Карам удержалась от замечаний на эту тему. Если бы Тавия была здесь, она обязательно сказала бы какую-нибудь колкость, с которой Карам согласилась. Согласилась бы, конечно же, молча – не следовало раздувать самомнение Тавии.

– Нам нужно отправляться в путь, – сказала Карам. – Все уже здесь.

– Не все, – возразила Саксони. Уэсли поправил галстук.

– Нет, не все.

– Вы оба собираетесь дожидаться Тавию?

– Я держу слово, – сказал Уэсли. – Я обещал, что мы будем ждать час, – значит, будем ждать час. Время еще не прошло.

Карам ожидала чего-то подобного от Саксони. Та, как ни странно, дружила с Тавией – это было одно из немногих близких знакомств, которые она завела в Крейдже. Но чтобы такое сказал Уэсли – хей реб! – Уэсли Торнтон Уолкотт. Последний, от кого можно было ожидать подобного. Человек, само имя которого, казалось, состояло из той же магии, какую он продавал, сейчас практически колебался, взвешивая на весах их жизни и жизнь Тавии.

Карам часто казалось, что Уэсли не только хозяин Крейдже, но и в некотором роде городской миф. Однако когда речь шла о Тавии, этот миф иногда становился просто человеком.

– Охранники Консортессы могут оказаться здесь в любую минуту, – напомнила Карам.

– Как и Тавия, – возразил Уэсли. Карам не понимала, откуда у него такой оптимизм.

– Люди Консортессы проверят все пути города. Лишь вопрос времени, когда они додумаются заглянуть сюда. Мы не можем рисковать всем ради надежды на появление одной девчонки, которая, скорее всего, уже покойница.

Это прозвучало грубо, но было правдой. Шансов на то, что Тавия могла пережить нападение стражников Консортессы, осталось немного. Тавия была хитра, но хитрость не защитит от пуль. Уэсли был непреклонен.

– Даже покойники заслуживают того, чтобы дать им пять минут, – отозвался он. Потом повернулся к фокусникам, слоняющимся вокруг поезда. По одному его взгляду они прекратили швыряться друг в друга мешочками с магией и побросали сигареты на землю. Потом встали по стойке «смирно» – как солдаты, готовые идти в бой.

– Что вы уставились на меня так, словно пришли на свидание? – спросил Уэсли. – Займитесь чем-нибудь полезным.

– Чем именно, сэр? – уточнил один из фокусников.

– Мне плевать. Просто сделайте что-нибудь. Пристрелите кого-нибудь. Во имя Огневрат, да хоть друг друга перестреляйте, мне все равно.

– Или перестреляйте их, – вмешалась Саксони. Она указала на складское здание, видневшееся в отдалении. Это как будто послужило сигналом. По паровозному котлу защелкали пули.

Стражники Консортессы бежали к ним. Такого количества оружия Карам никогда в жизни не видела. И они были не одни. Вместе с ними неслись две дюжины фокусников – те, кому Уэсли не настолько доверял, чтобы позвать с собой. Они бросали в сторону поезда амулеты, как будто пытались получить призовые очки в игре в дартс.

Они не боялись, что их схватят миростражники и посадят в тюрьму. Эти люди жаждали крови.

– Вероломные ублюдки, – прошипел Уэсли. – Стоило убить одну Консортессу, и все с ума посходили.

Он поднял пистолет, прицелился и выстрелил. Один из бегущих к ним фокусников упал. Духи побери, даже Карам была вынуждена признать: у смотрящего верный глаз.

– Я же приказал вам пристрелить кого-нибудь! – взревел Уэсли. – Не заставляйте меня повторять!

В одно мгновение все пассажиры поезда открыли огонь.

В их армии было всего пятьдесят человек, но у каждого было оружие и какая-нибудь магия. Пули летели из каждого окна поезда. Те, кто еще оставался на земле, выхватывали стволы из-под одежды.

А еще у них при себе была магия.

Хей реб, магия повсюду.

Фокусники стояли на крыше поезда и широкими взмахами рук посылали во врагов все – от мешочков со слепящей магией до амулетов, от которых у стражников кожа стекала с лиц.

Карам пригнулась и перекатилась под вагоном на другую сторону, скрывшись от града пуль. На таком расстоянии она ничего не могла сделать. Девушка умела бить руками и ногами и пырять ножом. Никогда прежде она не полагалась на огнестрельное оружие в бою. Уэсли последовал за ней. Карам повернулась к нему. Он подтянулся, поставил ступню на оконную раму вагона и вскарабкался на крышу, одной рукой стреляя из пистолета, а второй бросая один талисман за другим. Казалось, под рукавом у смотрящего скрыт пружинный рычаг – он посылал амулеты во врагов с такой же скоростью, что и пули. Талисманы взрывались у ног стражников, то пронзая их ледяными копьями, то отшвыривая массу людей на огромное расстояние.

Пуля разбила окно рядом с головой Карам. Саксони закричала, выкрикнув ее имя. И внезапно Саксони оказалась на крыше вместе с десятком фокусников. Ее кожа снова пылала, из смугло-коричневой сделавшись цвета расплавленного золота. Мастерица отвела их назад, а затем выбросила вперед, точно выталкивая пламя из своей души.

Оно пробежало по земле и охватило первый ряд стражников.

Окружающие Саксони фокусники поддержали ее атаку, бросая во врагов огненные талисманы, словно стреляли из пушек. Кто-то издал победный клич, но ему отозвался крик боли. Чье-то тело скатилось с крыши наземь, словно капля дождя.

Одно. Два.

– Нам нужно отправляться! – крикнула Карам.

Уэсли, чей костюм по-прежнему казался безупречно отглаженным, ответил ей между двумя выстрелами:

– Не помню, чтобы я разрешал тебе командовать моими людьми.

Карам не смогла ему ответить.

Конечно же, он не мог по-прежнему считать, что Тавия придет. Даже если она не погибла на месте – а это «если» было под большим вопросом, – то фокуснице уж точно не удастся добраться до поезда. И они не могли позволить себе ждать ее появления.

– Она права! – выкрикнула Саксони, перекрывая рев пламени. – Твое упрямство всех нас погубит!

– Лучше нас погубит мое упрямство, чем ваша неверность.

Саксони взвесила в ладонях очередной огненный шар.

– Тавия не захотела бы, чтобы мы погибли из-за нее. И вообще, где была твоя верность, когда ты бросил ее?

Уэсли начал приподниматься на крыше. Карам почувствовала в нем магию – так же, как ощутила ее в Саксони. В воздухе между ними столкнулись две волны силы. Но Карам не собиралась рисковать жизнью ради чьей бы то ни было гордости.

Она тоже подтянулась на оконной раме. Потом протянула руку и ухватила Уэсли за локоть.

– Сэр, – напомнила воительница, – можно бросить кого угодно.

Уэсли злобно стряхнул ее ладонь, но остановился, услышав из уст Карам свои собственные слова. Его зрачки пульсировали, когда юноша взвешивал на весах рассудка свою гордость и их шансы на выживание.

Еще один фокусник рухнул с крыши рядом с ними, подняв облачко пыли.