У многих из них нет этого чутья. Сейчас современные группы, современные продюсеры это чувствуют. А звезды старой формации зачастую теряются.

Польщенная, продолжаю, по долгу службы, искать гнусные стороны шоу-бизнеса.

– Пиратство, – не задумываясь, находит одну, главную, заинтересованный и популярный композитор. – Я понимаю, что из-за этого я теряю бешеные деньги. У меня больше сотни известных песен, несколько десятков хитов. Честно скажу, что я один из немногих композиторов в стране, песни которых за такой короткий срок (всего с 2000 года) спело столько исполнителей, и они стали народно любимыми песнями. Если бы все это учитывалось по-честному, соблюдалось бы авторское право, то, конечно, я бы стал миллионером гораздо раньше. У меня нет стремления к безумному богатству, потому что для счастья человека не нужно богатство, но благосостояние должно быть обязательным.

Обсуждаем обвинения, которые очень часто слышны от непрофессионалов и профанов по поводу «двух нот» в современной поп-музыке и по поводу плагиата современных композиторов.

– Слава богу, – отмахивается Олег, – меня еще никто не обвинял в плагиате. Были моменты, когда говорили, что этот фрагмент оттуда взят, а тот – оттуда, но я сознательно никогда ничего ниоткуда не беру, потому что это безумная трата времени. Вся музыка, в принципе, уже написана, и существует множество веков. Я думаю, что классические композиторы XVIII–XX веков уже все сказали в музыке...

«Интересно, – хихикнула я про себя, – считается ли плагиатом неизбежное повторное использование ноты „ре“?»

– Я пишу песни о любви, – объясняет Олег, – это практически одна тема. Как можно о любви не повториться? Есть гениальная фраза у группы «Гости из будущего», она проходит незаметно в одной песне: «Рифма любовь – мой враг». Это действительно так, потому что любовь – кровь – морковь – свекровь, и что об этом еще написать? А любовь-то она есть, люди хотят песен о любви. Если песня о любви трогает сердца, она становится хитом.

И снова об авторских правах.

– В результате несоблюдения авторских прав, – негодует присевшее на любимого, точнее, ненавистного конька заинтересованное авторское лицо, – количество дивидендов сильно уменьшается. Я знаю, что пиратские организации, которые выпускают альбомы, по-белому заявляют одно количество в тираже и платят за это роялти, а на самом деле тиражи в миллионы раз больше, потому что я, когда ездил по стране, видел в каждом ларьке, в каждом магазине диски. Физически это невозможно.

– А что касается обвинений в двухнотности поп-музыки, ее примитивности? – возвращаю я Олега к малоприятному. – Особенно такими обвинениями грешат классические музыканты.

– Я занимаюсь эстрадной музыкой. Но есть современная музыка, которая уже и не музыка, а культурный слой. То есть там уже не столько музыка, сколько замес культуры, сленга, технозвуков. Если раньше наше развитие можно было изобразить в виде спирали, то сейчас его можно представить в виде распускающегося цветка в разные стороны: есть такое направление, есть такое, но ничего кардинально нового не происходит. Сейчас очень много разной музыки, и происходит деление людей на любителей техно, фанта, транса, джаза, кантри. В связи с тем, что сейчас Интернет получает массовое распространение, человек может слушать ту музыку, которая ему нравится, ну, к примеру, на телевидении сейчас существует 256 каналов, будь их миллион – люди все равно смотрели бы пять каналов. Так и в музыке будет пять Интернет-порталов, пять радиостанций, которые будут слушать люди. Так будет всегда, массовая культура все равно останется, и этой массовой культурой я и занимаюсь. Хотя мне также очень интересна классическая музыка в современной обработке, я даже пытаюсь создавать произведения с элементами классической музыки и с привлечением классических музыкантов. Но это уже мои личные интересы, а моя профессия – это шоу-бизнес, написание хитов. Мои поклонники из Красноярска, молодая пара, написали мне на e?mail, что песня «Губки бантиком» сподвигла их завести ребенка и что мне надо дать орден за повышение рождаемости.

Придется пригласить его в мою новую партию «Союза любви», борющуюся за решение демографического вопроса в нашей стране.

– Я сейчас перечитываю, – поясняет мне источники своего вдохновения современный поэт, – Ахматову, Гумилева, Пастернака, древнюю японскую поэзию, китайскую, любовную лирику Возрождения, потому что я пытаюсь понять и почерпнуть что-то для себя. Чтобы не иссякло слово, в поисках новых словосочетаний, рифм я также путешествую, встречаюсь с людьми.

И еще несколько слов о критике.

– Самое ужасное, что я прочитал о себе в Интернете, – поделился Олег тем, что хорошо знакомо любому участнику шоу-бизнеса, то есть клеветой, – это то, что будто бы я скупаю у людей песни за копейки с авторскими правами. С одной стороны, это смешно, с другой – очень неприятно. Есть еще авторы, которые обвиняют меня в краже их песен, так было с песней «Губки бантиком». Я прочитал в Интернете, что ко мне пришли в офис в Нью-Йорке, а охранник их выгнал и т. д.

– А офиса в Нью-Йорке у Вас конечно же нет? – догадалась я.

– Мне офисов в Москве и Санкт-Петербурге хватает, – грустно улыбнулся композитор.

Суши давно уже остыли, а мы все еще сидели в ресторане. Олег – на своем коньке об авторских правах, я – на мягком диванчике с подушками, периодически проваливаясь в полусон. И снилось мне, что мир стал прекраснее оттого, что в шоу-бизнесе есть поэты.

О том, кто обнажает всех звезд, о том, сколько часов нужно для одного кадра, о Клаудии Шиффер и о тринадцатилетних моделях, а также об интимной близости кроликовtc "О том, кто обнажает всех звезд, о том, сколько часов нужно для одного кадра, о Клаудии Шиффер и о тринадцатилетних моделях, а также об интимной близости кроликов

Если бы Михаил Королев родился королем, то его королевское прозвище было бы Михаил Гениальный. Но нам всем в шоу-бизнесе страшно повезло, что он не родился в позапрошлом веке и теперь мы, современники, можем пожинать плоды его гениальности. Потому что такие гениальные не рождаются в каждом столетии.

Я поедала Мишины яблочные плоды на кухне его студии после пожинания плодов Мишиной гениальности этажом ниже в самой студии, сопровождаемого многочасовой пытко-съемкой с переодеванием, накрашиванием, причесыванием и позированием разных неудобных поз.

Сам Миша себя считает дорогим, востребованным и профессиональным. Издатели гламурных журналов считают его очень дорогим и пищат, но лезут. Мы, звездульки всех калибров, бьемся, чтобы попасть к нему на сеанс, и поэтому считаем его чересчур востребованным. А профессионалы считают его гениальным. Так что, получается, он себя недооценивает.

Вместо того чтобы спрашивать, когда Миша родился, я, как девушка вежливая, спросила, когда родилось его знакомство с фотоаппаратом.

– В глубоком детстве. – Миша отвечал короткими рублеными фразами, как все интроверты. – Мой дедушка был фотографом, он подарил мне камеру с названием «Смена». Мне было лет восемь. Я сразу начал снимать как подорванный.