– Да, наверное, это наиболее предсказуемый вариант развития событий. Мне пора исчезнуть из Пашиной жизни. Я могу ему навредить… Дети такие милые… Знаешь, как они его называют? Па-па-паша.

– Заикаются?! – испугалась Люся.

– Нет. Это значит: папа Паша.

– А-а…

Дарья погрузилась в молчание. Она подумала, что это не она играет в кошки-мышки с Павлом, а судьба с ней забавляется, как кошка с пойманной мышкой, – вроде бы даст надежду, и тут же отбирает; позволит расслабиться и помечтать, и тут же опять бьёт по голове.

В сентябре был момент, когда Даша вдруг ощутила себя совершенно иным человеком и в совершенно иной жизненной ситуации. Три года после гибели родителей она тянула на себе брата – кормила, одевала, учила. Платила за его учёбу на коммерческом отделении в институте, так как на бюджет он не сумел поступить. Это были ужасные три года, Даша превратилась в загнанную лошадь. Днём – работа в химлаборатории, по вечерам – репетиторство по химии, по ночам – курсовые или дипломы для безалаберных студентов (опять ненавистная химия!). Но как бы Дарья ни изворачивалась, денег не хватало. Одни только коммунальные платежи за большую квартиру съедали половину зарплаты…

И вдруг брат заявил, что отныне сам будет обеспечивать их маленькую семью! Для этого нужно всего ничего – бросить институт и уйти в автосервис под крыло к Вадиму Петровичу.

Андрей так и сделал, и даже успел вручить Даше первую зарплату. Сумма впечатляла, она в несколько раз превосходила Дашин заработок. Наверное, Петрович постарался, насчитал побольше – чтобы не разочаровать талантливого парня. Он давно его заманивал в своё карбюраторно-подшипниковое царство, пропитанное бензиновыми испарениями и запахом машинного масла..

Даша вдруг получила в руки крупную сумму. Это было удивительное ощущение – распоряжаться деньгами, заработанными не тобой, а другим человеком, потому что Даше никогда ничего не доставалось даром. Несколько недель она привыкала к новому положению, наслаждалась им. Конечно, её угнетала мысль о том, что Андрей бросил институт и может остаться без высшего образования. Но она взяла с него клятвенное обещание поступить на заочное отделение автотракторного факультета…

А потом они получили по мозгам – и брат, и сестра. Андрей попал в дорожную аварию. Он мечтал стать добытчиком, главным в доме, хотел заботиться о сестре. А в результате оказался на больничной койке, в ещё более зависимом положении, чем раньше. К тому же столкнул семью в долговую яму и обрушил на сестричку камнепад новых проблем.

И Даша… Только-только распробовала вкус новой чудесной жизни – когда не ты рвёшь жилы, а сама являешься объектом заботы, когда тебе выделяют деньги на шопинг или дарят подарки (пусть даже это и хлебопечка).

Распробовала – понравилось! Но тут же всё изменилось, и сейчас она снова должна думать, как разобраться с долгами, как жить дальше…

То же самое и с Пашей. Зачем он вдруг возник на её пути, зачем окружил вниманием? Чтобы, когда они будут вынуждены прервать дружбу, она острее почувствовала своё одиночество?

– Ты вообще о чём думаешь? – Люся вторглась в Дашины размышления. – Пиши курсовые, берись за диссертацию.

– О, нет!

– Я тебя не узнаю. Ты всегда крутилась-вертелась, а сейчас раскисла. За палату платить надо? Надо. Лекарства Андрюше покупать надо? Надо. Кредит возвращать надо? Надо. На еду надо? Надо. А ещё этот… как его… Репников к вам прикопался. Скоро выиграет суд, и у вас опишут имущество.

– Прямо так сразу и опишут!

– А ты думала? Это если из госбюджета сотню миллионов увести – никто не заметит, страна-то богатая. А уж Репников недостачу терпеть не будет, он с вас взыщет по полной программе. И что ты будешь делать? Дачу продала, на очереди – гараж и квартира? Чудесно, ничего не скажешь!

– Люся, ты меня убиваешь! Умоляю, ни слова о деньгах! Я не хочу об этом думать.

– Но об этом надо думать. Смотри: напишешь пять курсовых за месяц – вот тебе уже и коммуналка! Сможешь оплатить счета.

– Пять курсовых… – с тоской произнесла Даша. – Проще сразу повеситься. Ты же знаешь, я их по-честному пишу, а не всякий бред из Интернета скачиваю. Да и не будет столько заказов. Пять курсовых в месяц, жуть!

– Возьмись за диссертацию!

– Нет, я больше этим не занимаюсь.

– Какие мы гордые стали!

– Не хочу быть ломовой лошадью. Хочу быть женщиной.

– А долг Репникову как будешь возвращать?

– Не представляю! Возьму ещё кредит. Займу у Паши, в конце концов.

– А сама тем временем будешь вышивать золотыми нитками новое платьице для куклы? Ненормальная! Даша, ты точно не ломовая лошадь. Ты – хорошенький глазастенький страус. Прячешь голову в песок.

– Даже и думать не хочу обо всех этих проблемах!

Накануне выписки Андрей ухитрился выдать температуру 39,5, и Елена Борисовна отложила расставание с пациентом.

– Подержу его ещё немного, – сказала она Даше. – Странно, конечно. Вроде бы нет причин.

Даша горячо закивала в ответ. Узнав о температуре, она запаниковала, переполошилась, поняла, что речь идёт как минимум о заражении крови…

– Всё ясно, – констатировала медсестра Полина Фёдоровна, грузно нависая над ложем больного и поправляя простыню, а заодно – ласково убирая спутанные волосы с горячего и влажного лба страдальца. – Мальчик не хочет покидать лазарет. А конкретнее – Елену Борисовну. Но если бы здесь оставляли всех пациентов, потерявших голову от нашей королевы, нам бы потребовалось столько же коек, сколько было на «Титанике».

Юная медсестра – новенькая, незнакомая Андрею – ковырялась у него в вене, выполняя назначение врача. Она возилась уже несколько минут, попробовала и ту, и другую руку, но никак не могла попасть.

– Тут так всё исколото! – оправдываясь, воскликнула она.

Андрей следил за её манипуляциями с равнодушием индейского вождя, презирающего боль. Последнюю неделю, узнав о предстоящей выписке, он провёл в тоске и отчаянье. Он не знал, как будет жить, лишившись возможности видеть Елену Борисовну. Пока он в больнице, ему гарантирована ежедневная доза общения с ней. А потом?

– Что же ты вытворяешь! – возмутилась наконец медсестра. – Обе руки испахала, как лопатой. Вот Елена Борисовна тебе устроит! Дай я.

Она в два счёта ловко приладила иглу, отрегулировала колёсико капельницы и наградила пунцовую сестричку взглядом «учись, бестолочь, пока я жива». Андрей ободряюще дотронулся до руки девушки и подмигнул.

– Извини, – пролепетала она.

– Не парься, научишься, – великодушно успокоил малышку Андрей. – Ещё двадцать попыток – и будешь ставить капельницы не хуже Полины Фёдоровны.

Медсестра вышла, оставив больного наедине с капельницей и тяжёлыми мыслями. Он выиграл одну неделю, но это не решало проблемы. Андрей прекрасно понимал, что, едва его выпишут, Елена Борисовна станет для него недосягаема. Её и в больнице невозможно поймать, пока она сама не появится в палате, а охотиться за ней на воле – и вовсе пустой номер.