– Футбольные щитки хорошо защищают от дубинок.

– Ты что, – спросил Зяма, – ногами будешь закрываться?

– Дурак, – бросил Данил с презрением, – их все равно куда пристегивать: на ноги или на руки!

Грекор сказал мечтательно:

– Пращи… Нужна только веревка и кусок кожи, а кидаться можно чем угодно.

– Точно, – поддержала Люська, – даже не нужна меткость, достаточно, чтобы летело в толпу полицаев. Нам же все равно, которого шарарахнет!

Данил глухо хохотнул:

– Они все на одно лицо. Их не жалко.

Вдали послышался шум, донеслись веселые голоса. Внизу по улице показались идущие в нашу сторону демонстранты, передние ряды опоясаны длинными транспарантами, где крупно написано: «За честную власть!», «Долой коррупцию!», «Правительство – долой!».

За ними множество парней и девчонок с плакатами в руках, у многих надписи на рубашках и майках, дальше за плакатчиками группы веселых девчонок с гирляндами шаров над головами.

Данил довольно похохатывает, для этого это шествие, как и для абсолютного большинства, – огромная праздничная тусовка. Самое сладкое еще то, что можно сколько угодно выкрикивать ругательства в адрес властей и ничего тебе за это не будет, это же такая красотища, только ради этого стоит прийти и поучаствовать.

Замедляя шаг, они приблизились к мрачной цепи ОМОНа, остановились, там мужичок из передних рядов, явно один из вожачков, закричал громко хорошим актерским голосом:

– Почему вы мешаете нам, демократическому большинству?.. Почему не пропускаете наше народное шествие народа?

И хотя кричал вроде бы омоновцам и полиции, но косился в сторону снимающих его со всех сторон корреспондентов.

Один из офицеров ответил через мегафон, но чувствовалось, что оппозиция наняла прекрасных актеров, дала им мегафоны с чистейшим звуком, в то время как омоновца едва-едва расслышали и мы, хотя оказались близко: он сбивчиво и косноязычно объяснил, что дальше перекресток магистралей, туда нельзя, движение будет парализовано.

– Но это нарушение свободы! – патетически прокричал вожак-актер и встал в позу Ленина на броневике. – Мы протестуем!.. Мировая общественность услышит наш угнетенный голос!

Валентин со смешком толкнул меня в бок и кивнул на мировую общественность, что лезут друг другу на головы, снимая отважного борца с режимом во всех ракурсах, словно скульпторы уже получили приказ сегодня же начать строить гигантский монумент на Красной площади такому неслыханному герою.

Недалеко от нас, по ту сторону металлического заборчика, один из демонстрантов прокричал:

– Сатрапы!.. Пропустите народ!

Омоновец, к которому он обращался, процедил сквозь зубы:

– Мало без вас на улиц пробок…

– А мы и там гулять изволим! – прокричал герой громко. – И че ты мне сделаешь?

– Это наше право! – завопила его подружка, явно хочет выйти за него замуж, а потом, понятно, и сама ни на какие митинги, и его не пустит. – Москва – наш город! А вы откуда понаехали?

Вместо ответа омоновец вскинул дубинку, но со все сторон заблистало столько вспышек фотокамер, что оказался освещен, как клоун на арене цирка, и он, скрипя зубами и делая милое лицо демократа и гуманиста, почесал кончиком палки себе спину и затем с усилием опустил, превозмогая вполне понятный рефлекс.

По ту сторону кокетливого заборчика из алюминиевых решеток прохаживаются молоденькие менты в непомерно широких картузах, идиоты все еще не понимают, что над этими сомбреро хохочут даже папуасы в своем Толедо.

Данил огляделся и сказал нам тихонько:

– А давайте им вломим?

– Нельзя, – сказал я. – Нам это нужно, чтоб повязали?

– Ну что что-то… Руки чешутся…

– Можем растащить этот заборчик, – предложил я. – Это не нападение на полицию.

Зяма спросил испуганно:

– Точно?

– Точно-точно, – заверил я. – Просто утащим пару решеток ради прикола. Даже воровать не станем. Тут же и бросим.

Данил не сказал ни слова, мигом ухватился за металлическую трубу, рванул на себя и чуть не упал навзничь от той легкости, с которой она подалась.

Менты попробовали подхватить и поставить на место, Данил вцепился, как клещ, бить его ногами не решились, вокруг корреспонденты снимают все, что можно использовать для дискредитации власти, а пока поднимали вместе с Данилом, я ухватил решетку рядом, рванул изо всей силы.

С той стороны успели ухватиться двое ментов, но я потащил с такой яростью, что они, не ожидая этого, подались следом, а справа и слева от меня появились вытянутые руки, и нас всех троих утащили в толпу.

Менты тут же отпустили решетку и пугливо вернулись, а толпа, раззадорившись, начала хвататься за этот заборчик в длинном ряду и тащить на себя. Менты вцепились с той стороны, пошло веселое перетягивание.

Данил красивым прыжком поднялся на ноги и крикнул мне весело:

– Стоило только подать пример!

– У нас такой народ, – сказал Валентин знающе. – Инициативы не проявляет, но зато потом хрен остановишь…

Через поваленный заборчик к демонстрантам присоединились люди с тротуаров, те приветствовали веселыми воплями.

Омоновцы стоят все так же, сомкнув щиты и держа в руках дубинки, довольно страшные с виду, но уже все знают, что у нас не Китай, это там без всяких оглядок на США протяньянмынили и укрепили власть, а трусливое кремлевское руководство плывет, как говно, по течению и не решается даже погрозить пальчиком, опасаясь международных окриков, а те, видя это, наглеют все больше.

Наконец один из офицеров за спинами омоновцев, видимо, получив нечто конкретное, развернулся и прокричал какую-то команду, мы не расслышали. Омоновцы, выставив щиты и упираясь в землю копытами, начали теснить наших гуляющих, как это было названо в заявке.

С нашей стороны десяток голосов орали «Позор!», но то ли омоновцам, то ли своим, что тут же, как стадо овец, начали послушно отступать.

За спинами наступающей цепи идут на почтительном расстоянии любопытствующие зеваки. Кто-то щелкает фотоаппаратом, кто-то снимает на видео, но большинство пока смачно жрет мороженое или хрустит чипсами.

Под закрытой зеленой полупрозрачной материей просвечивают строительные леса, их вообще-то можно использовать как арматуру для драки, но нашим мирным дебилам это не приходит в голову, взгляды скользят только по белой вывеске с крупными четкими буквами «Дориан Грей», а вся многотысячная толпа послушно пятится под напором тонкой цепочки омоновцев.

Потом в толпе начали орать:

– Это наш город!

– Это наш город!

Постепенно уловили ритм и начали орать уже все, Люська визжала так громко, что у меня зазвенело в ушах.