— Володя, остынь! — капитан настроен по-деловому, и все эти скачки его отвлекают. — Лучше зарубочку на носу сделай, что патрон перед боем надо дослать, — упоминание об ошибке, чуть не ставшей фатальной, возымело действие, и наш союзник отошел в сторонку.

— Володь, подойди, дело есть! — окликнул я его.

— Ну?

«Тон недовольный, скорее всего, считает, что мы незаслуженно лишили его награды, не дав рассчитаться за годы унижений! Надо его делом занять, попутно объяснив, что болтаться под ногами у таких недобрых живорезов, как мы с Верстаковым, — это верный способ нажить себе массу проблем на „вторые девяносто“».

— Ну? — повторил бредун.

— Не «нукай», не запряг! — одернул я разошедшегося союзника. — Во-первых, скакать тебе вредно — рана хоть пустяшная, но ее заштопать бы не мешало. Есть кто на примете?

На грубый ответ он вскинулся, но, поняв, что я просто проявляю заботу о его здоровье, немного успокоился и сбавил обороты:

— В Михнево есть доктор, но он если без приказа Рябого или Лавочника работает, то дорого берет.

— Дорого — это сколько?

— Десятку серебром за визит. Лекарства и бинты — отдельно.

— В карманах у этих посмотри… Или один из «калашей» возьми. Сейчас группа Сорок шестого подъедет, я с ними переговорю, и вы на одной из местных машин в Михнево двинете. Через пару часов там веселье будет. Понял?

— Ага, — Сантик уже выворачивал карманы одного из застреленных во время штурма бандитов. — О, пара колечек есть! Одно из них ваше, — продемонстрировал он мне свою добычу.

На раскрытой ладони лежали два массивных обручальных кольца.

— Спасибо, не надо, — и, увидев округлившиеся глаза, пояснил: — У нас обычно после боя добычу делят, да и тебе сейчас нужнее.

Если честно, то у нас просто не было времени собирать трофеи — сразу после того, как мы захомутали Зяму, пришлось еще в темпе вальса штурмовать радиорубку. Хорошо еще, что местный радист оказался изрядным тормозом и не сообразил запереться, а, наоборот, сам вышел в коридор. Посмотреть, что вся эта стрельба значит. Взяли его без лишнего шума — Петя походя снес его ударом ноги в грудь, и сейчас этот весьма, надо сказать, ценный пленник лежал в своей обители. Естественно, связанный по рукам и ногам.

С минуты на минуту должны были прибыть остальные группы, так что должно стать полегче, а то недостаток людей серьезно сказывался на нашей боеспособности.

Говорун караулил автостоянку и подходы к зданию. Группа Саламандра пока завязла в складском комплексе — уж больно много дел предстояло им там сделать. Тройка Малченко сейчас спешила сюда, пыхтя под тяжестью трофейного оружия, бросить которое на месте уничтожения вражеского конвоя было бы непростительным раздолбайством. Южане, если исключить полковника и лейтенанта-радиста, протаптывали подходы к Рябому вместе с присоединившимися к нам тремя друзьями Сантика. Вот такой вот расклад. А нам еще Зяму трясти и радиста обрабатывать… Охохонюшки!

— Илюх, — позвал меня капитан, — кто кого пинать будет? — как раз и имея в виду распределение нас между «языками».

— Поскольку местная политика тебе должна быть не сильно интересна, этого разноцветного, — я кивнул в угол, где был подвешен вожак местной шайки, — я выпотрошу. А ты давай с радистом поговори. Только, я тебя умоляю, нежно!

— А то! — хмыкнул Верстаков. — Считай, я на первое свидание иду… Жаль цветов нарвать негде на вашем негостеприимном севере.

— Поговори мне! — ухмыльнулся я в ответ. — Ты севера настоящего не видел!

Как говорится в древнем-предревнем анекдоте про находчивого журналиста: «Вот так, весело, с шутками и прибаутками советский народ встречает годовщину Великого Октября!»

Посмеиваясь, Петя отправился к радисту, а я, отхлебнув водички из фляжки, — к своему «рабочему месту».

— Ну что, яркий ты наш… Может, не будешь пленного партизана изображать?

Если кто-то верит слухам, что Следопытов, дескать, хлебом белым, пшеничным, не корми, а дай только кого-нибудь подопрашивать, то он сильно ошибается. Мне, к примеру, это совершенно не нравится. Однако что ж тут поделаешь? Приходится иногда и такой работой заниматься. А потому, получив в ответ на мое вполне себе гуманное предложение только злобный взгляд, я просто хлопнул Зяму по простреленному плечу. Взвыв нечленораздельно (внятно изъясняться ему мешали кляп и тряпка, намотанная на нижнюю половину лица), он дернулся, и тут же получил еще одну плюху — на этот раз в лицо.

— Крайний раз предлагаю договориться миром! Ты мне рассказываешь все как на духу, а я тебя вечером отпускаю. Идет?

Зяма шмыгнул расквашенным носом, с которого уже упала на пол пара капель крови, но ничего не ответил. Я протянул руку и сорвал тряпку с его лица, а затем вытащил кляп, предлагая перейти к прямому диалогу:

— Смотри, я больше предлагать не буду… У меня свои принципы… Но если заговоришь сразу — отпущу, слово Следопыта!

— Что ты хочешь узнать? — похоже, что из предложенного ассортимента бредун выбрал пряник.

— Да практически все! Кто, откуда и куда? Зачем и почему?

— Вначале жетон покажи! — хрипло потребовал Зяма.

— Какой?

— Что ты Следопыт. Я знаю, видел…

— Ах, этот… — Я полез за пазуху и вытянул за цепочку свой жетон: — Убедился?

— Да. Отвяжи меня! Рука затекла — спасу нет! — и он скосил глаза на раненое плечо.

— А ты не обнаглел?

— Пожалуйста… — видно было, что просить этот тип не привык. — Правда больно!

— Только без фортелей! А то болеть будет не только рука… — предупредил я его.

— А то я не видел… Не боись, Следопыт, я хорошо понимаю, что если люди входят так, как вы, то шансов невежливо выйти у меня нету.

Тем не менее кобуру со «стечкиным» я сдвинул за спину, на кулачках, если что, я его порву, а вот ствол свой лучше убрать от вражеских рук подальше. А то бывают шустрые…

Но мой пленник счел за благо не возбухать и спокойно сел на стул, вытянув левую руку так, чтобы мне было удобно пристегнуть ее к трубе батареи.

— Начнем, пожалуй, — я пододвинул еще один стул и достал из подсумка разгрузки портативный диктофон. По нынешним временам вещица крайне редкая, но от этого не менее полезная в некоторых случаях. Мой «олимпус» был на твердотельной памяти, так что мог хранить пару тысяч часов записи.

— Ты лучше вопросы задавай, Следопыт, а то рассказчик из меня плохой.

— Хорошо. Как давно Рябой со шкандыбалами якшается?

— С кем? — не понял меня поначалу пленник.

— С северянами. Не знаю, как их у вас тут называют? Шведы, эстонцы?

— Не знаю, о ком ты говоришь. У нас таких не бывает. — Я внимательно следил за реакциями допрашиваемого, и было непохоже, что он мне мульку загоняет.