и вскоре мы покидаем Мак. Спать хочется еще больше, чем до этого, поэтому я молчу, отвернувшись к окну. Данияр же будто намеренно медленно едет, что совершенно на него не похоже.

Неужели мистер Надменность понимает, что везет не мешок с луком, а маленького ребенка и не по правилам, если уж на то пошло?

Я скупо благодарю его, когда мы оказываемся около подъезда, а Олежка по-взрослому жмет руку и бежит к двери, пока Аристов жжет мне спину тяжелым взглядом. Я даже рада скрыться в здании, но уже через пару минут напряжение возвращается.

В квартире тихо. Тикают часы, которые висят на стене в коридоре. Мы сразу проходим в свою комнату и в полной тишине выполняем привычные действия. Первым в ванну веду Олежу, а потом и сама с удовольствием смываю с себя прошедший день.

Рана на лбу приличная, и я долго смотрю в отражение, собирая все силы в кулак. Еще немного. Совсем немного осталось.

На цыпочках крадусь в комнату, закрываю дверь, ставлю защиту в виде меча и поворачиваюсь.

— Что ты делаешь? — Спрашиваю у братика, который спрыгивает с кровати и три раза включает и выключает лампу возле окна.

— С Даном играю. — Он ставит ночник на место и забирается на подоконник. — Он сказал не уедет, пока не подам ему знак.

Я плетусь к Олежке и во все глаза смотрю вниз, где трижды мигают фары спорткара.

Глава 32

Ангелика

— С тобой что-то не так, — протягивает Макс, а я ловлю себя на том, что без отрыва смотрю на стул и парту, где сидел Аристов, — дома все хорошо?

— Нормально, — выдавливаю из себя улыбку, чтобы не привлекать внимания друга к своим проблемам, — а у тебя синяки под глазами. Не выспался?

— Мать озверела в конец. — Хмуро бросает Круглов и хватает ручку, начиная ей щелкать.

Нервничает и не любит, когда я затрагиваю эту тему. С отчимом у них отношения так и не складываются, а что до бизнес-вумен Кругловой, ей наплевать. По крайней мере, по рассказам Макса и тому, что я видела, делаю такой вывод.

Хочется рассказать ему о выходке Данияра, но я почему-то молчу. Боюсь реакции, а если снова ввяжется в драку?

Хотя я сомневаюсь, что Максим полезет к Аристову, увидев его травмы.

Я тяжело вздыхаю, приступая к решению задач по алгебре, но мысленно нахожусь в другом измерении. Олежка вчера уснул с блаженной улыбкой на губах, а я ворочалась, и все из-за Данияра. Что ему от нас нужно?

Неужели он использует ребенка для того, чтобы сделать мне больно?

Нет. Не может же он быть настолько гадким человеком.

Мысли путаются, и я весь день чувствую себя потерянной, решив больше не поддаваться на мнимую доброту мажора. Хватит. Отблагодарил за спасение, но на этом нужно закончить, иначе Олежке будет обидно, и как я ему объясню, почему вдруг исчез тот самый Дан?

А может, его высочество больше и не появится в поле нашего зрения?

— Постараюсь забрать тебя сегодня. — Выдает Макс, когда мы прощаемся после уроков. — Если получится, конечно.

— Не нужно. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. В любом случае спишемся. Пока! — Обнимаю его на прощание и спокойно выхожу из школы, где на ступеньках стоит Листовская со своей верной подружкой Ингой Верик.

Обхожу их, но в спину прилетает бумажка, и раздаются характерные смешки.

Не обращаю внимания и иду дальше, только Вероника не успокаивается и кидает еще одну бумажку.

— Терпила-а-а! Повернись и рот открой. Проверим попаду или нет. — Смеется Листовская, но я лишь сжимаю кулаки и проклинаю тот день, когда согласилась перейти в новую школу, хотя мне, собственно, не предоставили выбора.

Покидаю пределы школы и машинально иду к остановке, где жду автобус. Только стоит схватиться за поручень, как в я чувствую вибрацию телефона в кармане пиджака.

Петр Иванович.

Краснею моментально от жуткого стыда, который испытываю по вине отчима. Вчера так некрасиво вышло, а еще эти гадкие предположения о том, каким способом я заработала на подарок для Олежи.

Заставляю себя ответить на звонок, ведь мужчина хотел поговорить со мной, и избегать общения с ним я вечно не смогу, да и нужно ли?

Стараюсь говорить спокойно, но внутри все дрожит, когда мы договариваемся встретиться через полчаса неподалеку от моего дома. Меньше всего мне хочется снова столкнуться с Владимиром и опозориться перед Петром Ивановичем.

На этот раз мне не так страшно. Может, потому что я подпустила ближе мысль о том, что этот мужчина мой биологический отец. Только боязнь никуда не делась. Она сидела глубоко внутри и напоминала о себе дрожью в пальцах.

— Ангелика, ты прости, что я свалил на тебя эту новость. — Петр Иванович кивает на лавочку и подает мне стаканчик с чаем, который я, конечно, принимаю, после чего и сам садится, тяжело вздыхая. — Ты пойми, я не представляю, как разговаривать с детьми. Вся моя жизнь — постоянные переезды с места на место, подъем по свистку, отбой по уставу. Ни семьи, ни дома. — Мужчина усмехается и смотрит на меня. — А тут оказывается, что у меня практически совершеннолетняя дочь.

— Но может, это не так… — Тихо говорю и крепче сжимаю стаканчик с чаем.

— Это не проблема, Ангелика, мы можем в любой момент проверить наличие родственной связи, благо придумали тесты на установление отцовства. — Петр Иванович улыбнулся, но уголки губ быстро опустились, и он с надеждой посмотрел на меня. — Я вижу, что в твоей жизни все не сладко, Ангелика, и не хочу, чтобы жила в одном доме с тем мужчиной.

— Что вы хотите этим сказать, Петр Иванович? — Спрашиваю, хотя ответ очевиден.

— Я хотел бы забрать тебя к себе после получения всех документов, подтверждающих мое отцовство. Пьянство — это патология, от которой не вылечиваются в одно мгновение, Лика, и если ты была бы не против, то я прямо сейчас отвез тебя к своей матери.

— Я не могу оставить Олежку. — Сердце сжалось от одной мысли, что братишка останется с отчимом, ведь это прямая дорога в детский дом в лучшем случае, а что будет в худшем даже страшно представить.

Петр Иванович тяжело вздыхает и трет переносицу пальцами, после чего снова смотрит на меня.

— Раз ты не согласна уйти одна, то придется повозиться и забрать вас двоих. Если, конечно, ты можешь дать мне шанс наверстать упущенное время. — Взгляд мужчины становится чуть ли не молящим, хотя на лице не дрогнет ни один