— В каких снялась?

— Я не запомнила. Она называла, говорит — их чуть не сотнями пекут. Только успевает с площадки на площадку перебегать. В массовках, в эпизодах…

— А я в клубе троих из «Дома-2» видела. Алену со Степой и новенькую…

— Удивила! Я Собчак видела…

— Скоро кастинг объявят. На новую «Фабрику»…

Калмычкову принесли коньяк, салат и бутерброды. На некоторое время он отвлекся от чужих разговоров. Разве, что краем уха. Но, когда допивал кофе, удивился про себя, что за сорок минут девчонки ни разу не «съехали» с темы. Болтали только о том, что видели по телевизору.

Он расплатился и вышел. Гулять надоело, и он спустился в метро. Через двадцать минут был уже в гостинице.

Не спалось категорически. Промаялся до пяти утра и уснул с включенным телевизором. Кошмаров, слава Богу, избежал. Если не считать выраставших до огромных размеров девчонок из кафе, делавших ему непристойные предложения, танцевавших стриптиз, но почему-то нырявших в телевизор размером с бассейн, как только он протягивал к ним руки. Раз за разом.

Разбудил Калмычкова телефонный звонок. Полковник Пустельгин испуганным голосом интересовался: не случилось ли чего? Калмычков спросонья что-то промычал, а когда разглядел, который час, в ужасе простонал:

— Анатолич! Прикрой, дорогой! Сейчас приеду. Проспал!..

Часы показывали полдень, и ясный день за окном был тому подтверждением.

«Проспал! В Москве!.. Совещание у Бершадского в двенадцать».

Когда Калмычков робко протиснулся в дверь генеральского кабинета, совещание уже закончилось. Бершадский, Пустельгин и незнакомый Калмычкову полковник склонились над бумагами.

— А, Калмычков. Предупреждать надо, когда выполняете распоряжения питерского начальства, — генерал Бершадский на минуту оторвался от бумаг. — Хорошо, Пустельгин в курсе. Обошлись без вас.

Калмычков присел у стены, поскольку ближе не приглашали. Через пару минут на рабочем столе Бершадского зазвонил телефон. По тому, как он рванул к трубке, стало ясно, что звонит начальство. Пока генерал навытяжку стоял перед телефоном и отвечал только короткими: «Так точно!» и «Никак нет», Пустельгин зашептал:

— Ты даешь, Николай! Бабы подвели?

— Какие бабы? Проспал! Не пойму, как…

Генерал закончил говорить и вернулся на свое место. Лица на нем, как писали раньше, не было.

— Все, дообсуждались! Давайте ваш доклад, Пустельгин. Вызывают к министру!

В двух словах обрисовал положение:

— В десять утра министр давал праздничную пресс-конференцию. Журналисты, вместо того, чтобы поинтересоваться успехами, начали копаться в дерьме. Особенно, спрашивали про волну самоубийств. Министр, естественно, ни сном ни духом. Глупо все!.. Такие огрехи обязаны вырезать, а они в эфир в двенадцатичасовых новостях запустили. Как специально!.. Короче, министру звонили из Администрации Президента. Ждут объяснений. Министр ждет объяснений от прихлебателей. А те, суки, перевели стрелки на меня. Что я расскажу министру, господин Калмычков!?

«При чем здесь директор бани? — подумал Калмычков. — По здешним меркам, я даже для «стрелочника» мелковат. Генерала найдут. Неужели Бершадский не понимает, какая сильная у него позиция? Единственный в министерстве не обошел вниманием это дело. Даже подставился под гнев замминистра. Еще бы результатов!..»

— Я думаю, правильнее доложить как есть, — ответил Калмычков. — Питерский ГУВД вторую неделю ведет активную работу. Министерство в лице вашего Управления возглавило розыскные мероприятии в масштабе страны. Если бы не пассивность отдельных структур, уже имелись бы результаты.

— Не учите меня развешивать лапшу по ушам вышестоящих. Я этим с детства занимаюсь. — Конечно, генерал уже имел в голове макет доклада. — Что нового накопали за сутки?

— Анализируется информация из регионов, товарищ генерал. В Питере ничего существенного.

— Это я и без вас знаю. — Генерал обратился к незнакомому полковнику: — Нашли закономерность, Стеценко?

— Мой отдел провел анализ собранной информации с использованием стандартных методик, — Стеценко протянул генералу папочку. — Ничего не могу добавить к доложеному на совещании. Эти случаи являются превышением над усредненной кривой суицидальности, как количественно, так и и в календарном плане. Объединяющих признаков не выявлено. Слишком мала статистика. Увязать показ по телевидению и распространение по регионам невозможно. Показ был в октябре, а волна катится до сих пор.

— Сорок два самоубийства перед камерой, а вам — мала статистика? — спросил генерал.

«Ни фига себе! Уже сорок два. Лихо я поспал», — обругал себя в сердцах Калмычков.

— Так, орлы! — Генерал поднялся из-за стола. — Всем оставаться на местах. Вернусь от министра — продолжим. Если не разжалуют, конечно…

Пока шли в кабинет к «вологодцам», Калмычков отшучивался от версий Пустельгина о причине опоздания. И все не мог оборвать какую-то ниточку, связывающую с беспробудным сном и кошмарами.

Сели пить осточертевший кофеек, а эта мыслишка вертелась в мозгу, не подчинялась калмычковской воле. В руки не шла. Словно пыталась привлечь к чему-то его внимание, как докучливый малыш, что дергает за подол мамку у прилавка с игрушками. Так бы и цыкнул: «Отвяжись!..»

— Ты здоров ли, Николай Иванович? — участливо спросил Лиходед.

Калмычков не услышал и не отреагировал. Он замер, упершись взглядом в стену. Потом встрепенулся, кинулся к рабочему столу.

— Ах вы мои профурсеточки! Дурищи мои милые! — он радостно улыбался, копаясь в бумагах. — Я же понял, что вы неспроста. Не дурак! Только въехать не мог…

— Говорил же — бабы! — торжествующе хлопнул себя по ляжкам Пустельгин.

— Это ж сколько надо баб, чтобы по фазе сдвинуться, — закачал головой Лиходед.

А Калмычков все искал что-то в бумагах.

— Сами вы сдвинутые! Где распечатка с сеткой вещания? Я точно помню, заказывал распечатку.

— Вот она, под кофейником. Постелили за ненадобностью… — Лиходед протянул заляпанную пачку листов.

Калмычков кинулся на них, как канюк на требуху. Листал, сверяя с календарем и записями в блокноте. «Вологодские» обступили его и заглядывали через плечо.

— Есть! Элементарно просто…

— Что — есть? Не томи, Иваныч… — заскулил Пустельгин.

— Закономерность, мужики! Но надо проверить… — Калмычков с мольбой кинулся к Пустельгину. — Сергей Анатольевич, дорогой! Тебя здешние бабуины послушаются. Отправь срочно запрос по всем регионам. Во все восемьдесят девять!

— Какой запрос? Ведь отправляли…

— Потребуй срочно прислать программы телепередач всех местных каналов с пятнадцатотго октября по вчерашний день. Нет, по пятнадцатое ноября! Должны быть сверстаны. Понимаешь?