Мнения развеселившихся подруг Катерины разделились: одни говорили, что доктор выполнил свой долг. Другие – что он ее крутанул, как куклу. Катерина не знала, кому и верить. О казусе Катерины, имея в виду завидное положение ее жениха, Дениса Утробова, в конце концов спорили пол-Москвы. Но она, как сказал ее жених, была умна и постепенно поверила в то, что сама разогрела врача и религиозного врага, в сущности, для того, чтобы Денис Утробов в дальнейшем получал гарантированное удовольствие. Но побрилась ли она и сходила ли снова к Али? А как было не сходить, если до сих пор у нее большие поры от детства и жирная кожа?

050.0 – 051.0

<ИЗ СЛУЖЕБНОЙ ПЕРЕПИСКИ>

Папа!

Только в России молятся истово, бесповоротно, а в Европе кто меня ждет? А в Америке меня имеют – делают вид, что уважают, а на самом деле используют, как гондон.

052.0

<СОЛОМА>

Я налил себе коньяку и потянулся с бутылкой к Послу.

– Нет, я – водку, – сказал Посол.

Он выпил залпом.

– Так почему, – спросил я, – карта бессмертия опаснее атомной бомбы?

– Все очень просто, – сказал Посол. – Нарушен баланс мироздания. У богов своя иерархия. Греки по-своему были правы, на древнегреческом уровне. Мы – человеческие боги. Что там выше – нам неведомо. Наш ареал – Солнечная система. Солнце встало, солнце село. В солнечном ареале главным стало производство человека. Нам поручили это сделать. Мы создали его с любовью, – подчеркнул Посол и продолжал: – Да, возможно, именно любовь стала причиной нашей ошибки. Человек – это системная ошибка. Противоречие в себе. Свободная воля минус бессмертие – это формула человека.

– Но он же был сначала бессмертен, – заметил я.

– Только – из глины. Любовь же требует противопоставления. Он – она, мы – они. Чтобы решить этот вопрос, мы решили дать ему свободную волю. Он выбрал самоутверждение. Он замахнулся на нашу власть. Мы выгнали его, отлучили. Мир разорвался пополам. Мы стали терять контакт с человеком. Он полюбил удовольствия мира больше нас. Это был настоящий бунт. Мы обиделись.

– Обиделись?

– Да. И пришли в ярость!

– На свою же игрушку?

– Он – не игрушка, – сказал Посол. – Мы сделали мир слишком сладким. Мы сократили эту сладость, но даже этого было мало. Он все равно находил ее, как животные находят лечебные травы. Но еще какое-то время он прислушивался к нам. Он еще чувствовал свои корни. Я придумал систему спасения. Она была незамысловата и наглядна. Я сыграл эту роль. И что? Успех был большой, но все равно половинчатый. Мы пришли в ярость. Мы требовали отречься от отцов и матерей, от жен и детей, сделать это во имя нас, но мы противоречили себе – мы требовали от него совместить земную и небесную любовь, мы вынуждены были читать ему мораль на самом примитивном уровне, мы создали блок заповедей. Мы придумали ад. Мы любили человека, но, энергетически связанные с ним, мы нуждались в его любви, в его самопожертвовании, пусть даже в ее имитации через жертвоприношения. Мы хотели, чтобы он убивал самых любимых, но соглашались на заклание животных. Но мы теряли в весе – нам нужна его кровь.

– Речь идет о войне?

– Мы предложили ему трагедию. Он практически не заметил. Заметил – но опять половинчато. На него это не действовало. Но мы тоже были ограничены изначально.

– А чудеса?

– А что – чудеса? Чудо – это несчастный случай. Сначала кажется вопиющим оскорблением закономерности, а потом ему находится косвенное объяснение, на него вешается правдоподобный ярлык, и оно отодвигается в сторону. Наглядный пример – апостолы. Они были рядом, они все видели. И что? Они не поверили в главное воскресение. Усомнились. Если и есть на земле какое-то чудо, то это – чудо маловерия.

– А личное бессмертие? – с некоторым нетерпением спросил я.

– Это интересно далеко не всем, – усмехнулся Посол. – Теперь пошла мода на то, чтобы не бояться смерти. Даже в тюрьме человек умудряется получать удовольствие. Впрочем, это меня не удивляет. Мы приезжаем сюда, и сами сходим с ума от радости жизни.

– И все-таки, вы не ответили на вопрос о личном бессмертии…

– Это – военная тайна.

– Темните, – сказал я.

– Не без этого, – Он встал, принялся ходить по комнате. – Половина человечества не имеет бессмертной души. Об этом у вас тут время от времени догадываются. Но обычно боятся сказать: негуманно! Но кто имеет душу, а кто нет – этого никому не дано знать. Половина человечества, полная надежд, сгорает в смерти, как солома.

– Значит, они… мы… только манекены?

– Что-то вроде этого.

– Но ведь это небесный фашизм!

– А кто вам сказал, что?.. – Он осекся. – Ладно, проехали.

– Постойте, – сказал я. – А зачем вы так сделали? Ведь об этом вы ничего нигде не сказали.

– Ну, что-то сказали… Кто-то догадался.

– Но ведь тогда… все меняется!

– Что меняется? – Он сделал вид, что не понял.

– Меняется! – убежденно сказал я. – Если мы только видимость людей, то с нами и можно поступать, как с соломой.

– Перегиб, – сказал Посол. – Хотя разве с вами поступают иначе?

– Но ведь мы привыкли думать, что последние будут первыми. Так, по крайней мере, вы сами учите.

– Солома – это не сословное понятие, – удивился моим словам Посол. – Вот вы вроде бы что-то понимаете, а потом – хлоп! И ничего вы не понимаете! – Он налил себе водки и выпил залпом. – Я здесь сопьюсь.

– У вас что, там, на Акимудах, сухой закон?

– Приезжайте – увидите.

– Спасибо! Я не спешу.

Он посмотрел внимательно на меня. Мне стало не по себе.

– А остальные пятьдесят процентов? – решил я вернуться к теме.

– У остальных мелкая душонка. На переплавку.

– Я вижу, что вы действительно любите людей.

– А вы?

– Вы знаете, кого я люблю, – сказал я.

– Вы сбиваетесь с общей темы. – Что значит – на переплавку?

– После смерти они превращаются в рыб.

– Что?

– После смерти те, кто не солома, превращаются в рыб. Знак рыбы – важный знак. Рыба – будущее человека. Всем хватит в океане места. Плавайте себе на здоровье.

Такое рыбное будущее мне было трудно совместить с общей теологией.

– И Данте тоже превратился в рыбу?

– Минуточку… Про этих позже… А человек – это будущее рыбы. Мы вылавливаем ее и запускаем по новой.

– А солому?

– Они не участники круговорота. Но есть избранные. Наконец-то добрались до них. Разве вы не замечали, что их мало? Они нужны для поддержания контакта с нами.