Дорога до гостевого дома получилась долгой: сначала детишки, окружив меня толпой, весело крича и подпрыгивая, потребовали подарков. Самая шустрая малышка радостно забралась мне на шею и требовала ее покатать. Детвора повисла на мне, облепив со всех сторон, пока не повалила на пол. Со всей этой гурьбой я сражался как мог: звал на помощь, рычал и даже пытался кусаться. В общем, шум, визг; взрослые саннаши, глядя на наше сражение, тоже веселились вовсю.

Без откупа прорваться я не мог. Порывшись в сумке, нашел игрушки, специально припасенные для детей. Скакалки, мячики, машинки быстро находили своих хозяев, а маленькой Шеме, отважно залезшей мне на шею, я решил вручить главный подарок. Девчушка завороженно смотрела на огромную куклу, чуть ли не с нее размером, которую я достал из сумки, все вокруг восторженно ахнули. Их восторг понятен: кукла была сделана с большим искусством и любовью. Хороший мастер провел не один день, создавая это чудо: огромные голубые глаза, золотистые волосы, красивое розовое платье и даже маленькие позолоченные башмачки.

Шема завороженно смотрела на это чудо, боясь даже прикоснуться к нему. В их маленьком примитивном мире найти что-либо подобное было невозможно. Эту куклу я захватил из пещеры русалки: не хотел оставлять ее гнить там, вдали от солнца и людей. Пусть она принесет счастье своей новой хозяйке!

Пока детвора со взрослыми любовалась моим подарком, я поспешил выбраться из окружения. Сульмара нигде не было видно, поэтому я поспешил в гостевой дом, когда-то специально выстроенный для меня местными умельцами. Ноги хорошо помнили знакомую дорогу: перебраться по веревочному мосту, потом немного вверх по ступеням, вырезанным в коре дерева — и вот моя хижина, сплетенная из прутьев, с крышей из огромных золотистых листьев. Перейдя порог, я вздохнул, полной грудью втягивая в себя сухой пряный воздух. За домиком присматривали: меняли крышу, подметали пол, в углу стоял кувшин с водой.

Кинув сумку в углу, я с удовольствием прилег, вытянув ноги на сплетенной из травы циновке. Во время долгих путешествий ничто не ценится так высоко, как возвращение домой. Доверие трудно получить и легко потерять. Я ценил и берег эти крупицы как сокровище, которое было дороже карт и эмбиента. Возвращаясь сюда, я знал, что мне рады.

Отдохнуть долго не получилось. Один за другим жители поселка подходили к моему жилищу. Наконечники для стрел, стальные крючки, украшения, ткани — все это служило для торга и весьма ценилось в мире, где не выплавляли металл, а все необходимое делали из дерева или камня. В обмен на свои товары я брал золотистые цветки медового дерева и небольшие ягоды зеленоватого цвета. Их крайне трудно собирать: растут они на небольших кустах на самых верхушках огромных деревьев. Их могут собирать только дети, потому что вес взрослого тонкие ветви наверху не выдерживают.

Торговля шла хорошо. Я довольно взглянул на выросшую кучку ягод, которые бережно сложил в корзинку. На Площади их ценили не столько за приятный кисловато-сладкий вкус, сколько за способность усиливать действие зелий регенерации. Я случайно открыл это свойство, когда лечил здесь ноги, и с тех пор неплохо зарабатывал, продавая ягоды покалеченным игрокам.

Солнце уже начало садиться, когда я наконец покончил с торговлей. Внизу уже раскладывали вечерний костер. У меня оставалось только одно дело, которое нужно было уладить.

Небольшой храм находился вдали от остальных жилищ. Сплетенное, как и все дома, из лозы, с крышей из листьев небольшое жилище мало было похоже на храм. Маски предков, развешанные на стенах для защиты от злых духов, небольшая каменная чаша, в которой всегда поддерживают огонь, и изображение дерева-исполина, великого О, духа всего сущего, дыхание которого дарует жизнь всему вокруг. Все это я знал с чужих слов. Я был другом деревни, но не бога, создавшего этот мир, поэтому не смел переступить порог его дома.

В небольшом храме жил и присматривал за порядком старый шаман, мало изменившийся с тех времен, когда я увидел его в первый раз. Ему помогали ученики, из которых, когда придет время, он выберет преемника: того, кто будет петь для О странные грустные песни, заменяющие молитвы. Мне пришлось долго ждать у занавеса, закрывающего вход в храм, — маленькие полые кости, из которых он был сделан, колыхались на ветру. Внизу уже разгорался вечерний костер, все племя собралось вокруг. Женщины несли угощения, мужчины, устав после дневных дел, неторопливо рассаживались на свои места, детвора резвилась или помогала матерям. Скоро зазвучат первые песни, а потом начнутся танцы.

А я все ждал, слушая стук пустых костей на ветру. Наконец, когда я уже успел немного замерзнуть, покрытая белым мехом рука откинула занавеску и из храма показался старый шаман, опиравшийся на небольшой деревянный посох с привязанными к его верхушке пустыми молочными орехами. Его шерсть за прошедшие циклы совсем поседела, но он все еще был в здравии, несмотря на возраст.

— Что ты хочешь от меня или от О, нездешний?

— Чего я хочу, ни он, ни ты не в силах мне дать. Но у меня есть к тебе небольшая просьба.

В ответ шаман внимательно на меня взглянул. На какой-то миг я почувствовал, как этот взгляд будто прикоснулся к моей душе, заглянув даже в самые потаенные ее уголки. Мне стало очень неуютно: захотелось закрыться, запахнуть свою душу от этого слишком проницательного взгляда. Потом это ощущение исчезло. Что бы он во мне ни увидел, он не заставит меня уйти.

— Говори, нездешний, о чем ты хочешь попросить.

Торопясь, пока шаман не передумал, я изложил ему свою просьбу. Услышав ее, старик долго думал, склонив набок голову и глядя в сторону. Затем он сказал:

— Я запомню твою просьбу, нездешний. Если на то будет воля О, я выполню ее. А теперь ступай. Тебя уже ждут, — и, повернувшись, скрылся в храме.

…У вечернего костра сегодня было весело как никогда. Там уже вовсю проходило соревнование под названием «Поймай Сульмара». Начала, к сожалению, я не застал и попал уже в самый разгар событий. Вокруг костра за моим несчастным спутником гонялись около десятка молодых разъяренных самок, желающих из него сделать мужчину. Все племя ухохатывалось, глядя на эту охоту. Новичок во всю глотку вопил, призывая меня на помощь, а мужчины веселились и давали советы отважным охотницам, азартно гонявшимся за Сульмаром.

Наконец усилия охотниц увенчались успехом: послушав совета бывалых охотников, они разделились и зажали Сульмара в клещи. Несчастный сын мельника тревожно озирался по сторонам в поисках спасения, а юные самки не спеша подкрадывались к нему, окружая. Я, оставаясь в тени, с трудом мог стоять на ногах от раздирающего меня смеха. Испуганная физиономия Сульмара, оглядывающегося по сторонам, вызвала новый приступ хохота. Мальчишка наверняка думает, что его сейчас как минимум съедят вместо десерта у вечернего костра.

С торжествующим криком юные женщины ринулись к нему. Вопя от ужаса, Сульмар буквально взлетел на крышу хижины, к которой его прижали. Я даже оторопел от такой прыти: у меня вряд ли получилось бы так же без снаряжения и тренировок, а тут такие прыжки — и без подготовки! Силен! Вот что с людьми делают обостренные чувства!