Телефон по-прежнему молчал, и она хотела выключить его, чтобы не знать, что сам Антон так и не позвонил. Но позвонила Изольда:

– Полинка, ты сейчас можешь разговаривать? Ты стоишь или сидишь?

– Я иду в студию и еще могу говорить. Ты так поздно… Ты полуночник, что ли? Мой слушатель?… Или что-то случилось?

– Только что мне позвонил Олег.

– И? – выжидающе спросила Полина.

– Представляешь, он на следующей неделе приезжает в Москву.

– Опять совещание или собрание акционеров? – предположила Полина.

– Нет, он возвращается в Москву!

– Ага, иногда они возвращаются, – цинично сказала она. Полина никак не могла понять, почему сестра так взволнована.

– Полина, представляешь, он отказался от должности в Лондоне, и он будет работать здесь!..

– Невероятно! – воскликнула Полина. – Брусникин, карьерист до кончика своего галстука «Corneliani», отказался от повышения?!

– Да, он возвращается на свою должность.

– Он сам это сделал? Или… его попросили? – осторожно спросила Дудкина.

– Полинка, да ты что?! Как ты можешь?! Ты что, совсем не рада?…

– Извини, может быть, я и звучу так скептически, но я с трудом верю в происходящее. У него должны быть какие-то очень веские основания. Он – такой обстоятельный товарищ, он не может принимать такие судьбоносные решения без достаточных причин. Ты можешь мне подробно рассказать, что же все-таки произошло?

– Полин, он сделал мне предложение! Он хочет, чтобы мы поженились и были всегда вместе, – совсем как школьница, а не директор частной школы, выпалила Изольда.

– Ну, это многое объясняет, – выдохнула Дудкина. – Я поздравляю тебя, сестрица. Жалко только, что теперь ты не будешь ни Дудкиной, ни Бережной, а будешь Брусникиной. Но это так здорово! И моя семья опять вырастет… Сначала у меня появилась ты, а теперь еще и Олег… С ума сойти! Извини, родная: мне надо бежать. Приходи ко мне в гости завтра, и все обсудим. Это же такая потрясающая новость! Я тебя поздравляю! Или я это уже говорила?… Но все равно поздравляю. До завтра. Пока.

Полина пришла в студию, как обычно, за пятнадцать минут до начала своего эфира. Заглянув в ди-джейскую, она просигнализировала Алексу, что готова подхватить эстафету. Алекс удовлетворенно кивнул, улыбнулся и произнес в микрофон:

– Ну, что ж, уважаемые радиослушатели, к сожалению, я вынужден попрощаться с вами, потому что в студию уже пришел лучший кулинар нашей радиостанции Полина Дудкина. Через несколько минут начнется ее съедобный эфир – передача «После борщика в четверг», как всегда, на своем месте, но это еще не все. Сегодня Полина останется с вами на два часа дольше обычного, и в прямом эфире будет говорить с вами не только о пище телесной, но и о духовной: она будет говорить с вами о вечном, о любви! Счастья вам, дорогие радиослушатели. С вами был Алекс. Я обязательно вернусь.

Выслушав тираду Алекса, Полина остолбенела. Она, недоумевая, стояла в дверях, всем своим видом вопрошая коллегу: что все это значит?! Тот поставил в эфир музыку, снял наушники, жестом приглашая ее занять место ведущего в студии.

– Алекс, ты что это про любовь-то загнул? Извини, я сейчас совсем не в духе и совсем не понимаю шуток. В моей жизни столько всего происходит, я как на вулкане… Нет, я совершенно не могу говорить на такие темы, тем более в прямом эфире. И вообще, это что – твой личный креатив? Инициативу проявляешь?

– Полинка, не ругайся. Славик заболел, поэтому его эфир главный разделил между тобой и Светкой. Два часа – тебе, три – ей. У нее только музыка, но ей раньше надо приезжать. А ты уж побеседуй в прямом эфире с полуночниками.

– Блин, ну что такое! Понимаешь, у меня депрессия. Я рассталась с любимым человеком. Я вообще не хочу ни с кем общаться. Почему меня нельзя оставить в покое?! – возмущалась Полина.

Она понимала, что сейчас, в десять вечера, изменить эту ситуацию было непросто: звонить главному не имело смысла – все равно он не изменит своего решения; звонить Славику и требовать, чтобы он кровь из носа приехал на эфир, пожалуй, тоже было бесполезно…

– Полинка, не расстраивайся: давай без суеты и томления души, ладно? Два часа быстро пролетают, ты же знаешь. Поболтаешь с людьми, заодно и развеешься. Ты сама не понимаешь своего счастья!

– А я не хочу слышать свое счастье в прямом эфире, представляешь?! Я хочу слышать его в словах близкого человека, произнесенных, предпочтительно, в постели в такой романтичный поздний час.

– Ладно, Дудкина, счастливо оставаться, я побежал. Удачного тебе эфира и положительных эмоций.

Полина помахала ему рукой и, вздохнув, уселась в кресло и надела наушники. Во время всего своего изысканно вкусного «Борщика» Полина думала о предстоящем разговоре по душам. Что она может сказать радиослушателям? Что на душе у нее скребут кошки? Что она никак не может придти в себя после ужасного случая, когда известный бизнесмен (а по совместительству – безумно привлекательный мужчина) посчитал ее способной на криминальный поступок? Да, главное: не забыть всем объявить о том, что она была влюблена в этого мужчину…

Закончив вдохновенно говорить о секретах приготовления сорбета в кулинарной части своего эфира, Полина решила, что предоставит побольше времени слушателям, чтобы они в прямом эфире рассказали о своих чувствах, тогда ей самой говорить об этом не придется.

– Итак, дорогие полуночники, вот и настало время для ваших откровений и признаний. Мы поговорим с вами о самом сокровенном. Может быть, вам есть что сказать любимому человеку, но вы не отваживаетесь сделать это. Попробуйте обратиться к своей второй половине с помощью нашего эфира, и вас обязательно услышат, поймут и поддержат.

Сама она почему-то сомневалась, что все произойдет именно так, но не могла поделиться этими соображениями с аудиторией. Как она и предполагала, люди охотно рассказывали невидимому собеседнику о своих желаниях, невысказанной боли и обидах. Полина лишь изредка говорила что-то сочувственное, и время летело незаметно.

«Хочу быть счастливой. Хочу любить. Хочу стать независимой. Хочу наслаждения. Хочу одиночества. Хочу, чтобы все оставили меня в покое. Хочу, чтобы мне было тепло». Все эти «хочу», звучавшие из уст совершенно незнакомых ей людей, складывались для Полины в единое целое большое желание. Память, помимо ее воли, упрямо возвращала ее к одному лишь прикосновению Антона. Как она хотела сейчас это почувствовать! Полина ясно ощущала его ладонь у своей щеки и ее тепло, ее аромат, ее нежность. Она решила принять еще один звонок и пойти налить себе чаю, чтобы немного развеяться.

– Але, у нас есть еще один звонок. Сейчас мы узнаем, кто это. Здравствуйте, вы в прямом эфире, – совершенно равнодушно и даже уже позевывая, Полина вывела в прямой эфир очередной звонок.

– Здравствуйте, Полина, здравствуйте, уважаемые радиослушатели.

Полина вздрогнула. Она узнала голос Антона Малова.