– Посиди здесь, – говорю я ей. – Я скоро вернусь. Надо найти Мэрилин.

Я выбегаю в фойе в тот момент, когда она подходит к стеклянным дверям.

– Мэрилин! Подожди!

Она не обращает внимания на мои слова и выходит на улицу.

Я догоняю ее.

– Мне очень жаль, что так получилось, – говорю я, вставая рядом. – Я ничего не знала.

Она делает шаг к подъехавшей машине такси и поворачивается ко мне. Широко распахнутые глаза полны слез, в них застыло выражение, которого я никогда не видела.

– Как ты могла?

Я отступаю назад, словно каждое ее слово толкает меня в грудь.

Водитель открывает дверцу и помогает Мэрилин сесть. Я молча смотрю, как машина уносится вдаль, и чувствую возрастающее чувство стыда. Прокручивая в голове происходящее, я снова и снова задаюсь одним вопросом: «Как я могла?»

Вся в слезах я возвращаюсь в кабинет. Дороти сидит на диване в той же позе и смотрит в стену. Удивительно, но она уже не плачет. Я устраиваюсь рядом и беру ее за руку.

– Ты в порядке? – Я провожу ладонью по мягкой коже. – Я не должна была позволять тебе сделать это в прямом эфире. Я всегда знала, что рискую. Я сама…

– Ерунда. – Голос ее на удивление спокойный. – Это называется справедливость. Я заслужила такую реакцию Мэри. И все те выкрики зрителей. Как и то, что скажут мне наши друзья. Мне это нужно. Случись по-другому, это уже не была бы справедливость.

– Как ты можешь такое говорить? Ты хороший человек, Дороти. Самый лучший. Ты была подростком, и твой поступок нельзя назвать жестоким. Конечно, ты совершила ошибку – большую ошибку, но у тебя были добрые намерения. Со временем Мэрилин тебя простит.

Она похлопывает меня по руке, словно я наивный ребенок.

– Ах, милая, неужели ты не понимаешь? Дело не во лжи. Вовсе не в ней. Нас губит не то, что мы лжем, а то, что пытаемся это скрыть.

Я чувствую, как у меня вспыхивают щеки. Она права. Абсолютно права. Если кто и знает о последствиях таких поступков, так это я.

Когда я привожу Дороти домой, она уже выглядит спокойной и умиротворенной. Я помогаю ей устроиться на террасе с аудиокнигой.

– Хочешь, я принесу телефон? Может, ты позвонишь Мэрилин.

Она качает головой.

– Еще слишком рано.

Воплощение мудрости и терпения. Я бы на ее месте уже звонила подруге и вымаливала прощение. Похоже, Дороти знает, что Мэри нужно время, чтобы успокоиться. Возможно, ей самой необходимо залечить раны.

Ах, если бы я тогда ее отговорила! Когда я собираюсь уходить, появляется Патрик Салливан.

– Я смотрел шоу, – сообщает он.

– Ах, Пэдди. – Дороти отворачивается. – Теперь ты понимаешь, почему я не искала тебя, когда ты уехал. Я всегда считала, что не достойна тебя.

Он садится на край дивана рядом с Дороти и берет ее за руку.

– Человек не рождается смелым и отважным. Он таким становится.

С того места, где я останавливаюсь, уже выйдя с террасы, хорошо видно, как мистер Салливан наклоняется и целует Дороти в лоб.

– Ты очень смелая девушка, Дот. Вот за это я тебя и люблю!

Дороти фыркает.

– Как ты можешь такое говорить, зная, что я сделала?

– Извинения не сотрут из памяти ложь. Но, скажем так, зачеркнут ее. Мы всегда знаем, что совершенный нами проступок там, сразу за черной линией. Если возникнет желание, можно разглядеть его. Но со временем мы все меньше обращаем на него внимание, появляются новые проступки, четко очерченные и расположенные ближе во времени.

Час спустя я бреду по тротуару к зданию WNO и, подойдя к самому входу, замечаю Стюарта, выглядывающего из окна второго этажа. Определенно, он ищет меня. Неужели он думает, что после всего того, что произошло, я оставлю Дороти одну и позволю, чтобы она сама добиралась до дому? Меня начинает трясти от злости.

Впрочем, я злюсь напрасно. Стюарт совсем не виноват, что сегодня программа прошла таким образом, ведь это я пригласила Дороти и Мэрилин рассказать о дружбе, длившейся десятилетия. Мне следовало настоять, чтобы шоу отменили. Ну почему я не настолько доверяю своему внутреннему голосу? Как только я перестаю к нему прислушиваться, непременно попадаю в неприятную историю.

Впрочем, так ли это верно? Правильно ли я поступила летом 93-го, когда доверилась внутреннему голосу?

Отбросив все мысли о маме, я направляюсь к своему кабинету. Я не могу позволить себе такую роскошь, как тратить время на пустые догадки. Завтра нашим гостем будет Фиона Ноулс.

Я сажусь в кресло, и Джейд начинает снимать накладные ресницы с левого глаза. Она начала их использовать месяц назад, когда обратила внимание, что мои собственные стали слишком тонкими. Еще один факт, подтверждающий, что я не такая, какой хочу казаться. Я, скорее, кусок ламината, а не доска из хвойных пород дерева.

Напротив меня сидит Клаудия и делает записи в блокноте, внимательно слушая мои объяснения по поводу формата завтрашнего шоу.

– Я скажу речь, немного ироничную, по поводу того, что собой представляют Камни прощения, затем пойдет реклама. Мы возвращаемся, и я представлю Фиону. Мы посадим ее напротив нас, и вступишь ты, начнешь задавать вопросы. Если сравнивать с сегодняшней программой, мы поменяемся местами.

Я ловлю в зеркале предостерегающий взгляд Джейд.

– Ты серьезно? – спрашивает Клаудия. – Я могу просто тихонечко сидеть рядом и время от времени вставлять какие-то реплики.

– Вот так будет лучше, – влезает в разговор Джейд. Она по-прежнему убеждена, что Клаудия метит на мое место. Надо сказать, мне слабо в это верится. После нашего разговора по душам на прошлой неделе Клаудия ведет себя как ангел. И сейчас она благодушно настроена, пытается убедить меня, что главную роль должна сыграть я, но, откровенно говоря, у меня совершенно нет желания беседовать об этих камнях. Ведь я так и не смогла завершить Круг Всепрощения.

– Нет, – решительно говорю я, многозначительно глядя на отражение Джейд. – Ты знакома с Фионой, поэтому эта часть на тебе.

– Тук-тук. – В дверях появляется Стюарт с зажимом для бумаг в руках. – Отличное шоу, Фарр. Дамы помогли нам прыгнуть выше головы.

Я смотрю на него, надеясь, что он шутит, но с ужасом понимаю, что Стюарт совершенно серьезен.

– Стюарт, это был кошмар. Я разрушила дружбу, длившуюся всю жизнь.

Он пожимает плечами.

– Это меня совсем не волнует. Келси сообщила, что все только о нас и говорят. В Фейсбуке, например, мы уже собрали пару сотен «лайков». – Он протягивает мне бумаги. – Распишись вот здесь.

Я рывком беру папку. У этого человека нет ни грамма совести. Ему наплевать на Дороти, на Мэрилин и даже на меня.