сумнения, а со временем и Бога примут [действительно индейские племена Невады, Калифорнии, носили на груди кресты, но ассоциировали их с духами], — продолжал тянуть суть новости сотник-есаул.

— Ну? — проявил раздражение Померанцев.

— Вечером придет вождь племени кашаев — они так себя прозывают, это как «быстрые» и приведет трех своих дочек, для Вас, Савелий Данилович, выбирать станете. Вождь, его зовут Маковоян — «медвежья кожа» по-ихнему, вон мирный и хоче и защиты, и союза. Кажа об обмене, они могут добывать много оленей. Вот так вот, — закончил свой рассказ Иван Фомич Кольцо.

— Он предлагал двух дочерей, если наш вождь сильный, но ему объяснили, что у нас это грех, — добавил красок в сюжет Печнов.

Повздыхал Савелий, но понял, что никак иначе не поступить. Да и что тут говорить, молодой организм уже давно требовал, и Померанцев заходил в некоторое заведение в Китае, крестился, но купил себе там женщину на ночь, с тех пор прошло уже много времени. Хорошо, что на выбор девушки, но если они все три страшные?

До вечера Савелий был сам не свой — волновался. Молодой мужчина убеждал себя, что переживает по поводу налаживания отношений с аборигенами, от которых многое зависит. Начни они войну с местными, так и выиграют ее, но, сколько времени, или даже жизней, потеряют? Но на самом деле, парень страшился увидеть некрасивых то ли карлиц, то ли великанш. Может толстых с большими носами, или еще с какими-либо физическими непотребствами. Внешне взрослый и серьезный руководитель, внутри себя еще не изжил детство с воспалённой фантазией.

Но, когда он вышел к уже прибывшему посольству с самим вождем рода быстроногих оленей во главе, то опешил. Рядом с достаточно мужественного вида мужчиной, опустив головы, стояли три практически обнаженные девушки. На них были только набедренные повязки.

Савелий ощутил дрожь и непреодолимое желание накинуть ткань на одну из девушек, почему-то именно на одну. Эмоции возобладали, и Померанцев быстро снял с себя сюртук и накинул его на хрупкую и такую притягательную девушку. Она вздрогнула и подняла иссини черные глаза, глубокие, ведьминские. Шансов устоять у Савелия не было.

Понятливый сотник Кольцо, который уже успел побрататься с сыном вождя, даже угостив того сильно разбавленной водкой, выкрикнул одну из малочисленных русских женщин и наказал ей одеть девушек и после привести к общему костру. Оказывалось, что вторая дочка вождя Маковояна, теперь становилась суженной казацкого сотника. Такова была договоренность. Казак потому и отправился в далекие дали, что оказался бобылем, уже как четыре года, как его молодая жена с дочкой угорели в доме, пока муж ездил на казачий круг.

Когда из избы вышла его будущая жена Галилэхи, так звали девушку, что на индейском наречии означает «облако», Савелий поплыл. В русском сарафане дочь индейского вождя смотрелась краше всех женщин, что мужчина видел за свою жизнь. Вот только образ почти обнаженной, в будущем крещенной девицы Анастасии, не уходил из головы Савелия вплоть до венчания через два месяца. Да и позже образ девушки, даже в ее присутствии, обросши уже другими интимными подробностями, продолжал будоражить мужское естество главы русского строящегося города.

Были сыграны шестнадцать свадеб, вручены специальные колониальные пашпарты подданства Российской империи и стало очевидным, что колонии быть.

Глава 5

Юго-Запад Аляски

Август 1749 года

Дмитрий Леонтьевич Овцын был несколько разочарован, когда его корабль отправился на Север от строящегося Петрополя, еще не города, но способного стать таковым. Очень уж понравился офицеру климат Калифорнии. Да, засушливо, жарко, но Овцыну, который много времени провел в условиях вечной мерзлоты, такая погода была по душе.

Кому, как не Дмитрию знать, насколько бывали суровыми места, куда сейчас двигался осколок Экспедиции. Однако, привыкший к лишениям за годы исследований русского севера, Овцын, в предвкушении великих свершений, быстро перестал хандрить. Как-никак, но именно он сейчас главный человек на трех линейных кораблях, одном торговом и еще двух фрегатах. Считай вице-адмирал, но пока лишь капитан третьего ранга и то благодаря цесаревичу, который вернул отнятый чин и даже наградил следующим.

Пятьсот шестнадцать колонистов — вот его подчиненные в ближайшее время. И, если он станет переживать и критиковать жизнь, которая им предстоит, то люди потеряют всякий смысл в том, что необходимо свершить. А без веры в Бога, в себя и в то, что ты делаешь, ничего не получится.

Точку, которую определили для будущего города Ново-Архангельска, Овцын нашел быстро. Такую бухту пропустить сложно, но толика удачи или божественного проведения, как думали практически все члены Экспедиции, присутствовала. Это было везением или еще чем, не важно, нашли и слава Богу. Вот только на этом хорошие новости закончились.

Первым на берег, поспешил десяток казаков, которые некогда прошли, пусть и краткий, курс обучения в пластунском батальоне при цесаревиче. Вернулись четыре человека, из которых один был серьёзно ранен. Не вернулся бы никто, если не самопожертвование казаков. Станичники, как только поняли, что попали в засаду, разделились. В то время, как одна пятерка стала отстреливаться и сразу же пошла в атаку, другие пять казаков устремились обратно.

Местные индейцы племени тлинкитов оказались агрессивными и настроенными враждебно, поэтому пришлось организовывать целую военную операцию по высадке десанта.

Три корабля начали бомбардировку местности, особенно накидывая по лесу на склоне одной из гор. Именно там и поджидали русских казаков аборигены, чтобы напасть из засады. В зрительную трубу было видно, что канониры попадали в цели, люди разбегались и устремлялись дальше от побережья.

После началась высадка десанта и зачистка местности. Четыре десятка тлинкитов оставили свои жизни у удобной для города бухте.

А потом начался каторжный труд — нужно было успеть за полтора месяца не только построить дома, но и организовать необходимые фортеции. Тлинкиты же старались нападать на русских колонистов, постоянно теряли уже десятки своих соплеменников — великолепно показывали себя многозарядные пистоли Данилова, но аборигены не отступали. Вот только настолько большой расход пуль и пороха привел к осознанию, что при текущей интенсивности обороны, пройдет не более месяца и пистоли, как и фузеи могут оказаться ненужными железками. Было еще немного арбалетов с ограниченным количеством болтов, но и они вряд ли бы решили проблему.

Вопреки, но худо-бедно построится к началу сентября получилось. Отстроили форт, большие избы для размещения сразу до двадцати человек, кое кто называл эти строения «казармами», скотники, склады, тренировочные площадки. Чего не делали, так не обрабатывали поля. С сельским хозяйством, с выращиванием репы и потата разбираться будут когда будет и более безопасно, да и пора года не предполагала землепашенные работы.

— Господин капитан третьего ранга! — обратился к Овцыну мичман Колесников, когда глава поселения собирался спать.

Время подходило к полночи, и Дмитрий Леонтьевич уже изготовился ко сну. Запланированное посещение царства Морфея должно было состоятся после того, как Овцын выпьет пару стаканов водки с перцем, в качестве лекарства от сырости, ну и чтобы снять напряжение дня.

— Что, мичман? — отрешенно спросил Овцын, пряча стакан с водкой.

Глава колонии никогда не появлялся перед подчиненными во хмели, мог выпить водки только уже тогда, как приготовился ко сну.

— Пропал мичман Сергей Иванович Зейский, — коротко, без подробностей, ответил Колесников.

—…м — м, — Овцын мычал стиснув зубы, чтобы не сорваться перед подчиненным на мат.

— Со вчерашнего вечера его не видели, до этого был в дозоре. Плутонг, с которым он ходил не стал сообщать, что командир ушел, так как солдаты получили приказ Зейского молчать, — добавил подробностей мичман Колесников.

Овцын сперва хотел что-то делать, бежать, спасать. После героического сражения у острова Мадагаскар, да в условиях ограниченности общения с образованными людьми, он подружился с Сергеем Ивановичем Зейским, потом Дмитрий Леонтьевич часто разговаривал со своим приятелем, делился своим опытом. Однако, что-либо делать для прояснения ситуации с мичманом, было поздно, солнце уже давно ушло, а в темноте, в условиях практически осады, было невозможным вести людей в поиск — сгинут.

— Ждать, усилить дозоры и всем приказ, никуда не отлучаться. Пусть наутро пройдут к тому