ошибся. Пахло конюшней. Сильно пахло. А значит грязь на полу только отчасти состоит из земли. Столу тоже досталось. Прямо на бывшей ещё утром чистой столешнице лежал наполовину обглоданный кусок очень жирного подкопченного мяса, а рядом был воткнут нож.

Картину завершал топор на длинной рукоятке, прислоненный к стене около кровати. Да, даже не секира, а обычный плотницкий топор.

Врог сел на кровати, приветливо махнул мне рукой и произнес несколько грубоватым, я бы даже сказал, по-детски ломающимся голосом:

— Привет! Я тут на работу устроился в библиотеку, и мне койку здесь выделили. Будем, значит, соседями. Меня зовут Ыгыл.

На местном языке этот тип говорил почти чисто, хотя и с порыкивающими нотками, но так, что слух его речь не резала, а вот имя прозвучало, как мне показалось, очень грубо. Ыгыл… С ударением на второй слог. Звуки совсем чужого языка, не предназначенного для человеческого горла.

— Меня Арти, — представился в ответ я и решил не откладывая договориться о правилах совместного проживания. — А почему здесь такая грязюка?

— Да нет же! — окинул взором комнату тот. — Здесь очень чисто! Видел бы ты что творилось на конюшне, когда я туда сегодня пришел. Я же приехал устраиваться учеником к одному нашему шаману, который здесь живет в Южном квартале. Но… он меня не взял. А я узнал, что здесь есть этот Университет, и решил хоть сюда поступить. Но здесь мне сказали, что у меня слишком слабый магический потенциал. А откуда быть сильному? Я же воин, а не колдун. Даже до экзамена не допустили. Но один из наших сказал, что в библиотеку требуется работник на конюшню. Вот я и устроился. Домой мне никак нельзя.

Я вполуха прослушал печальную историю, но не зацепила она меня. Во мне уже поднималась волна раздражения на такого свинского соседа. Нет, я не против ни илини, ни врогов, но свинарник-то зачем разводить. А сосед ещё и повторил:

— Нет, Арти, здесь очень чисто! Сразу видно, что уборщица знает свое дело.

— Нет здесь уборщицы, — вздохнул я, проходя в комнату и ставя на полку мешок с купленными для готовки продуктами. — И было здесь очень грязно, но я навел порядок. Поэтому и хочу чтобы ты… был аккуратнее. А уборку разделим. Неделю я, неделю ты. Сейчас как раз твоя неделя начинается.

— Э-э-э… — задумался сосед, бросив на меня удивленный взгляд. — Черт! А я как-то и не подумал.

— Всегда рад подсказать, — усмехнулся я и приготовился к спору, чья должна быть очередь убирать первым. Ну да. Я здесь навел порядок, но мало кто с таким считается. С другой стороны, он новичок, и значит начинать надо с него. Да в конце-то концов, можно просто жребий бросить. Ту же монетку.

Но я сильно ошибся. Ыгыл посмотрел на грязь на полу, затем на столе, и только развел руками, пробормотав:

— Понимаешь, Арти, я воин. А воину убираться в доме не годится.

— Воин? — уточнил я.

— Я мужчина, а все мужчины воины. Для врогов это слова-синонимы, — блеснул сложным термином тот.

— А как воины относятся к тому, чтобы жить под открытым небом? — усмехнулся я.

— Плохо относятся, — засмеялся в ответ оранжевый мальчишка. — Нет, можно и так, но не в этом случае. Мне же дали ключ от комнаты и сказали, что одна койка моя. Так что она моя, как ни крути.

Я только покачал головой, подбирая слова для убеждения упрямца, и кажется придумал железный довод:

— Ты же убираешься в конюшне. Там совсем мрачно. Так чем эта комната хуже конюшни?

— Огромная разница! — вскинул голову врог. — Для мужчины незазорно ухаживать за скотиной. А вот убираться в доме никак нельзя.

— И как же ваши воины обходятся в походах? — язвительно спросил я.

— В походах юрты. Пол — просто земля. Ночь постояли, собрались, а следующая ночь совсем в другом месте.

— А если долго стоять на одном месте? — продолжил загонять собеседника в логический тупик я.

— Так степь большая. Как сильно грязно станет, перенеси юрту в сторону и всего делов-то, — лихо вывернулся тот.

Я уже размышлял, не придется ли мне сейчас ещё и драться с этим придурком, который не хочет принимать нормальных доводов. А что делать? Искать себе другое жилище? Жить-то в свинарнике не хочется, а как донести до грязнули необходимость поддержания чистоты, если он уперся в свои дурацкие обычаи?

И тут до нас донесся веселый голос:

— А что это у вас тут так воняет конюшней?

Соли стояла в дверях и демонстративно принюхивалась. Затем поморщилась и добавила:

— А! Мальчик приехал, но забыл взять с собой маму, чтобы она убиралась за ним?

— Я не мальчик! — аж вскочил с лежанки Ыгыл. — Мне уже шестнадцать!

— Да неужели? — скептически приподняла бровь драконесса.

— Да! — зло ответил врог. — Просто… просто я так выгляжу. Но… Но это не дает тебе право так говорить про меня! А не то… А не то…

— Что? — усмехнулась девчонка. — Побьешь меня? Ну попробуй… Только сначала подумай. Ты из чистой комнаты сделал гнездовье трехрогого свиноида, а виновата я? Так?

— Я мужчина! — уже чуть не взревел сосед и двинулся к двери. — Мужчина не должен убираться в доме! А ты сейчас сравнила меня со свиноидом, что для нас очень обидно! Даже девчонке я такого прощать не буду!

Я тоже встал, понимая, что драки избежать удастся вряд ли. А Соли вдруг произнесла на незнакомом мне языке несколько фраз. Они показались мне похожими на речь врогов, но конечно намного мягче, потому что девушка просто не могла произносить грубые звуки. Но тем не менее речь звучала хоть и похоже на язык врогов, но я буквально почувствовал, что это не он. Этот звучал как-то… Как-то торжественно.

— Откуда ты знаешь старший врогрис? — застыл на месте и медленно произнес Ыгыл.

И я понял, что драконесса сделала что-то весьма выдающееся, хотя ей это ничего и не стоило. Ну да, она же знает уйму языков. Но вот чего такого особенного с этим старшим врогрис, я не понимал, хотя сосед тут же частично прояснил:

— Сейчас на нем могут говорить только шаманы, а остальным он запрещен. Я пытался его учить, но мне за это двинули по… Двинули. Так откуда ты знаешь язык, на котором говорят только наши шаманы?

— Говорят? — усмехнулась Соли. — Ваши шаманы знают одну десятую этого языка. Только чтобы камлать, постукивая в бубен. А я… Я вот просто знаю.

Девчонка смутилась, явно не придумав удобную версию, откуда она знает полумертвый язык, но тут же перешла в атаку:

— Так вот.