Вечером того дня противник больше не бросался во встречный бой, но заперся в глухой обороне. Укрыв танки за сараями, в кустах и между деревьев, подогнав на передовую «арабески» и полевые орудия, наймиты пришельцев упорно отстреливались. Две атаки не принесли успеха: хотя над неприятельскими позициями тянулись к небу девять столбиков дыма, на поле осталось четыре наших машины.

Снова пришлось выдвигать отставшую артиллерию и долго-долго молотить по рощам и садам. Пушки, гаубицы и минометы еще продолжали стрелять, а танки снова пошли вперед, ворвались во вражеское расположение и учинили свирепый погром.

Аркадий был уверен, что подбил один танк и не меньше трех самоделок – «арабесок» и «сербиянок». При этом тяжелая пуля «браунинга» проделала дыру в лобовой броне, просвистев от силы в дециметре от головы Варгушина. После боя побледневший, как мука, мехвод икал, ужасно матерился и выпил без закуски почти пол-литра водки.

– Отставить, Серега, – мягко велел Реутов, когда Варгушин принялся выпрашивать вторую бутылку. – Нам еще воевать.

– Да что мне сделается от литра, – отмахнулся Серега-бабник, но перестал клянчить выпивку. – Ты представь, старлей, ведь совсем рядом смерть прошла! Если бы чуть левее…

– Представляю. – Командир танка похлопал его по плечу и легонько ткнул кулаком в лоб. – А если бы на полметра выше, то мне бы досталась. Полезай в машину и держись за руль.

Тут подбежал Витяня и гаркнул:

– Чего расселись?! Война пока не кончилась! Видишь прямо высотку, а на три пальца вправо – ферму с водонапорной башней? Вон туда идем. Приказ – закрепиться на рубеже от рощи слева до перекрестка дорог справа.

Сведений о противнике капитан не сообщил, то есть, вернее всего, сам не знал. Сопровождаемые пехотой танки пошли навстречу заходящему солнцу. Реутов держался рядом с «кавэшкой» Сыроварова, по соседству пристроился и Генка на своем Т-26.

Когда приблизились к намеченному рубежу, на вражеской стороне у кого-то не выдержали нервишки, противник преждевременно выпустил гранату из большой базуки. Сразу же после первого выстрела открыли огонь остальные машины, система огня вскрылась, как на картинке.

С короткой остановки Реутов тремя снарядами повредил неприятельский танк, который немедленно отработал задним ходом, исчезнув из видимости. Приказав Сереге переместиться вперед на сотню метров, Аркадий поймал в перекрестье «сербиянку», проглотившую не менее шести снарядов, причем промахов было всего два или три. Потом, после очередного попадания, бронированный грузовик все-таки взорвался, доставив огромную радость всему экипажу.

Соседние танки тоже стреляли без перерыва, продвигаясь по полю короткими бросками. Из деревни по ним без конца пускали ракеты замаскированные «арабески», вышестоящие командиры направили туда залпы батарей, так что вскоре населенный пункт горел, как дрова в костре. Безоткатные пушки прекратили огонь – то ли уничтожены были, то ли сменили позицию.

Пылающую деревню зачищала пехота. Танки обогнули зону пожара справа и слева, после чего встали в ожидании приказа. После затянувшейся паузы, породившей надежды на привал, рации проговорили голосом полковника Кольцова:

– Следовать за мной по шоссе.

На бетонную полосу автострады вышли жалкие остатки грозной силы: КВ, пара «тридцатьчетверок», по два плавающих и быстроходных, а также последний Т-26. Дорога вела на запад мимо полей, садов и разных построек. Один раз возле придорожного сарая засекли «арабеску» и расстреляли с ходу. Чуток дальше какие-то умники решили обстрелять колонну гранатометами с водонапорной башни. Граната ручной базуки до шоссе не долетела, а КВ, притормозив, точно попал снарядом с трехсот метров. Башня рассыпалась, и мощный столб в десятки тонн воды обрушился на поле. В каком состоянии достигли поверхности гранатометчики, никто выяснять не стал, однако шуток на сей счет было сказано немало.

Противник умнел на глазах – очередной мост оказался взорван. Танки и БТР расползлись вдоль канала, соединявшего два озера, но ни брода, ни другой переправы не нашли, а на вражеском берегу стояли пушки, непрерывно палившие по наступающим. Въехав на пригорок, Аркадий увидел равнину, поперек которой растянулись не меньше двадцати машин, в том числе три «виккерса» и полдюжины Pz. III с длинноствольными пушками.

Старший лейтенант тщательно прицелился и положил снаряд прямо перед носом бошевской «тройки». Вражеский танк занервничал и стал отползать. Обозленный промахом Аркан долго целился, учел поправку на движение мишени и снова надавил ногой спуск. На этот раз он как будто попал – облачко дыма расцвело прямо на лобовой броне вражеского танка. Только противник не загорелся, но ворочал башню, в кого-то прицеливаясь. Третий выстрел тоже достиг цели, на этот раз порвал гусеницу. Подбитый танк неуклюже повернулся, подставил борт, и Реутов, не упустив момент, всадил снаряд в бортовую броню. «Тройка» наконец-то загорелась, люки открылись, экипаж торопливо выпрыгивал, спасаясь от огня.

– Готов, что ли? – радостно спросил Артур.

Командир танка кивнул, вытер пот, поправил шлемофон и огляделся сквозь приборы. Наши неплохо постреляли – на том берегу дымились уже четыре… нет, даже пять машин. Прямо у него на глазах разлетелась вдребезги «сербиянка» – не иначе КВ или Т-34 влепили тяжелый снаряд. Мимо реутовского танка пролетела граната – проследив дымный след трассера, старший лейтенант двумя выстрелами прикончил «арабеску», затем приказал по внутренней связи:

– Серега, спускаемся задним ходом. Спрячемся под высотой.

– Сверху же удобнее целиться, – возмутился туповатый мехвод.

– Исполняй, дубина! Целиться-то легче, зато и нас хорошо видно, вся шваль шляхетская пристрелялась уже… – Когда танк, задрав пушку, начал спускаться с бугра кормой вперед, Реутов вызвал по рации Суровегина и предупредил: – У фрицев толстый лоб, наши хлопушки не берут.

– Мне тоже так показалось. Погоди минутку… – После паузы – видимо, переговорив со старшими по званию, капитан приказал: – Отходим к деревне. Здесь пока взрослые будут играть, у них шкура потолще да клыки побольше нашего…

Проваливаясь узкими гусеницами в мягкий грунт, обе «бэтэшки» двинулись в тыл, но суровегинская машина задержалась, чтобы взять на буксир подбитый Т-26. Через призмы триплекса Реутов увидел сидящего на корме танка Водоходова – двое в камуфляже накладывали лейтенанту повязку. «Ранен, значится, не слишком тяжело», – сделал вывод Аркадий.

Они снова двинулись на восток, где стрелковые подразделения поспешно создавали рубеж обороны. На поле работали несколько бригад эвакуаторов, оттаскивавших к своим позициям подбитые танки. К удивлению Реутова, тыловые команды прибирали не только машины старых советских образцов, но также немецкие «тройки» и «четверки». То ли чтобы врагу не оставлять, то ли в больших штабах собирались трофейную технику использовать.

Через полкилометра навстречу его танку выбежал человек в камуфляже, но без брони. Человек размахивал руками, словно требовал остановиться.