— Все, что я хочу сейчас, — оказаться с тобой у тебя дома, и чтобы ты крепко-крепко обнял меня. Причем не обязательно соблюдать предложенный порядок, можно и наоборот.

Он встал и, обойдя стол, сел рядом. Обнял, прижал к себе. Это было молчаливое объятие скорее не любовника, а друга.

Оба услышали покашливание официантки.

— Что-нибудь еще?

— Да, — ответил Дэвид с улыбкой.

— Слушаю, сэр.

— Дайте нам немного побыть одним.

Кейт все-таки позволила уговорить себя поесть, выпила несколько бокалов вина. Она раскраснелась и, нетвердо держась на ногах, висла на его руке, пока они шли по темной улице к парковке. Ей было так хорошо, что хотелось петь.

Кейт скользнула на кожаное сиденье его БМВ, и сразу чувство защищенности и безопасности окутало ее спасительным покрывалом. Это чувство не покидало ее, пока они ехали по автобану. Проехали туннель под горой Кулау и, выскочив из него, продолжили путь по извилистой дороге с другой стороны горы.

Кокон безопасности лопнул, когда Дэвид, поглядывая в зеркало заднего вида, неожиданно пробормотал невнятное ругательство.

— Что там, Дэвид?

Он не ответил и резко прибавил скорости.

— Дэвид, что случилось?

— Нас преследует машина.

— О чем ты?

— Нас преследуют.

Кейт оглянулась, увидела свет фар. Машина следовала на некотором расстоянии.

— Ты уверен?

— Я заметил, потому что у преследователя не горит левый поворотник. Он выехал следом, как только мы покинули парковку. И едет за нами все время.

— Но он может ехать сам по себе.

— Давай проверим. — Дэвид сбросил скорость.

Кейт в тревоге спросила:

— Ты останавливаешься?

— Посмотрим, как этот тип поступит.

Он сбавил скорость до сорока, ниже положенной, но автомобиль их не догонял, свет фар повис, как будто невидимая сила держала его на расстоянии.

— Сразу видно, не дурак, — сказал Дэвид, — не хочет, чтобы мы увидели номер.

— Сверни, вон поворот.

Дэвид свернул на дорогу, уходившую в поля. Обернувшись, Кейт увидела сзади те же фары, они не исчезли.

— Он едет за нами, — прошептала Кейт. Она не смогла произнести имя, при одной мысли о нем ей стало страшно.

— Проклятье, как я не подумал раньше!

— О чем ты?

— Он ждал тебя у клиники. Это единственный способ нас выследить.

— Он следил за мной… А я и не подозревала.

— Теперь я попытаюсь оторваться. Держись.

Машина резко рванула. Кейт вдавило в спинку кресла. Мимо проносились окрестные пустоши, потом пошли освещенные окна домов, деревья, кусты. Они снова вырвались на шоссе. Ремень безопасности врезался Кейт в грудь. Наконец, Дэвид въехал под какой-то навес и тут же обнял ее. Она слышала стук его сердца и шум дыхания. Сама же почти не дышала, скованная страхом. Сзади вновь появился свет фар, и тут Дэвид вдруг навалился на нее, прикрыл своим телом. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем вдали стих шум проехавшего мимо автомобиля. Только тогда он освободил ее. Они сидели и молчали. Дорога была темна и пуста.

— Давай скорей выбираться отсюда, пока еще возможно. — Дэвид повернул ключ зажигания, мягкое урчание мотора показалось оглушающим. С погашенными огнями он выехал из-под навеса.

Кейт все время оглядывалась, пока они ехали по улицам, и, только когда снова выбрались на шоссе, перевела дыхание. Увидев, что Дэвид повернул машину в Гонолулу, она с тревогой спросила:

— Куда мы едем?

— Мы не можем ехать домой. Если он следил за тобой от клиники, то ты привела его к моему офису. А мое имя и адрес есть в телефонной книге.

Они въехали в туннель, мимо замелькали яркие огни.

Сколько времени пройдет, прежде чем он меня найдет, будет ли возможность убежать, успею ли закричать?

Когда они вырвались из туннеля на темную дорогу, Дэвид вновь заговорил:

— Это мое последнее пристанище, единственное место, где ты будешь не одна и в безопасности. — Потом, с прежней ноткой иронии, добавил: — Только не пей там кофе.

Она повернулась к нему:

— Куда мы едем?

Он, как будто извиняясь, произнес:

— К моей матери.

Дверь открыла маленькая седовласая женщина в ветхом банном халате и шлепанцах из кроличьего меха. Она поморгала растерянно, глядя на неожиданных гостей, как ослепленная мышь, потом всплеснула руками и запричитала:

— Дэвид, как мило, что ты заехал! Почему не позвонил? Ты застал нас в таком виде, что мы похожи на двух старых сов.

— Ты просто шикарно выглядишь, Грейси. — Дэвид втащил Кейт в дом, быстро закрыл и запер дверь. Глядя на занавешенное окно, спросил: — Мама спит?

Из соседней комнаты послышался женский голос:

— Слушай, куда ты провалилась? Твой ход!

— Она снова выигрывает, — печально сказала Грейси.

— Она в хорошем настроении?

— Не могу сказать, никогда не видела.

— Приготовься. — Дэвид подтолкнул Кейт в гостиную и наигранно жизнерадостным голосом поприветствовал мать.

В лилово-коричневой гостиной величественная дама с голубоватыми волосами сидела спиной к двери. Ее забинтованная нога лежала на придвинутой оттоманке. На кофейном столике был разложен комплект для игры в скребл[1]. Не оборачиваясь, она произнесла:

— Это не иначе как галлюцинация! — Дама повернулась к вошедшим. — Неужели мой сын нанес нам визит! Наверное, настал конец света.

— Я тоже рад видеть тебя, мама, — сухо ответил он. Потом глубоко вдохнул, как будто собираясь нырнуть, и объявил: — Нам нужна твоя помощь.

Глаза пожилой дамы, по-молодому острые блестящие, остановились на Кейт. Она заметила, как бережно Дэвид обнимает незнакомку за плечи, и медленная понимающая улыбка появилась у нее на губах. Подняв руки и возведя глаза к небу, дама воскликнула:

— Аллилуйя, Господи!

— Ты никогда мне ничего не говорил, Дэвид, — пожаловалась Джинкс Рэнсом час спустя, сидя на кухне с сыном. Перед ними стояли чашки с какао, ритуал, который они выработали, когда он был еще мальчиком. Как легко перенестись через годы! Один глоток какао, неодобрительный взгляд матери, и чувство вины вернулось. Старая мама Джинкс знала, как вернуть его в детство. Ему снова было шесть лет, не больше.