Он позвонил в участок и спросил, как продвигаются поиски преступника. И не только из желания казаться менее подозрительным. Еще он надеялся в случае успеха порадовать своих любопытных коллег. Однако в полиции ему уже довольно раздраженно ответили, что не могут комментировать ход расследования. Никаких подвижек, следовательно, так он понял.

Журналисты возмущались из-за того, что до сих пор не могут установить личность жертвы. И в газетах тоже задавались вопросом, чем полиция, собственно, занимается.

Петер поднялся из кресла и начал ходить по комнате из стороны в сторону.

На работе он утверждал, что детективов заинтересовали его наблюдения, хотя на самом деле они не больно-таки обращали на него внимание. Коллеги не могли поверить, что он оказался в гуще таких событий, всего лишь отправившись в лес за грибами. Они все читали новость о трупе в лесу и считали происшествие неслыханно интересным.

Он рассказал о женщине с автомобилем, но, судя по всему, полиция даже не попыталась толком установить ее личность. Однако Петеру не хотелось говорить коллегам, что, похоже, он сам вызывал определенные подозрения. Лучше пусть все идет как идет, когда коллеги могут бесконечно долго говорить с ним о происшествии, участником которого ему повезло стать. Даже Ула слушал молча и только время от времени повторял «прискорбно», тем самым напоминая другим о своем существовании.

Петер также не смог устоять перед соблазном и кое-что немного преувеличил. Маленькая ложь далась ему легко. Как бы между делом. В его рассказах полицейские выглядели чуть более проницательными, чем были на самом деле.

В действительности же вопросы, которые задавали ему во время допросов, не отличались оригинальностью и были невероятно безграмотными со стилистической точки зрения. Когда Петер не мог чего-то вспомнить, они даже не пытались помочь ему, чем здорово отличались от книжных полицейских, которым такие фокусы удавались достаточно хорошо. Их вполне устраивали крохи информации. Так что полицейские казались ему лодырями. Куда же подевались все те доблестные следователи, гипнотизеры и прекрасные психологи, о которых он читал и которых видел в кино и по телевизору? Они точно смогли бы вытащить на поверхность спрятанные в недрах его памяти воспоминания.

Гипнотизер наверняка сумел бы заставить его вспомнить марку виденной им на дороге машины и ее номер. Тогда они быстро вышли бы на след преступника.

Он предложил им такой ход, но куда там, подобными методами они не пользовались. Забытое явно считалось для них потерянным навсегда.

«Я понимаю, что это кажется смешным, но постарайся никогда не выставлять себя в глупом свете», — прозвучали в его голове слова матери сразу же, как только начался допрос. И ему, пожалуй, стоило последовать ее совету, ну или по крайней мере попытаться это сделать. Подавлять в себе любые желания поправлять на его взгляд слишком молодых и неопытных сотрудников. И мужчина, и женщина имели белокурые волосы и голубые глаза и полностью соответствовали его наихудшим ожиданиям в отношении подобных «красавчиков». Они оказались амбициозными и беззаботными личностями, неспособными мыслить нестандартно. Что ж, голубоглазым блондинам и блондинкам всегда жилось легко. По совершенно непонятной Петеру причине, люди всегда относились к таким типчикам благосклонно, что бы те ни делали.

После встречи с ними Петер чувствовал себя глубоко разочарованным. Когда расследованием занимаются такие тупицы, вряд ли стоит рассчитывать на успех.

Окружающих такой скромный результат тоже, похоже, не слишком устраивал. В этом Петер смог убедиться лично.

Он позвонил одному журналисту и намекнул, что гипноз, пожалуй, смог бы помочь ему вспомнить, как выглядела встреченная им на дороге женщина, ведь его память сейчас оставляет желать лучшего. Судя по голосу, журналиста эта идея вроде бы привела в восторг, и он даже написал статью, надо сказать, достаточно беспомощную, словно ее автор был недалеким дилетантом, но он по крайней мере обозначил проблему. Петер предпочитал быть анонимным свидетелем. Не хотел, чтобы убийца открыл на него охоту. Но его показания не дали желаемого результата. Полиции пришлось отвечать уклончиво, и репортер, похоже, тем и удовлетворился. Журналистов, очевидно, тоже мало интересовал человеческий мозг и его тайны. И это удивило Петера.

Что с их страной не так? Откуда появились все эти слюнявые придурки, подмявшие под себя политику, общественность и средства массовой информации? Прирожденные расисты, политически наивные левые, бездушные консерваторы, апатичные либералы? И куда подевались рассудительные представители народной парии, за которых он, как типичный учитель обществоведения, обычно голосовал? Но что плохого было в желании трезво смотреть на вещи? От небольших умственных усилий ведь никогда никто не умирал.

Он встал и направился к кофеварке.

«Повремени, ты уже и так выпил несколько чашек, — сказала бы его мать и добавила бы обычное: — Ты же знаешь, чем все может закончиться».

Петер снова начал бродить по комнате. Он вставил в проигрыватель компакт-диск с «Гольдберг-вариациями» в исполнении Гленна Гульда, но даже Бах и изумительная игра пианиста не смогли успокоить его. Он прижал руки к вискам, но и это не помогло. Тогда он решил прогуляться, в надежде, что каким-то образом сможет столкнуться с занимавшей сейчас все его мысли женщиной. Это выглядело, конечно, маловероятным, но она же уехала в сторону города и, наверное, жила по соседству, и он, скорей всего, даже сможет узнать ее.

Да, пожалуй, это поможет ему успокоиться, он по крайней мере сделает попытку помочь полиции, сколь бы жалкой она ни выглядела со стороны. Ни один человек не должен умирать, брошенный раненым в лесу.

Среда, 9 октября

Магнус демонстративно заварил кофе только себе, даже не спросив, хочет она или нет. Он столь же демонстративно переливал его из кофейника в чашку под аккомпанемент звона фарфора, словно пытался сыграть какую-то мелодию.

— В чем опять дело? — спросила Анна и скрестила руки на груди.

Он одарил ее раздраженным взглядом и с шумом втянул носом воздух.

«Сейчас начнется, — подумала Анна. — Потоком польются идиотские и слегка высокопарные обвинения».

Но она даже не представляла, о чем именно могла пойти речь.

— Пожалуй, не будет большой беды, если ты станешь переключать свой мобильник на беззвучный режим по ночам. Он пикал непрерывно. Насколько я понимаю, сообщения могли приходить только от Йонны, а значит, вряд ли это было что-то очень важное.

Столько шума из-за такой ерунды. Анна спала на удивление крепко этой ночью и ничего не слышала.

— Ладно, ладно, — сказала она. — На ночь я буду переключать его на бесшумный режим.

— У меня не так много времени на отдых, чтобы я просыпался по ночам. Огромное спасибо, — буркнул Магнус.

— Где дети?

— Они смотрят какую-то передачу на планшетах, — сказал он. — Немного собственного времени я же, наверное, могу иметь?