У тех, кто входит в «топ», гонорары, может быть, больше, но слава не такая, как у Линды Евангелисты, Наоми Кэмпбелл, Клаудии Шиффер и прочих. Мир изменился. Надеюсь, что это движется по синусоиде, и все вернется. Но пока мне кажется, что мир похож на большой супермаркет недорогих товаров, надеюсь, что это временно.

На такой минорной ноте не хотелось бы заканчивать интервью, поэтому спрашиваю, неужели нет ничего светлого в фотографической жизни шоу-бизнеса.

– Однажды, – вспомнил о «светлом» Миша, – я снимал Ксению Собчак для своей книги, и мы со стилистом придумали, что она должна лежать в постели, вокруг которой резвятся кролики. Мы позвали укротительницу кроликов, та принесла нам кроликов напрокат. Кролики резвились, потом парочка стала заниматься любовью прямо у Ксюшиных ног. Вероятно, она воздействует на людей и зверей таким образом. А может быть, кролики просто долго не могут терпеть, но это было очень смешно. Потом оказалось, что это два самца, что мне не симпатично, и чистоту жанра это нарушило.

Прощаюсь, целую гения туда, куда допустимо нормами приличия, и в очередной раз желаю его супруге побыстрее сбежать, дабы дать возможность другим достойным женщинам чаще общаться с таким хорошим человеком, как Миша.

О четырех сотнях отечественных радиостанций, о том, что такое формат, об интерактивном интернет-вещании, о том, почему продюсер не бывает белым и пушистым, а также о том, почему звезды слетают с катушек

Игорь Краев находится в самом уязвимом положении среди других стармейкеров – группе риска. Риск заключается в том, что любой мнящий себя будущей звездой может легко найти номер его мобильного телефона в Интернете и задолбать его просьбами прослушать свои шедевры. Так сделала и я, то есть сначала нашла его номер в Интернете, благо у него есть свой Интернет-проект, а потом, уже в конце нашей встречи, слегка долбанула его просьбой послушать мои вокализмы. Видимо, наученный горьким опытом отражения натиска поющих блондинок, Игорь сразу предупредил меня, что может прослушать всего две песни на мой выбор. Пришлось с кровью оторвать от груди пару из двенадцати одинаково любимых деток-песенок из нового альбома. Он беспощадно выбрал одну из них. Но не буду забегать вперед.

– Вас зовут Лена Ленина? – прогремел в трубке голос Игоря, когда я ему позвонила впервые. Причем гром означал, что он сомневается и нисколько не удивится, если узнает, что меня вообще никак не зовут.

В ответ мой голос, рискуя засахариться, ласково-сладко объяснил, что ему просто жизненно необходимо со мной встретиться.

А когда Игорь согласился и назначил встречу в ресторане «Марко Поло», я спохватилась и дала команду своему голосу держаться с достоинством и быть преисполненным надежд, а не звенеть от восторга и самодовольства.

Борьба с чрезмерно услужливым официантом в ресторане окончилась моей победой. Принеся апельсиновый сок и наконец-то уразумев, что он может больше не беспокоиться, официант покорно вильнул хвостом и затрусил на свою вотчину. А я приступила к изощренной и рискованной форме пыток – интервьюированию с последующей публикацией.

– Нравится нам это или не нравится, – начал Игорь рассказывать о своих шоу-бизнес-подвигах, – хотим мы этого или не хотим, но мы контролируем достаточно большую, можно сказать, подавляющую часть музыки, которая через нас попадает на радио. Схема такова: рекорд-компания, продюсерские центры, артисты записывают новые песни. И те новые русскоязычные песни, которые должны, по их мнению, иметь какую-то историю и стать основной частью истории артиста, то есть те песни, за которыми стоят артисты, деньги, промоушен и т. д., попадают к нам. За очень редким исключением они аккумулируются на нашем сайте, а оттуда уже эта музыка попадает на радио. То, что выкладывают артисты, продюсеры и рекорд-компании, рано или поздно где-то можно найти, но на это придется потратить массу времени и сил. У нас всё в одном месте. Обычно стол музыкального редактора или программного директора радиостанции – это огромные залежи дисков. У нас же песни места не занимают, все структурировано, разложено «по полочкам». Кроме того, что мы дистрибьютируем новую музыку, мы еще собираем информацию о том, что потом с этой музыкой происходит на радио. Это вторая и очень важная часть нашей работы, потому что в мире сейчас существует достаточно много проектов дистрибьюции в Интернете новой музыки для разных категорий, в том числе и для радиостанций. И в мире существует масса проектов, где аккумулируются некие статистические ресурсы, чарты и все то, что связано с шоу-бизнесом. У нас эта история интегрирована в одном проекте, этим мы и отличаемся от других. То есть, с одной стороны, мы – канал дистрибьюции, с другой стороны – индикатор «де-факто» того, как воспринимается новая музыка огромной радиоаудиторией. Это важно как для самих радиостанций, которые с нашей помощью планируют эфир, это помогает им понять, что в целом происходит в эфире, так и для артистов и продюсеров, потому что это помогает им понять, что они «наваяли». Мы не отрицаем могущество крупных сетевых радиостанций, прежде всего таких станций, как «Русское радио» и «Европа плюс». Песня, которая становится в их эфир, сразу имеет огромную аудиторию. И теоретически Вы можете прийти на любую московскую станцию и отдать свою песню напрямую. Но это в Москве. А вот отдать песню напрямую где-нибудь в Иркутске или Южно-Сахалинске у Вас может и не получиться...

Мне стало обидно за Южно-Сахалинск, но Игорь не дал провинциально-гордой искре во мне возгореться в пламя.

– Исторически так сложилось, и не только в России, во всем мире есть определенные центры, где концентрируется продакшн.

В Америке это Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Нэшвилл, если говорить о музыке кантри. В Великобритании – Лондон, во Франции – Париж, ну, а в России все сконцентрировано в Москве. Поэтому бо2льшую часть новой музыки мы получаем в Москве. Но у нас есть представительство на Украине, потому что там развитый рынок коммерческого радиовещания и масса талантливых артистов, которые могут быть интересны большой русскоязычной аудитории, а также представительство в Германии, потому что там много русских. Но все равно почти сто процентов музыки производится в Москве или сюда привозится. Если нам звонят из Свердловска или другого города, представляются и хотят поставить нам на сайт песню, мы говорим, куда надо зайти в Интернете и что надо сделать.

– То есть любой, кто написал песню, может ее поставить к вам в эфир? – подивилась я демократичности Игоревой конторы.

– Теоретически да. Практически конечно же оказалось, что контроль все-таки существует. Во-первых, мы по-разному работаем с нашими партнерами. Партнеры – это, с одной стороны, радиостанции, которые являются потребителями музыки и статистики, с другой стороны – это артисты, продюсеры и рекорд-компании, которые являются поставщиками. То есть мы в данном случае являемся прокладкой между производителями и потребителями музыки. Радиостанции – это тоже прокладка между слушателями и сценой, а мы – прокладка между артистами и радио. Для чего мы нужны артистам? Даже если у артиста мощная продюсерская структура, ему все равно очень сложно окучить несколько сот радиостанций. Артист привозит новую песню нам или присылает ее по Интернету...