Кашраев угрюмо молчал и упрямо смотрел в сторону от каперанга.

— Но мы можем договориться.

Руководитель диверсионной группы без всякого выражения посмотрел на Стригункова.

— Вот, посмотри. — Каперанг придвинул к Арчилу бумаги. — Это примерная схема работы вашей группировки. Здесь откаты ментам. Мне надо, чтобы ты вписал суммы и фамилии. И расписался в конце каждого документа. Объясняю, для чего это нам надо. Чтобы, во-первых, быть уверенными, что с нашими людьми и с их бизнесом ничего плохого на вашей земле не случится.

Взгляд диверсанта Кашраева постепенно приобретал осмысленное выражение, и он внимательно смотрел на бумаги каперанга.

— И, во-вторых, — продолжал каперанг, — нам надо иметь крючок на ваших ментов, чтобы с их стороны не было провокаций. Вот бумаги, уже подписанные твоими бойцами, но они не знают подробностей. А нам нужны именно подробности. Мы со своей стороны не даем этим бумагам ход до тех пор, пока ты соблюдаешь соглашение. Как только ты его нарушаешь, мы, во-первых, возобновляем дело о налете на колонну по вновь открывшимся обстоятельствам, а во-вторых, эти бумаги попадают крымским авторитетам. Ты сам понимаешь, нам нужны гарантии. Вот почитай бумаги и подумай.

Кашраев внимательнейшим образом перечитал все подготовленные каперангом документы, вернул их Стригункову и отрицательно покачал головой.

— Это все равно, что вышку себе подписать, — медленно прошепелявил он выбитой челюстью.

— Правильно, только такой документ и может гарантировать нам безопасность наших людей. Любое другое соглашение без гарантий ничего не стоит, — терпеливо растолковывал Кашраеву особист. — Иди в камеру и подумай. Я тебя вызову к шести. Если не подпишешь, вечерней лошадью отбудешь в Москву, в военную прокуратуру. Борт вас уже ждет, — блефовал каперанг.

— А если подпишу? — прошепелявил диверсант.

— Будешь ночевать дома. Ну все, иди, а то я тут с тобой все дела запустил. Дежурный, забирай его.

В шесть часов вечера Арчил Кашраев подписал все бумаги, подготовленные Стригунковым. А в девять он уже открывал дверь своего «лендкрузера», брошенного у кофейни.

Утром во вторник приехавших открывать кофейню девчонок ждал сюрприз. На ступеньках возле двери заведения стояла громадная корзина цветов. Такие цветы девочки видели только в кино и в Никитском ботаническом саду. На ручке корзины был повязан большой пышный розовый бант с иностранной открыткой. «Happy Grand Openning!» — сверкала золотом надпись на лицевой стороне открытки.

«Дорогие девчонки! — было написано внутри. — Мы очень рады, что вы открыли свой бизнес именно в нашем районе. Ваша кофейня уже стала украшением города, образцом качественного обслуживания и местом, где можно выпить самого лучшего кофе на побережье. Мы желаем вашему бизнесу процветания, а вам самых лучших женихов в Крыму!

Дядя Арчи и его друзья.

Если у вас возникнут проблемы (любые), звоните по телефону на визитке.

Большой привет родителям!»

К открытке скрепкой была прицеплена визитка Арчила Кашраева, коммерсанта.

За прошедшие с тех пор годы у Кати Краснофлотской, а именно так ее стали называть с тех пор в бизнес-сообществе Крыма, кроме кофейни появилось два ресторана, кафе и больше десяти сезонных точек от Гурзуфа до Симеиза. И хотя олигархом Катерина не стала, но была довольно заметной фигурой на местном финансовом небосклоне. А во всех ее заведениях матросам и офицерам ВМФ неизменно предоставлялась президентская скидка.

Часов в одиннадцать утра Катя, закончив инспекцию своих общепитовских точек, привезла новую знакомую в Ливадию, где у нее была вилла, перестроенная в итальянском стиле из старого греческого дома. Двухэтажный особняк был обложен белым камнем и стоял в большом живописном саду, отделенном стеной от крутой узкой улицы. Из окна дома, выходившего на полукруглый балкон, открывался изумительный вид на бухту и царский дворец.

Ворота им открыл охранник спортивного вида с переговорным устройством и маленьким наушником. Когда они подъехали, он кому-то доложил об их прибытии. Баронесса была несколько озадачена увиденным. Она никак не могла понять социальный статус смешливой водительши серой «девятки» и владелицы шикарной виллы с прекрасным видом на море и на знаменитый дворец, да еще с огромным ухоженным садом. По европейским меркам недвижимость в таком месте тянула на многие миллионы. «Наверное, прислуга или экономка», — подумала баронесса.

— А где хозяева? — спросила она Катю, когда они входили в особняк.

— О, хозяева, — засмеялась Катя. — Я бы и сама хотела знать, где они. Большой хозяин взял маленького хозяина, и поперлись в Альпы. Там один знакомый, такой же чокнутый, как они, обещал им показать классный маршрут на каком-то леднике. Чтобы уже шею свернуть наверняка.

— Вы не одобряете их увлечения альпинизмом, — догадалась Эмилия.

— А кому в этом доме есть дело, что я одобряю, а что нет? — риторически вопросила Катерина. — Взяли и поехали. Хорошо, что хоть предупредили, а то бы могли и вообще не сказать.

— Ну, хозяева вообще не очень любят отчитываться. На то они и хозяева, — назидательно изрекла баронесса.

— Во-во, ты меня поняла, — опять засмеялась Катерина. — Да хрен с ними, пошли, я тебе твою койку покажу.

Катерина провела баронессу в уютную спальню. В спальне стоял большой шкаф, полный женской одежды различных цветов и фасонов. Катя критически оглядела Эмилию.

— Ну, вроде мы с тобой одного роста, да и комплекция похожа. Так что вот тебе моя одежка. Выбирай, что понравится. Я пока распоряжусь, чтобы поесть приготовили.

После ленча на веранде Катя отправила баронессу в кровать.

— Я же вижу, что у тебя глаза слипаются. Видно, что всю ночь не спала. Ложись и спи. Я поеду по делам, а вернусь, поговорим. Обсудим, что дальше делать.

Эмилия действительно засыпала на ходу после бессонной ночи, полной приключений и утренних физических упражнений. Она еще раз горячо поблагодарила свою спасительницу и направилась к себе в спальню.

Проснулась баронесса уже после пяти вечера. Она набросила легкое летнее платье из Катиного шкафа и спустилась вниз, внимательно разглядывая фотографии, которыми были увешаны стены вдоль лестницы. На большинстве фотографий была изображена ее новая знакомая в окружении подружек, друзей, а чаще всего с высоким офицером флота. Одна из фотографий была свадебная. На ней молоденькая Катя в подвенечном платье покоилась на руках офицера, одетого в белую парадную тужурку с кортиком.

— Так, значит, Катя все-таки хозяйка, — сделала вывод Эмилия. Было трудно представить себе хозяев особняка, увешавших стены дома фотографиями экономки. Вернее, жена хозяина, этого офицера аристократического вида. Эмилии никак не удавалось представить себе Катю с ее простоватыми манерами наследницей белоснежной виллы.