С толстого ковра устилающей крышу бугенвиллей стекали капельки воды, падая в маслянисто-черные лужи. На их черной глади плавали малиновые лепестки складывающиеся в таинственные, подчас полные смысла рисунки, похожие на старинные письмена какого-нибудь давно почившего в бозе китайского мистика.

По периметру небольшого обнесенного стенами заднего дворика рос индийский лавр. Его листья и листья густо обвивавшего стены вьюнка дрожали на холодном резком ветру. В северо-западном углу двора подпирали небо своими длинными тонкими стволами два австралийских эвкалипта, роняя продолговатые дымчато-серебристые листья, по цвету похожие на крылья стрекозы. Здесь же рос довольно густой кустарник, в котором вполне мог спрятаться человек.

У Марти не было намерения искать там. Даже если его жертва сумела выползти из дома и спрятаться в этом холодном и мокром убежище из кустов жасмина и агапантуса, слабая от потерянной крови, – а это скорее всего так и есть, – Марти не торопился искать его. Ему было важнее знать, что в настоящий момент он не пытается уйти незамеченным.

В укромных уголках, известных только им одним, хором пели жабы, обалдевшие от такого обилия воды. Их пронзительные голоса, обычно ласкающие слух, теперь казались жуткими и угрожающими. Звуки их арии перекрывал еще отдаленный, но уже отчетливо слышимый вой сирен.

Если самозванец пытается убраться отсюда до приезда полиции, у него не так уж и много путей отхода.

Он мог вскарабкаться на одну из стен, но это маловероятно, так как даже несмотря на его чудо-метаморфозы с восстановлением сил он просто не успел бы пересечь лужайку, продраться сквозь кусты и перелезть во двор к соседям.

Марти свернул направо, убегая от дождя, капающего с крыши летнего сада. Промокший до ниточки уже через несколько шагов, он пошел по дорожке, идущей вдоль дома, затем обогнул гараж сзади.

Ливень выманил из мокрых и тенистых укрытий змей, которые обычно выползали только поздно ночью. Их бледные студенистые тела выползали из нор почти целиком головой-филлером вперед. Марти, не желая того, наступил на нескольких, превратив их в кровавое месиво, и тут же в голове у него промелькнула суеверная мысль о том, что какое-нибудь космическое существо может в любую секунду сбить его с ног и раздавить с такой же бессердечностью.

Завернув за угол и войдя на дорожку между вьюночной изгородью и стеной гаража. Марти надеялся увидеть ковыляющего к выходу из поместья себе подобного гостя. Но дорожка была пуста. А ворота были приоткрыты.

Когда Марти выбежал на проезжую часть перед домом, он явственно услышал звук сирен. Он перескочил, выпачкавшись грязью, через глубокую канаву, выскочил на улицу и посмотрел по сторонам. Полицейских машин еще видно не было.

Другого тоже нигде не было. Марти был на улице один.

Через квартал от него, слишком далеко, чтобы различить марку или модель, на большой скорости в южном направлении удалялась машина. Марти усомнился, что за рулем Другой, даже несмотря на непозволительно высокую при таких погодных условиях скорость. Он все еще не верил, что калека мог пройти весь этот путь, дойти до машины, сесть в нее и уехать, да еще на такой скорости. Они, без сомнения, найдут этого сукиного сына где-нибудь поблизости, в кустах, лежащего, без сознания или даже мертвого. Машина повернула за угол; визг ее протестующих шин был слышен даже сквозь шум дождя. Затем она скрылась из виду.

С севера донесся вой сирены, похожий на предвещающие смерть стоны духа, который становился все сильнее. Марта посмотрел туда, откуда он доносился, и увидел черно-белый полицейский "седан", преодолевающий поворот на такой же высокой скорости, как та машина, которая поворачивала за угол в сторону юга. Вращающиеся красные и синие сигнальные огни отбрасывали яркий свет на асфальт. Звук сирены прервался, как только "седан" остановился посередине улицы, в нескольких метрах от Марти, слишком театрально махнув своим рыбьим хвостом.

Когда передние двери "седана" открывались, вдали послышалась трель едущей сзади патрульной полицейской машины. Из нее вылезли двое полицейских, пригибаясь к земле и прячась от дождя за дверцами машины, они кричали:

– Брось его! Сейчас же! Быстрее! Брось его сию же минуту, или мы пристрелим тебя, дурья твоя башка!

До Марта дошло, что он все еще держит в руках пистолет. Полицейские знали только то, что рассказала им Пейдж, когда набрала номер девятьсот одиннадцать. Она сказала, что убит какой-то мужчина. Значит, они могли вычислить, что преступником был он. Если он не выполнит в точности то, что они приказывают, и не сделает это быстро, они пришьют его и будут оправданы.

Марта выпустил из рук пистолет.

Он с шумом упал на тротуар.

Полицейские приказали ему отбросить его подальше. Он подчинился.

Они поднялись во весь рост и стояли теперь за открытыми дверцами машины. Один из них закричал:

– Ложись на землю, лицом вниз, руки за спину!

Он знал, что попытки объяснить им, что он скорее жертва, чем преступник, бесполезны. Они желали сначала покорности, а уж потом объяснений, и будь он на их месте, он потребовал того же.

Он упал на колени, а затем растянулся в полный рост на тротуаре. Мокрый асфальт был таким холодным, даже сквозь рубашку, что у него перехватило дыхание.

Дом Вика и Кета Делорио стоял прямо напротив, и Марта хотелось верить, что Шарлотту и Эмили не подпустят к фасадным окнам. Они не должны видеть своего отца, лежащего на земле лицом вниз, под дулом пистолетов полицейских. Они и без того напуганы. Он помнил их широко раскрытые от удивления глаза, когда ворвался на кухню с пистолетом в руках, и не хотел, чтобы они напугались еще сильнее.

Холод пронизал его до костей.

Звук сирены патрульной машины становился все громче, и он догадался, что она вот-вот подъедет.

Лежа на тротуаре, он наблюдал, как к нему с пистолетами наготове приближаются полицейские. Они шли по мелким лужам, и брызги воды с того места, где лежал Марти, казались ему огромными.

Когда они подошли, Марти сказал:

– Все в порядке. Я живу здесь. Это мой дом. – Его и без того хриплый голос стал вовсе неузнаваем из-за пронявшей его дрожи, и он беспокоился, что его могут принять за пьяного или умалишенного. – Это мой дом.

– Оставайся лежать, – резко произнес один из них. – Руки держи за спиной. Другой спросил:

– У тебя есть какой-нибудь документ, удостоверяющий личность?

Стуча зубами от сильной дрожи, Марти ответил:

– Да, конечно, в моем бумажнике.

Не желая рисковать, они, прежде чем вытащить бумажник из бокового кармана его брюк, надели на него наручники. Стальные браслеты были еще теплыми от горячего воздуха в патрульной машине.

Он чувствовал себя в точности так, как если бы он был персонажем одной из своих книг. И это чувство было не из приятных.

Смолкла вторая сирена. Захлопнулись дверцы машины, и он услышал треск и металлические голоса радиопередатчиков.