месту, откуда ушел Зейский, — отдал распоряжения Овцын и достал новый штоф водки, ее понадобится больше, иначе Дмитрий Леонтьевич просто не уснет.

Утром никто не нашел мичмана Зейского, как и в течении трех дней. Но вот на пятый день отсутствия, когда мичмана успели помянуть, благо не отпели, Зейский пришел сам. Но только это, хоть и был Сергей Иванович Зейский, но точно не мичман русского флота, да и на дворянина он был не похож. Одет Сергей Иванович был в традиционные шубы тлинкитов, был в сопровождении трех мужчин-индейцев и, судя по улыбке, чувствовал себя в прекрасном расположении духа.

Овцын не знал — пороть или хвалить Зейского. Скорее второй вариант. И дело не в том, что дворян не порют, а в том, что мичман принес хорошие новости и, скорее всего, мир. Но за ослушание, так, по-отечески, можно было и выпороть.

Тлинкиты не выдержали войны с русскими. Нет, они бы и дальше беспокоили колонистов, но жуткие потери среди мужчин, сделали роды, ближайшие к поселению пришлых людей, слабыми и они, объединившись, ушли на восток, не имея возможностей контролировать территорию. А вот уже их бывший ареол расселения начали занимать алеуты, которые были настроены более лояльно, не чурались торговли и в целом стремились к взаимодействию с белыми людьми, что смогли прогнать воинственных и, казалось, непобедимых тлинкитов [по упоминаниям современников с аборигенами действительно были целые войны, в частности с тлинкитами, в то время, как алеутов привлекали и к торговле и во все возможных работах, даже русский форт Росс был частично заселен именно алеутами из Аляски].

Вот и пришло посольство. Они хотели прийти ранее, но белые люди застрелили трех их мужчин, приняв за тлинкитов, потому алеуты и боялись. Если бы не пример своих соседей, алеуты так же начали войну с пришлыми, но старейшины родов оказались мудрее воинственных тлинкитов. Места же, что занимали ушедшие, были и теплее иных и богаче на рыбу, а так же на каланов, соболей и речных бобров. Вот и предлагали алеуты за союз и торговлю меха, за которыми и пришли белые люди. А взамен русские должны были торговать с ними своим железом, стеклом, и защищать алеутов от тлинкитов.

Овцын возблагодарил Бога за то, что Зейский такой фатальный идиот, ну или бесбашенно смелый человек. Мичман увидел, что аборигены уже не стреляют из своих луков, что пытались подойти и поговорить, но напуганные солдаты всегда открывали огонь даже по теням. И решил Сергей Иванович сам пойти к местным, он понимал, что колонисты обречены быть запертыми и не получат ни то что прибыли, но и введут Экспедицию в большие убытки, если не договорятся с аборигенами. А ведь скоро, весной, должны прийти люди из Охотска и предполагалось основание еще трех поселений.

Вот и пошел Зейский на риск и выиграл, превратившись в одну из многих легенд о первопроходцах Русской Америки.

*…………*……….*

Вена

1 сентября 1749 года

Мария-Терезия была в смешанных чувствах. С одной стороны, воспитатель восьмилетнего сына Иоганн Кристоф фон Бартенштейн не перестает хвалить будущего императора, дочь Мария-Анна в неполных одиннадцать лет уже заставляет католических священников копаться в писании, чтобы найти ответы на весьма замысловатые теологические вопросы девочки. Остальные пятеро деток так же радовали, очень жаль, что Мария-Каролина и Мария-Елизавета не дожили до сегодняшнего дня. Императрица была вновь беременна и очень надеялась, что в ее семье появится еще один мальчик и трон только окрепнет.

Но кроме новостей о детях, которые для императрицы были главными среди прочего, Иоганн Кристоф фон Бартенштейн принес и другие. Тут уже не достаточно наслаждаться рассказами об успехах детей, нужно было тщательно думать и принимать решения. Мария-Терезия умела работать, развлекаться не научилась, а вот работать, быть доброй католичкой, заботливой матерью и верной женой — это сущность императрицы.

В кабинете присутствовал и канцлер австрийской империи — Антон Корфиц фон Ульфельдт. Ранее Бартенштейн был канцлером, но неудачи во время войны «за австрийское наследство» вынудили императрицу принять его отставку и назначить воспитателем наследника. Однако, именно бывший канцлер и был главным советником во всех международных делах, фон Ульфельдт же оказался неплохим исполнителем. На такую щепетильную тему, что действующий канцлер остается без влияния, никто не распространялся и Антон Корфиц всегда присутствовал во время общения Марии-Терезии с Бартенштейном.

— И как так получилось, что Австрия вынуждена выполнять свои обязательства для России, а не наоборот? Вы же все утверждали, что русской кровью мы заменим австрийскую, а сейчас вынуждены реагировать и уже тратить свои ресурсы, которые так нужны для сдерживания Фридриха. Уже пришлось отзывать посла из Петербурга, так как Бестужев-Рюмин каждый день спрашивал фон Претлака, когда уже Австрия начнет выполнять свои обязательства, — сдержано, но с суровой решительностью говорила Мария-Терезия.

— Ваше Императорское Величество, уже пора и посылать войска, русские вошли в Рымник, взяты Фохшаны, Бухарест не защищен, — убеждал императрицу в нужности активных действий Бартенштейн.

— Где сконцентрированы наши войска? — спросила Мария-Терезия.

— Позвольте пригласить генерал-фельдмаршала Карла Йозефа Батьяни, Ваше Императорское Величество, — спросил канцлер, после переглядываний с бывшим канцлером.

— Даже так? Вы, господа предусмотрительны, но и скоры в принятии решений. Я не назначала Батьяни командующим, — императрица строго посмотрела на бывшего канцлера.

— Он командовал австрийскими войсками во время войны с Османской империей в 1739 году, венгр, знает об османах все, что можно знать, Ваше Императорское Величество, Вы желаете вызвать кого-то иного из Ваших фельдмаршалов? — Бартенштейн склонил голову.

— Прав ты, плут, но спросить с тебя за самоуправство было нужно, — императрица махнула рукой в сторону двери. — Зови уже!

В кабинет вошел пятидесяти двухлетний мужчина. Бодрый, с идеальной осанкой и относительно стройный, без видимого лишнего веса, но с небольшим животом. Он был чернявый и чем даже схож по типажу с турками, вот только одет в строгое европейское платье.

Генерал-фельдмаршал рассказал, что в районе не так чтобы и давно потерянного Белграда, турки сосредоточили тридцати трех тысячную армию, Хотин русские осадили и пока не штурмуют, но перерезаны все коммуникации и крепость обречена. Русская армия же стремительно наступает и не дает султану опомниться.

— Если мы ударим от нашей крепости Кронштадт, передислоцировав все войска из Валахии, то до Бухареста у турок нету сил, могущих воспрепятствовать. Вот только, Ваше Императорское Величество мы не успеем, если русские сохранят темп. Предлагаю ударить по крепости Журжа, чтобы не дать русским форсировать Дунай, так же ударить и в сербском направлении, чтобы взять Белград, — генерал-фельдмаршал замялся. — Вынужден сказать, что наша армия не готова, мы не предполагали войны с Османской империей.

— Это главный аргумент в нашем бездействии и неисполнении союзных обязательств, но отговариваться тем, что Россия не предупредила нас в установленной форме, уже нету возможности, — сказала императрица.

— Тогда Белград и марш к Бухаресту, — констатировал Бартенштейн.

— Действуйте, нельзя русским дать возможность войти в Болгарию и Сербию, там они получат поддержку славян, а мы лишимся лояльности сербов, и так уже многие из сербских гайдуков перебрались в русские окраины, — Мария-Терезия задумалась. — Откуда у русских столько сил? Может это они наш главный враг, а не король Фридрих?

— Русские словили османов в период перевооружения и реконструкции крепостей. Старые алаи расформированы, а новые не укомплектованы. То же самое и с крепостями, которые частью разрушены, чтобы быть обустроенными по европейскому искусству фортификации, — ответил Батьяни.

— Если так, тогда Елизавета оказалась весьма прозорливой правительницей, иначе Россия умылась бы кровью, а северные варвары нашей империи еще нужны, — успокаивала себя Мария-Терезия.

*…………*……….*

Крым

21 сентября 1749 года.

Обсудив план дальнейшей войны, я отбыл в Крым, чтобы своим присутствием показать крымским беем всю серьезность ситуации. Взяв полк лейб-драгунов и еще два полка казаков, как и своих телохранителей, я отправился в Бахчисарай.

Перед моим отбытием был утвержден план дальнейшей войны. Скорее даже не войны, а принуждению к миру. Мы выдыхались, снабжение, как не старались командующие, да и я, постоянно задерживалось. Возникало много административных вопросов на оккупированных нами территориях. Так, местные элиты не спешили сотрудничать, опасаясь, что русские тут ненадолго, между тем люди шли за решением своих многочисленных проблем именно к командованию русских войск.

В Молдавии ситуация была проще, там даже приходили, и их было много, добровольцы, что организовывались в отряды и направлялись к расположению русских войск уже вооруженными. По дороге такие молодцы не всегда действовали,