Возможно, она нужна была мне четыре года назад. Возможно, еще в какой-то промежуток времени, на самом деле я долго и тяжело отходила от нашего развода, расставания, от нашего брака. Но мне совершенно не было нужно ничего от Алана сейчас.

Именно сейчас у меня было все хорошо с другим человеком. С человеком, которого я ценила, который любил и уважал меня, который делал меня счастливой и окружал таким количеством заботы, которого я никогда и ни от кого не видела. Нужно было быть запредельной идиоткой, чтобы отказаться от этого и бежать на встречу тому, кто мучил и ломал тебя. Целенаправленно. Осознано. Из мести.

– Я… Много чего на самом деле, - как-то неопределенно начал Алан. Он нахмурился, повертел в руках чашку с кофе, затем сцепил руки в замок. Какое-то время помолчал, словно давая мне возможно повнимательнее рассмотреть его.

Да, он по-прежнему был красив. И по-прежнему будоражил во мне что-то, наверное, я могла бы смотреть на него вечность, Алан всегда казался мне идеальным, но я больше не была той наивной дурочкой, что пять лет назад, когда соглашалась выйти за него замуж. Той Таси уже не была, я не готова была верить просто словам. Жизнь показала, что поступки имели намного более важное значение.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍– У нас полчаса, не больше. Затем мне нужно будет вернуться к работе. Я не давлю, но это правда.

– Да, конечно, - кивнул Алиев. - Я хотел извиниться.

– За что?

– За все.

– Очень туманно.

– Я знаю. Мне жаль, что я притащился к тебе пьяным в хлам и приставал, но все, что я сказал… а я прекрасно помню все, что говорил, чистая правда.

– И?

– Я умоляю тебя, Тася… не выходи за него.

– Ты серьезно? Ты снова приехал сюда для того, чтобы отговаривать меня от брака с Шевченко?

– Именно. Ты не знаешь его, Тась.

– Я и тебя не знала, когда выходила замуж. И ничего, пережила, - холодно заявила я, отодвигая от себя нетронутый кофе. С каждой проведенной в кафе секундой я все больше начинала сожалеть о том, что вообще согласилась на этот разговор. В самом деле, чего я ожидала, что думала услышать от Алана?

Или Святослав был прав и подсознательно меня так или иначе тянуло к бывшему?

– Я лучше пойду.

– Тась, подожди, пожалуйста. Он плохой человек, я много чего выяснил о нем, ты не понимаешь…

– Хватит! - резко оборвала его я. - Если это все, тогда я…

– Я люблю тебя.

Алан серьезно посмотрел на меня, а я не смогла отвести взгляд в сторону. В родных черных глазах было сожаление, обида, боль, разочарование и та самая любовь, о которой он говорил. Именно так он и смотрел на меня в начале отношений. С каким-то трепетом и безграничной любовью. Только вот что это меняло сейчас?

Что мне было делать с этим сейчас?

– Алан, тебе не кажется, что уже слишком поздно?

– Наверное… но я должен был сказать.

– Кому должен? Зачем? Мне это не нужно. Не тогда, когда прошло столько времени, не после развода, не после пяти лет одиночества, не после того, как ты растоптал меня, как и хотел!

– Тасенька…

– Я счастлива, Алан. Прими этот факт, пожалуйста.

– Ты не понимаешь…

– Я все понимаю. Наверное, на твоем месте я бы тоже искала в противнике изъяны, пыталась их показать, но это не сработает. Мы давно разошлись, у тебя своя жизнь, дети, у меня своя, с приближающейся свадьбой.

– Я тоже хочу на тебе жениться.

– Серьезно? - Я усмехнулась, поражаясь непосредственности и простоте Алиева.

– Я знаю, обо всем знаю, я был идиотом, Тась, и я живу с этим осознанием много лет.

– Ну, конечно.

– Я не знал, как вести себя, поэтому и оставил тебя в покое. Мне было чертовски стыдно перед тобой.

– Да неужели?! Перед эскортницей?

– Я знаю, что это не так.

– Надо же… пять лет узнавал, - грустно хмыкнула я, начиная теребить попавшуюся под руки салфетку. - Как узнал? - тихо поинтересовалась я.

– Не столь важно. Важно то, кто и для чего это сделал.

– Поделишься? Все-таки интересно, - я попыталась выдавить из себя улыбку, но тщетно.

– Ты была права. Это был человек с моей стороны.

– Кто?

– Мать.

– Что?! - Сказать, что я опешила, значит, ничего не сказать. Я застыла с приоткрывшимся ртом, позабыв обо всех наших разногласиях и недопониманиях. - Ты шутишь?

– Ничуть, - холодно отчеканил Алан, меняясь в лице. Буквально за считанные секунды из теплого и привычного Алана он превратился в какую-то ледяную статую с плотно сжатыми губами и недобро светящимся взглядом.

– Почему?

– Потому что ты ей не подошла. По всем параметрам.

– Русская?

– Не только. Без образования, без денег, из неблагополучной семьи. Мама была убеждена, что ты повелась на наше благосостояние.

– Ясно… - Я покивала. - Твоя родня так тепло меня принимала, когда ты повез меня знакомиться с ними… я была уверена, что понравилась им.

– Они всегда хотели, чтобы я женился на своей. Как говорят, пускай даже самая плохая, но своя — это своя.

– И ты так и сделал.

– Да. Почти сразу, как мы с тобой разошлись, я женился на той, что мне указали.

– Что ж…

– Я прожил как в аду, Тась. Я ни на день не забывал о тебе, я никогда не переставал вас сравнивать и это сравнение всегда было в твою пользу. Ты моя единственная, принцесса. И мне так жаль, ты себе не представляешь, мне так жаль, что я не выяснил все раньше…

– Ты выяснил это четыре года назад, а говоришь мне только сейчас, - прошептала я, стараясь не показывать, как дрожит мой голос, опустив голову, чтобы не показывать, как глаза наполнились слезами. Сожаление. Отвратительное чувство.

– Как я мог смотреть тебе в глаза? Женился через три месяца, завел детей, и лишь потом выяснил, что во всем, в чем я тебя обвинял, виновата моя родня. Мама, да кузен.

– Ясно…

– Я кричал о том, что ты опозорила мою семью, а это сделала моя родная мать…

– И ей не жаль? Совсем? Даже тебя?