— Вы, значит, вплоть до недавних пор жили со своей матерью, — спросила его, жуя жевачку, блондинка, которой, наверное, едва перевалило за тридцать.

Он кивнул.

— Никакой семьи?

Он покачал головой. Это звучало, конечно, не лучшим образом, что уж там. Он тоже смотрел телесериалы. Блондинка, похоже, чуть ли не пришла в восторг, когда он подтвердил ее слова, такое выражение на лице он видел у некоторых детей, когда они ковыряли палочками мертвых животных.

— Никогда?

У Петера по телу пробежала холодная дрожь, когда он подумал о том, как звучат его слова, а потом увидел радостный блеск в глазах детектива, присутствующего на допросе. Во всяком случае, так ему показалось.

Как часто он вообще ездил за грибами? Об этом его тоже спросили.

В первый раз? Полицейские переглянулись.

Стоявшая перед ним в очереди женщина взяла картонку с четырьмя стаканчиками латте и удалилась.

— Большую черного, — сказал Петер.

— Вы имеете в виду среднюю или большую? — уточнил стоявший за кассой молодой парень. По непонятной для Петера причине у него за ухом торчала шариковая ручка.

— Большую, просто большую, — ответил Петер.

— Тогда большую?

— Да. Почему вы спрашиваете одно и то же?

Его голос звучал довольно сердито без всякой на то причины, о чем он сам прекрасно знал.

— Многим хватает средней, — объяснил парень и пожал плечами. — Вы сядете здесь или возьмете с собой?

— Я сяду здесь.

Большая порция оказалась просто огромной. Петер сел на свободное место у окна. Снаружи люди спешили в разных направлениях, все по своим делам.

Где-то в толпе сейчас, возможно, находилась женщина, с которой он случайно повстречался на дороге. Пожалуй, у Петера могла возникнуть необходимость самому найти ее, если он не хотел, чтобы его посадили.

Мир порой выглядел по-настоящему абсурдным. Он ведь идеально подходил на роль козла отпущения: одинокий пятидесятилетний мужчина, который никому, абсолютно никому не был нужен. Он знал, как давили на полицию, когда речь шла о нераскрытых преступлениях. Будь он сам полицейским, да еще и немного недобросовестным, обязательно попытался бы отправить за решетку бедолагу, похожего на самого Петера, чтобы улучшить статистику.

Он встал и отодвинул стаканчик в сторону.

«Хорошо, если бы дома сейчас все было в порядке», — подумал он, хотя мало верил, что ему так повезет.

Петер поспешил к своему жилищу, расположенному за станцией.

Когда он открыл входную дверь, Хельмер вышел в прихожую. Петеру показалось, что у него был виноватый вид.

Собака заскулила, и Петер вздохнул. Неприятный запах, идущий из недр дома, подтвердил его худшие опасения.

Магнус смотрел местные новости, его щетина была перемазана йогуртом. Как обычно, это нисколько не волновало его, и Анна давно уже перестала делать мужу замечания по такому поводу. Порой Магнус мог отправиться на поезд с половиной завтрака, висевшей на лице. Он всегда вставал рано, чтобы успеть в город к первой лекции, и постоянно жаловался на бесчеловечное расписание занятий.

— В каком отвратительном мире мы живем, — сказал он, не отрывая взгляд от телевизора. — Посмотри на это. Мертвую женщину на днях нашли в лесу совсем недалеко отсюда. Сейчас они сообщают все больше подробностей относительно случившегося. Похоже, кто-то задавил ее, а потом просто оттащил тело немного в сторону от дороги. Вот свинья.

Анна почувствовала, как у нее задрожали ноги. Ей пришло сообщение от Юхана. Он отправил его в субботу, но она увидела его только в воскресенье утром, и с тех пор ходила как в тумане. Единственное, что хоть немного ее успокаивало, так это то, что полиция не сообщила описание внешности подозреваемых. Она отчаянно надеялась, что тот мужчина не запомнил номер ее машины.

— Им известно, кто она? — спросила Анна.

— Понятия не имеют. Но кто-то должен ведь ее хватиться? Надеюсь, они в любом случае поймают подонка, сотворившего такое.

— Не ругайся так, — сказала Анна и услышала, как странно звучит ее голос, неуверенно и грубо одновременно.

— Бывают же такие люди, — буркнул он. — Это просто невероятно.

— Да, абсолютно непостижимо.

Она подошла к холодильнику, открыла его и замерла, растерянно глядя на продукты.

Воображение рисовало ей страшные картины, одну за другой: полиция в лесу у трупа, у нее на работе, в детском саду у Сикстена… И потом тюрьма. Она сама в застиранном спортивном костюме и со стрижкой восьмидесятых годов разговаривает с детьми с помощью телефона, их испуганные печальные взгляды с другой стороны стеклянной перегородки.

Она наконец взяла пакет с йогуртом, а потом снова таращилась на него, словно никогда не видела раньше. Нежный йогурт. Нежный?

— Магнус, я не очень хорошо себя чувствую, — сказала она и, сев за кухонный стол, обхватила голову руками. — Мне надо остаться сегодня дома.

— Прими алведон.

— Мне надо полежать.

Он встал и подошел к ней.

— Я не могу пропустить сегодняшнюю лекцию, — сказал он и положил ладонь ей на плечо. — И не успею отвести детей. Мне жаль, Анна, но ты должна взять себя в руки. Соберись, пожалуйста.

Она, конечно, отвела детей в сад, но все получилось ужасно. Они пошли сначала в группу к Сири. В раздевалке отвратительно пахло грязными комбинезонами и мокрыми подгузниками. Как и для многих родителей, для Анны, сад был промежуточной точкой обычного утреннего маршрута. Сири опять подралась с Сикстеном, а когда они наконец утихомирились, она случайно ударила маленького мальчика, новенького в группе. Анне пришлось утешать малыша и одновременно обнимать дочь, распереживавшуюся из-за того, что она обидела своего нового товарища. Сикстен все это время мелко трясся.

В конце концов пришла воспитательница продленного дня, которую Анна в очередной раз неправильно назвала «фрекен», и позаботилась как о расстроенном мальчике, так и о начинавшей впадать в истерику Сири. Но тогда не выдержал Сикстен. Слезы полились из его глаз. Он хотел обратно домой и отказывался оставаться в садике. Однако Анне все-таки удалось отвести его в группу.

Затем она пересекла улицу и направилась к табачной лавке, где купила сигареты, которые затем жадно курила одну за другой, сидя на скамейке. В этот день они на вкус были как пепел. И все равно Анна прикончила три за раз. Изо рта воняло, как из печи крематория, во всяком случае, так ей казалось. Но она не расстроилась из-за такой мелочи. У нее хватало более серьезных проблем.

Анна позвонила на работу, сказалась больной и отправилась пешком домой. Там она перерыла ящики гардероба, пытаясь найти упаковку атаракса, довольно давно полученную от Йонны. На это ушло время. Когда-то она выбросила массу старых лекарств и прочей ерунды, занимаясь уборкой. Ей всегда было жалко избавляться от старых вещей, и сейчас затеянные ею поиски стали одновременно путешествием в прошлое. В ящике лежали старые противозачаточные пилюли, множество всевозможных таблеток от головной боли, древние гемостатические губки и даже презервативы. Они, наверное, уже пришли в негодность и могли порваться при использовании. Естественно, при виде всех этих вещей Анна подумала о своей прошлой жизни и других возможностях, когда-то открывавшихся перед ней, возможностях, от которых она отказалась и благодаря которым могла бы оказаться в другом месте. Где угодно еще, но не в этой неприбранной комнате дома, принадлежавшего Магнусу и ей, до смерти напуганной женщине с вечно красными от слез глазами.