И пока он крутился у сарая, Света медленно ходила по дорожкам, думая о родителях. Как бы огорчились мама с папой, если бы увидели, что их дача заросла бурьяном по пояс! Она помнила их так, будто они только что расстались.

Подняв глаза, Света увидела вдали пригорок, за которым пряталась та самая деревянная церквушка, к которой они с Федей ездили несколько дней назад. Чуть дальше располагалась и маленькая станица Остюковка.

Света подошла к сараю. — Паш, поедем отсюда!

— Что это за земля? — спросил он, указывая на солидного размера кучу за сараем.

— Понятия не имею. Может, сосед привез себе перегноя да на наш участок ссыпал? Тут земля глинистая, как папа говорил. Ну, многие и привозят себе хорошую землю.

— Я по соседям пройду, — сказал он. — А ты…

— Нет, Паша, я домой хочу.

— Домой, почему?.. А ко мне?..

— Не сегодня.

— Я обидел тебя? Что не так сделал?

Света вдруг поняла, что вот он, момент истины: сейчас или никогда. Но начать с главного она не решилась, поэтому высказала обиду:

— Паша, почему ты мне врал?

— Врал?..

— Ирка, Гелька, Наташка и Сонька пропали! Их нет нигде, никто не знает, куда они делись! А ты сказал, что Ирка в монастыре. И я уверена — про остальных ты тоже все уже знаешь, но мне не говоришь! Ты что, за дуру меня держишь?

Седов стоял опустив руки. Обескураженное выражение его лица могло бы даже насмешить, но Светлана не имела настроения веселиться.

— Света, я бы рассказал тебе, но только после того, как узнал все подробности. Я не хочу, чтобы ты мучилась и переживала заранее. Стопроцентной уверенности в том, что твои подруги погибли, нет.

— А тела в сожженных церквях? Паша, ты считаешь меня такой идиоткой, которая не может к двум прибавить два? Последний раз я разговаривала с Ирой в середине марта, а храм Успения сгорел двадцать первого числа. Последний раз я разговаривала с Гелей в конце июня, а двадцать второго сгорел храм в Ивановском. Последний раз я разговаривала с Наташкой перед пожаром в Караторханском — в конце июля. А сразу после того, как уехала Соня, сгорела церковь в Малых Грязнушках. Во всех этих церквях нашли человеческие останки! Это же они, Паша!..

— Тела не опознаны.

— Потому что обгорели почти полностью! И я узнала на видео Иру — это она, она! Не надо мне врать — от этого только страшнее. Ты говоришь, что любишь меня, а ведь используешь для своего расследования!

— Но…

— И эти письма с видео — их не зря мне присылали. Я следующая?..

Седов отряхнул руки, вытер внезапно проступивший на лбу пот.

— Света, расследование еще не завершено, нет даже результата ДНК-теста. Нет данных экспертизы той записи. Все эти тесты долго делаются, понимаешь? Я ничего не могу сказать тебе определенного. Я люблю тебя, поэтому опять прошу — доверяй мне. И я делаю все, чтобы ты была в безопасности.

Света подошла к нему, чтобы видеть его глаза. Он говорил далеко не всю правду, но она вдруг поняла, что самое лучшее сейчас — довериться Паше. Ее обида оказалась надуманной, и претензий больше не нашлось.

А ведь как здорово было бы сейчас разозлиться, чтобы объявить ему свое решение! Света знала, что через несколько секунд причинит Паше боль, а сделать это ей оказалось бы проще в состоянии раздражения.

Последние дни Света беспрерывно думала о том, к чему приведет их роман. Седов никогда бы не согласился остаться в любовниках, он хотел всего и как можно скорее — ее развода с Фирсовым, совместного быта, полного взаимного слияния и обладания. А это означало, что Света больше никогда не увидит Маринку. Любовник или дочь? Сделать выбор Света смогла, только переформулировав вопрос: изменить свою жизнь или оставить все по-старому? А вот при таком раскладе ответ оказался очевиден — конечно, оставить все по-старому! Значит, пришла пора расстаться. В конце концов, зачем морочить голову этому милому парню, если она точно знает, что от мужа не уйдет?

И раз ей не удалось поссориться, она решила поговорить по-дружески — откровенно и прямо.

— Паша, я больше не могу с тобой встречаться.

— Что?

— Паша, я благодарна тебе за любовь. Ты удивительный, необыкновенный, замечательный, но я так не могу. И потом… тебе нужна другая женщина — незамужняя…

— Почему?

— Мне неприятно изменять мужу. Я знаю, он тоже изменяет мне постоянно. Даже знаю, что сейчас он с Ланой Житкевич из «Алхимика». Но я не хочу быть на него похожей.

— При чем здесь измена? Я люблю тебя, и ты…

— Нет, я не полюблю тебя. Возможно, я просто не умею любить.

Она заметила, что Седов дышит тяжело, будто ему не хватает воздуха.

— Если бы не эти преступления, нам было бы проще любить друг друга, — сказал он медленно. — Но раз уж так сложилось, я прошу тебя подождать, не бросать меня до того, как я поймаю его. Да, я не говорю тебе всего, что знаю. А больше всего я виноват в том, что до сих пор не знаю всей правды. А он… он где-то в той твоей жизни… Ты должна уйти от мужа, потому что тогда я смогу тебя защитить. Кроме того, тебе не место рядом с этим человечишкой! — Он говорил все быстрее, все громче, все напористее, пугая ее, заставляя сжиматься. — Ты должна быть со мной, а не продаваться ему за деньги! Твоя жизнь проходит зря, ты живешь с нелюбимым человеком ради каких-то вымученных целей! Неужели ты считаешь, что твоя дочь не сможет стать хорошим человеком, учась в обычной школе? Деньги не решают ничего!

Он схватил ее за плечи и встряхнул, пытаясь ее разбудить — принять решение, переменить все, перемениться самой. Это пугало.

Света вскрикнула:

— Отпусти!.. Не трогай меня! Я не люблю тебя, я не хочу быть с тобой!

Отпрянув от нее, Седов двинулся к машине. До самого подъезда Светы оба молчали.

17 октября

Света смотрела на бывшего любовника с презрительным пониманием — победитель драконов, рыцарь, освобождающий даму сердца из заколдованного замка!

— Мне только что сказали, что Ваня арестован за убийство этого журналиста… как его?.. А ты уже здесь! Это твоя работа?!

Она злилась, а он смотрел на нее с раздражающей идиотической преданностью.

— Ты согласна жить с убийцей? Света, он же преступник!

Метнувшись к подоконнику, где лежали сигареты, Света закурила. Ее мучили страх и нерешительность.

Паша прошел в холл, сел на голубую козетку, с которой все и началось.

Наконец ей показалось, что она нашла слова: — Ты совсем сошел с ума от ревности! Запомни, я никогда не уйду к тебе, никогда! Дура была, что трахалась с тобой! Ты погубил мою жизнь!

— Это же не я убивал, а он!