Смотрю на Лэндона, моего Лэндона – по крайней мере, пока он лежит со мной голый. Его руки впиваются в мои бедра, рот властен и требователен. Он говорит мне такие вещи, которые вне постели стесняется произнести. Рядом с ним я исполнена чувства достоинства, меня любят и ценят, мной дорожат. Этого не опишешь словами.

Я несильно впиваюсь ногтями в его живот, оставляя небольшие отметины. Помечаю собственность. Он мой ! Так и хочется крикнуть об этом Дакоте!.. А если нет? Может, мы обе его недостойны?

Она‑то, конечно, не отцепится. Ведь Лэндон для нее как костыль. Эта девочка так и будет висеть на нем, пока он не задохнется. Хочется верить, что со мной ему стало легче дышать. Да, пусть он будет со мной, но свободный, такой, как есть, и научится, наконец, думать о своих потребностях. Дакоте, похоже, комфортно держать его в плену детской влюбленности, за которую она судорожно продолжает цепляться. Эх, знать бы, что их так крепко связало, тогда у меня появилась бы хоть какая‑то точка отсчета.

Учитывая, с каким упорством она на меня наезжает, давно пора сделать вывод, что без боя она не сдастся. У меня же для боя нет сил. После некоего происшествия Лэндон вдруг стал для нее рыцарем в блестящих доспехах, а она для него – дамой, к которой нужно примчаться на помощь.

А я? Как же я?

Где мое место в его системе координат?

Я хочу ему всяких благ, чтобы он не ронял свою планку. У нас не было общего прошлого, как у них, однако мне по силам подарить ему будущее.

Я еложу на нем, Лэндон стонет. О, эта божественная упругость! Как здорово он на меня реагирует. Он ласкает, и гладит, и жадно хватает меня. Как приятна мне эта отчаянная, ненасытная страсть! Склонившись к его уху, шепчу:

– Лэндон, о, боже, как хорошо. – Я его возбуждаю, и он дрожит подо мной. Я его королева, а он – не какой‑то там подданный, он – возлюбленный король. Да, мой король, и мы будем править с ним на равных. Меня не загонишь в платье и каблучки, я не стану трофейной женой, ни для кого. Не хочу быть похожей на Стейси.

Впрочем, зря я. Амин души в ней не чает. Мне даже завидно, что они так живут. Хотя меня такая жизнь не устроила бы. Мне нужен товарищ, партнер, а не даритель особняка с подобранными в тон полотенчиками и китайским фарфором. Мне нужен человек, который захочет проводить со мной время. Да я любому подаренному «Мерседесу» с торжественной ленточкой предпочту человека, которого не будут бесить мои реплики во время просмотра киношки.

Лэндон начинает ласкать мою грудь, полноправный хозяин. Я не променяла бы это чувство ни на какую вещь на свете. Так и лежала бы дни напролет. Жаль, что времени у меня совсем не осталось.

В отличие от Дакоты. Время на ее стороне, и поэтому их отношения куда прочнее, чем просто первая любовь. Я могла бы с ней справиться, если бы знала, что у них все кончено. Старая песня. Соседские ребятишки растут вместе, вместе пьют лимонад на ступеньках. Дружба перерастает в любовь, ну и дальше хрестоматийно. Плавали, знаем. Пусть немного шаблонно, зато сколько преимуществ.

Я говорю о чем‑то более глубоком, о том, что происходит, когда у вас общая трагедия. Знаю не понаслышке. Помню, как больно мне было, когда братишка Амина сказал, что у меня симпатичная сестра. Я дико ревновала – в четырнадцать лет! Со временем ревность прошла, и после нашего разрыва мы вновь стали друзьями. После нашего первого разрыва.

С тех пор на нашу долю выпало множество взрослых проблем, а после того, как поженились его брат и моя сестра, ситуация стала и вовсе безысходной.

Родственники без конца напоминали о том, что мы с ним – венец совершенства. Мы годами ели их заковыристые сыры и пили их кислые вина, которые старше меня раза в два, не меньше. Очень скоро родится племянница, опять наша общая, на двоих. Мост между нашими семьями обвалился, и этот миленький ангелок, по представлению моих родителей, обещает заново его возвести. Я буду тетей, он – дядей. Но нам не быть вместе. Так что на месте родителей я бы не стала возлагать особых надежд.

Да, я знаю, меня все винят в разрыве отношений между нашими семьями. И сестра, и мамочка с папой. Им легче найти виноватого, чем признать правду.

И что меня дернуло пообещать Лэндону встречу с сестрой? Что за блажь?

– О чем задумалась? – спрашивает Лэндон, целуя ложбинку между грудей. Какой же он милый, почти нереальный. Ну не скажешь же ему, что я лежу тут, пока он обцеловывает меня с ног до головы, и пытаюсь вынести приговор нашим будущим отношениям.

– Я хочу тебя. – Впиваюсь губами в его подбородок, покрываю поцелуями скулу, медленно перехожу к губам и, приподняв бедра, даю понять, чего именно мне хочется и как.

Лэндон

Кратчайший маршрут до квартиры ее сестры оказался не таким уж коротким. По идее тридцать семь минут, но время течет слишком медленно. Электронный голос вещает, что до искомого здания на Тридцать четвертой осталось всего шесть минут. Я собирался поехать на метро, но подумал, что на такси будет проще. Вернулся со смены домой, получил эсэмэску от Норы: написала адрес и предложила увидеться в восемь. Больше никаких подробностей. Место, время и радостный смайл.

С утра она попрощалась со мной как‑то сбивчиво. Чмокнула в щечку и прошептала, что ей было очень хорошо. Постеснялась присутствующих Хардина и Тессы?

Похоже, Нора хочет попасть к сестре до меня – может, перемолвиться с ней с глазу на глаз. В общем, не представляю, что меня ждет за порогом некой манхэттенской квартиры. Пока ехал, послал две эсэмэски Тессе, но та не ответила. Видимо, у них с Хардином есть занятия поважнее.

Взглянул на телефон, скинул дежурную эсэмэску матери и Кену. О своих планах на вечер я не распространяюсь. Зачем подливать масло в огонь, давать лишний повод для сплетен? Они и так рады уши развесить. Я ведь не абы куда иду, а к сестре Норы, со временем сами обо всем узнают.

– Это здесь? – спрашивает водитель с нечесаной шевелюрой. Он опять врубил поворотник. Заколебали улицы с односторонним движением. Водила, похоже, наш, бруклинский, к Манхэттену не привык. На перекрестке дикая пробка. Мы застряли где‑то между Девятой и Десятой авеню. Теперь понятно, почему местные особо не рвутся осматривать исторический центр.

Водитель, видно, большой фанат «Linkin Park». Надо же, я не знал, что кто‑то на свете еще слушает их альбом «Hybrid Theory». Когда он вышел, я был еще первоклашкой. В моем детстве слушать «Linkin Park» считалось круто. Помню, в моду вошли мешковатые джинсы, и я из них не вылезал. И даже носил кошелек на цепочке.

То, что в те времена не существовало соцсетей, настоящее благо. Было бы редкой подставой, если бы на Фейсбуке или Твиттере остались пережитки моей бурно‑штанной молодости. До сих пор не терплю запах лимонов, потому что в какое‑то лето до одури брызгался маминым спреем «Sun In». Волосы осветлял. Мой водила, по ходу, на этот «Sun In» нехило подсел.