— Раньше я считал, что ребенок должен расти ТОЛЬКО в полной семье. Во мне говорили страхи. Я боялся… Боялся того, что не дай Бог, малыш испытает то же самое, что и я. Ты же знаешь, я рос в приюте, а до этого у тетки. Это был кошмар, Кристина. Нас морили голодом, били, издевались. Я как сейчас помню, как воспитательница в приюте ставила нас на соль, просто потому что мы ее раздражали. Нам было по пять-восемь лет, наши колени разъедало до кровавых дыр. А если начнешь жаловаться, то тебя лишали еды и запирали в чулане. Иногда они развлекались, знаешь как? Не кормили нас три-четыре дня подряд, а потом приносили в столовую поднос с горячей едой и смотрели, как мы деремся за нее.

— Слава…, — тихо сказала Крис, по ее щекам катились слезы, — почему… Почему ты никогда об этом не рассказывал?

— Потому что это все в прошлом, — воспоминания навалились, словно каменная глыба, я постарался отодвинуть их подальше.

— И тогда, лежа на жесткой, вонючей кровати, я думал, что у моего ребенка никогда такого не будет. Я был тощим, щуплым пацаненком, который не знал ласки. И лежал, думая о том, какой будет моя семья. У нас же и не было больше ничего, только мечты. Я настолько вбил себе в мозг эти мечты, что не мог мыслить нормально. И когда подтвердилось, что ты беременна моим ребенком, я не видел другого выбора, только жениться на тебе и растить ребенка, — я замолчал, потер руками лицо, сердце начало болеть от тупой боли за наших так и не родившихся детей.

— Я же встречался с девушкой. И я любил ее, больше всего на свете. Но из-за своих детских страхов мне пришлось ее оставить.

— А тогда кто я для тебя? Почему ты жил со мной все это время?

Я точно знал ответ, кто она для меня. Наказание. Каждый день я наказывал себя за то, что рядом не Диана. Каждый день просыпался и засыпал с огромной зияющей пустотой дырой в душе.

— Ты женщина, которую я уважаю. Крис, нас всегда будет объединять прошлое, но не будущее, его просто нет у нас двоих.

— Ты все решил, да? А меня спросить не хочешь?

— Да, я все решил.

— Я не понимаю… Все же было хорошо… — пробормотала девушка, а затем вскинула на меня глаза. — Это все она, да? Та, которую ты любил? Вы опять встретились? Не молчи, Слава! Ты должен сказать мне хоть это.

— Да, мы встретились. Но она уже с другим.

Кристина рассмеялась, сидя на полу, ее смех походил на истеричный.

— Вот ведь незадача, Марин! Хоть кому-то ты нах*р не нужен, — она замолчала и встала с пола, одергивая на себе платье.

— Я сейчас пойду, умоюсь, а когда выйду из ванной, то притворюсь, что ты всего этого не говорил. Все у нас будет хорошо, Слава, — девушка улыбнулась и накрыла ладонью свой плоский живот.

— В этот раз мы будем счастливы, вот увидишь. Я это чувствую, — и больше не говоря ни слова, Кристина вышла с кухни, а я ошарашено смотрел ей в след.

Она сейчас серьезно? Она что, вообще не слышала о чем, я бл*ть, говорил последние полчаса? В неверии покачал головой и поднялся со стула. Сходил в спальню, взял документы, собрал самые нужные вещи на первое время и вышел из квартиры.

Мы будем счастливы, Крис, но не вместе.

Закинул сумку с вещами в багажник и сел за руль, завел мотор, тронулся с места. Теперь пришло время узнать, что произошло с квартирой и деньгами. Кто за это будет отвечать. А спрошу я со всех, кто хоть немного причастен ко всей этой ситуации.

Диана

Зазвонил мой мобильный, на экране высветилась фотография Ильи.

— Алло, — ответила на звонок, зажав телефон между ухом и плечом.

А сама стала выбирать цветы для букета.

— Привет, ты занята?

— Не особо. Как дела? Ты пообедал?

— Нормально все, да, Раиса Николаевна нас всех накормила.

— Просто потрясающая женщина. Когда она будет готовить грибы, те, со сметаной и сыром — свистни.

— Она сама тебя наберет. А ты пообедала?

— Мы с Алей кофе пили, она пирог принесла с творогом, вкусный. Тебе передала кусочек. Сказала, что Илюше надо.

— Надо, — со смехом ответил мужчина.

— Ваши эти с ней кулинарные отношения, фудпорно какое-то, — пробормотала я.

Илья и Аля особо и не знают друг друга, но у них появилась своя фишка. Если кто-то что-то вкусное готовит, то обязательно обмениваются через меня. Я словно курьер.

— А ты ревнуешь, Цветок? — проникновенно спросил Грацианов, — не стоит, ты же знаешь.

У меня в горле комок образовался — не продохнуть. Я знала, что не стоит. Илья никогда не давал мне поводов для ревности. Хотя мог… Все мог. Он красивый, богатый, высокий, с шикарной спортивной фигурой, занимается боксом. Все качества, чтобы жить и ни в чем себе не отказывать. Но он вообще другой. Внешность обманчива, как говорится. Илья спокойный, домашний и преданный… Кому-то или кем-то…

— Диана, ты помнишь, что мы к маме сегодня едем? Она ждет.

— Черт! — завязав бант на букете с цветами, воскликнула.

— Я так понимаю, ты забыла.

— Вообще из головы вылетело. Только маме не говори, а то она опять станет показывать эти упражнения для ума, те, что Малышева в передаче показывает.

— Хорошие упражнения, — уже не сдерживая смех, сказал Илья. — Может, правда память тебе укрепят.

— Та-а-а-к, и ты туда же, — наигранно обиженно протянула, — ладно, Кот, давай до вечера. Я к четырем приеду и поедем.

— До вечера.

— Аль, — позвала помощницу.

— Чего?

— Мне сегодня пораньше уехать надо, закроешь сама, хорошо? И там заказ на семь вечера, завести надо будет. В блокноте все записано.

— Хорошо, поняла. А ты куда? — Альбина встала рядом со мной и смотрела, как я собираю букет для Антонины Львовны.

— Мы с Ильей к его маме едем. Я забыла совсем. Хорошо, что гвоздики свежие заказали, она их обожает.

— Подлизываешься к свекрови? — игриво вздернув бровь, спросила Аля.

— Ой, вечно забываю, — хлопнула себя по лбу девушка, — вы же с Ильей не расписаны. Когда уже надумаете? Уже давно пора. Лет пять как.

— Слушай, ну зачем оно нам надо, ммм? Нам и так хорошо, — беззаботно ответила, хотя у самой внутри все перевернулось.

— Ну, знаешь ли, хорошо ей. А если что-то, не дай Бог, случится, а вам не надо. По закону быть должно, а не хорошо.

— Что ты сразу начинаешь — случится? Типун тебя на язык.

— А что? Вдруг выиграет миллиард в лотерею, а тебе шиш, променяет на грудастую блондинку.

— Ну, если пока не бросил, значит, мои скромные сиськи его устраивают, — сухо прокомментировала.