— Что случилось с Кэтрин вчера вечером? — тихо спросила Амелия. — И почему лорд Латимер так поспешно уехал? Гости начали шушукаться.

Лео и раньше задумывался, стоит ли обсуждать с семьей тайны Кэтрин. Когда-нибудь сказать все равно придется, рассудил он. Лео не собирался вдаваться в подробности, но ему казалось, что Кэтрин будет легче, если все объяснения возьмет на себя кто-то другой.

— Как выяснилось, — осторожно начал он, — когда Кэт была пятнадцатилетней девочкой, ее так называемая семья заключила сделку с Латимером.

— Какого рода сделку? — нахмурилась Амелия. Глаза ее округлились от ужаса в ответ на красноречивый взгляд Лео. — Боже милостивый!

— К счастью, Ратледж вмешался прежде, чем ее силой заставили… — Его голос сорвался от ярости, и Лео смущенно замолчал. Немного успокоившись, он продолжил: — Не буду углубляться в детали. Едва ли Кэт захотелось бы обсуждать с кем-то эту сторону своего прошлого. Последние восемь лет она скрывалась, но вчера вечером Латимер ее узнал. Кэтрин расстроена и сильно напугана. Не удивлюсь, если утром она проснется с мыслью покинуть Гэмпшир.

Лицо Меррипена оставалось суровым, но в темных глазах его читалось сочувствие.

— Ей нет нужды уезжать. Здесь, с нами, она в безопасности.

Лео кивнул, взволнованно водя пальцем по краю чашки.

— Я объясню это Кэтрин, когда буду говорить с ней.

— Лео, — нерешительно возразила Амелия, — ты уверен, что найдешь нужные слова? Вы так часто ссорились и пререкались…

Лео смерил сестру пристальным взглядом:

— Уверен.

— Амелия? — раздался робкий голос со стороны двери.

В столовую вошла Беатрикс в голубом домашнем платье с оборками, ее спутанные темные кудри рассыпались по плечам. Девушка казалась встревоженной, озабоченная морщинка прорезала ее гладкий лоб.

— Доброе утро, дорогая, — ласково улыбнулась Амелия. — Можешь не вставать так рано, если не хочешь.

Беатрикс ответила сбивчивой скороговоркой:

— Я хотела проведать раненую сову, которую держу в сарае. И еще поискать Доджера, я не видела его со вчерашнего дня. Поэтому я чуть приоткрыла дверь в комнату мисс Маркс, хотела заглянуть одним глазком, нет ли там Доджера. Вы же знаете, как он любит спать у нее в ящике для туфель…

— Но его там не оказалось? — подсказала Амелия.

Беатрикс покачала головой.

— И мисс Маркс тоже нет. Ее постель заправлена, а дорожная сумка исчезла. А это я нашла на туалетном столике.

Беатрикс передала сестре сложенный лист бумаги. Амелия развернула и пробежала глазами записку.

— О чем там говорится? — воскликнул Лео, вскакивая на ноги.

Амелия молча протянула ему листок.

«Пожалуйста, простите, что уезжаю не попрощавшись. У меня нет выбора. Не могу выразить, как я благодарна вам за ваше великодушие и доброту. Надеюсь, вы не сочтете за дерзость, если я скажу, что хотя в действительности нас не связывали узы родства, в душе я всегда считала вас своей семьей.

Мне будет не хватать всех вас.

Искренне ваша, Кэтрин Маркс».

— Черт побери! — прорычал Лео, швырнув записку на стол. — Это просто невыносимо! Я думал, что мы можем спокойно сесть и обсудить, что делать с Рамзи-Хаусом, а она вместо этого сбегает под покровом ночи, оставив письмо, полное сентиментальной чепухи.

— Это вовсе не чепуха, — возмутилась Амелия.

Уин прочитала записку, и глаза ее наполнились слезами жалости.

— Кев, мы должны разыскать ее.

Меррипен ласково сжал руку жены.

— Она уехала в Лондон, — пробормотал Лео. Насколько он мог судить, Гарри Ратледж был единственным человеком, к которому обратилась бы Кэт. Хотя Гарри и Поппи получили приглашение на бал, дела задержали их в Лондоне.

Гнев и нетерпение охватили Лео. Он старался не показывать своих чувств, но мысль о том, что Кэтрин покинула… бросила его… приводила Лео в бешенство. Никогда прежде он не испытывал подобной ярости. Ярости обладателя, лишившегося самого дорогого.

— Почтовый дилижанс обычно отправляется из Стоуни-Кросс в пять тридцать, — заметил Меррипен. — Значит, вы можете ее обогнать, до того как она прибудет в Гилфорд. Я поеду с вами, если хотите.

— Я тоже! — воскликнула Уин.

— Мы все поедем, — объявила Амелия.

— Нет, — резко возразил Лео. — Я поеду один. Вам лучше не видеть, как я настигну Маркс.

— Лео, — Амелия подозрительно нахмурилась, — что ты собираешься делать?

— Почему ты всегда так настойчиво задаешь вопросы, зная, что ответы тебе не понравятся?

— Потому что, будучи оптимисткой, я всегда надеюсь, что ошиблась, — язвительно отозвалась Амелия.

С тех пор как почту начали перевозить по железной дороге, почтовые кареты стали ходить реже. Кэтрин посчастливилось занять свободное место в дилижансе, отправляющемся в Лондон.

Однако она вовсе не чувствовала себя счастливой.

Грустная, поникшая, она дрожала от холода даже в набитой битком душной карете. Внутри дилижанса и снаружи теснились пассажиры, кое-как привязанные почтовые посылки и багаж громоздились на крыше. Карета опасно кренилась и грозила перевернуться, грохоча по ухабистой дороге. Один из джентльменов, сидевших напротив Кэтрин, с восхищением отозвался о силе и выносливости почтовой упряжки, веско заметив, что тяжелый экипаж преодолевает не меньше десяти миль в час.

Кэтрин угрюмо смотрела в окно, наблюдая, как зеленые луга Гэмпшира сменяются густыми лесами и оживленными городками Суррея.

Кроме нее в дилижансе была лишь одна женщина. Хорошо одетая пухлая матрона, путешествующая вместе с мужем. Она дремала, тоненько похрапывая, в углу кареты, напротив Кэтрин. Когда экипаж встряхивало, украшения на ее шляпке колыхались и брякали. Шляпа эта, усеянная гроздьями искусственных вишен, с пышным пером и маленькой птичкой, выглядела весьма внушительно.

В полдень карета остановилась на постоялом дворе, чтобы сменить упряжку, приготовиться к следующему переезду. Обрадованные короткой передышкой пассажиры выбрались из дилижанса и вошли в трактир.

Кэтрин взяла с собой дорожную сумку, опасаясь оставить ее в карете. Сумка оказалась довольно увесистой. Там лежали ночная сорочка, белье, чулки, набор гребней и шпилек, щетка для волос, шаль и толстенный роман с шаловливой дарственной надписью от Беатрикс: «Эта повесть непременно развлечет мисс Маркс, хотя уж точно ничему ее не научит! С любовью от неисправимой Б. X.».

Постоялый двор казался вполне сносным жилищем, хотя и далеко не роскошным. В такого рода местах обычно останавливаются на ночлег конюхи и крестьяне. Кэтрин уныло обвела глазами деревянную стену, где пестрели почтовые листки, и повернулась посмотреть, как конюхи меняют лошадей.