его в последние дни и не видела, но в нашем доме это сделалось нормальным. Теперь же для меня стало открытием, что он очень сильно похудел, кожа стала бледной, ее покрывала испарина, как бывает при лихорадке. Взгляд у него был воспаленный, настороженный. Правую руку скрывал толстый слой повязок, вроде как свежих, но покрытых зловещими темными пятнами.

– Чего приперлась? – поинтересовался Тимур. Что ж, страдания не сделали его вежливей.

– Хотела узнать, как ты.

– Злорадствуешь?

– Вовсе нет. Я знаю, что вы с Эльвирой вините меня в случившемся, но…

– Да никто тебя не винит, – прервал меня Тимур. Он устало откинулся на подушки и смотрел теперь не на меня, а на потолок. – Я облажался и получил за это. А ты есть ты: всегда один и тот же гемор.

– Ну, спасибо!

– А разве нет? Может, я и косякнул с вечеринкой, но без тебя было бы проще. Да и во всем остальном тоже.

– Может, еще и в твоей болезни я виновата?

– Кто ж еще?

Это уже было за гранью! Он и его сестрица реально готовы были винить меня во всем на свете, не потрудившись включить голову!

– При чем здесь я? Я ведь даже не болею!

– При том, что все началось вот с этого!

Тимур поднял вверх забинтованную правую руку и тут же опустил, поморщившись. Похоже, даже самое легкое движение теперь способно было причинить ему боль.

Я растерялась:

– Не понимаю… При чем здесь я?

– Это все началось с той проклятой занозы!

И тут до меня дошло. Я ведь совсем забыла! На фоне остальных событий это просто затерялось… То, как Тимур громил мебель в моей комнате. Ударил шкаф, сломал его, получил занозу, свалил.

И все, на этом можно было ставить точку! Я и поставила. Кто вообще всерьез парится из-за заноз? Теперь я смотрела на его жутко опухшую, перемотанную бинтами руку и не могла поверить, что все это произошло из-за какой-то деревяшки!

– Как такое могло случиться? – прошептала я.

– Вот и я думаю: как? Если ты не ведьма, объяснения нет!

– Какая ведьма, что ты несешь?

Ему бы сейчас лежать и не рыпаться – в таком состоянии! А он поднялся, пусть и с трудом, и двинулся ко мне. Захотелось убежать, но я осталась, мне нужно было знать.

Тимур подошел вплотную, навис надо мной, и теперь, когда он был болен, мне рядом с ним было даже страшнее, чем когда он приходил в комнату здоровым. Осенним садом пахло от него.

– Так не должно было случиться, – процедил сквозь сжатые зубы он. – Я пришел к себе, достал занозу, промыл рану… Все как обычно! У меня таких заноз сотни были! Она не должна была так воспалиться!

– Ты показывал рану врачу?

– Это же тупо – идти к врачу из-за занозы!

– Теперь уже не тупо! А отец твой что говорит?

– Думает, что я притворяюсь, – криво усмехнулся Тимур. – Нет, сначала он озадачился, но когда услышал, что все началось с занозы, даже поржал!

Вполне в духе Шатуна. Он себя считает несокрушимым и ото всех остальных ожидает того же. Особенно от своего старшего сына, понятное дело.

– Тимур, но теперь…

– Хватит! Зубы мне на заговаривай! Скажи мне, как ты это сделала!

– Никак! Я здесь ни при чем! А тебе нужно к врачу!

– Не делай вид, что беспокоишься за меня!

Я видела, что он не в себе. Болезнь измотала его, с ним творилось нечто странное. Тимур смотрел на меня, я – на его правую руку. С нарастающим ужасом я наблюдала, как бинты начинают темнеть, пропитываясь насквозь. Вот только пропитывались они не кровью, а чем-то угольно-черным…

Уже это было очень плохо. А тут еще Тимур резко прервал свою обвинительную тираду, подался назад, чтобы не задеть меня, и его вырвало. И вот это уже был полный трындец.

Дальше я все помню как в тумане, обрывками, как будто нормальные воспоминания заменили на фотографии. Вот я бегу вниз, что-то кричу. Первым реагирует Шатун, потом и мама. Они в комнате Тимура, я – в коридоре, Эльвира выглядывает из своей спальни, белая, как снег. Вой «скорой», врачи. Каким-то образом я оказалась в больнице. Нас не пускают, над дверью надпись «Реанимация».

Шатун спрашивает у врача, выживет ли Тимур. Врач отворачивается, не сказав ни слова.

18

Я сосредоточилась на внутреннем мире? Я ошиблась. Мне нужно было думать о мире реальном, привычном мне. Потому что здесь, кроме меня, людей хватает, и я для них, внезапно, опасна.

Да-да, опасна. Мне потребовалось немало времени, чтобы признаться себе в этом, но я больше не имела права бежать от правды. Я так и не вычислила, почему я вдруг оказалась связана с какой-то мистической хренью. Зато теперь очевидно, что это касается не только меня.

Нападение в школе произошло рядом со мной. В моей школе, когда я там находилась! Потом пострадали друзья Тимура. Я ведь хотела, чтобы они исчезли! И отравление до сих пор выматывало их, они чуть ли не в тени превратились. Да, живые, но долго ли это продлится?

И вот теперь состояние Тимура… Если раньше я еще могла делать вид, что я не при делах (ведь отравление – штука банальная), то теперь уже нет. Состояние моего сводного брата шокировало врачей.

Из воспалившейся раны текла жидкая грязь. Грязь, блин! Из человека! Как такое возможно – никто не знает. Но они сто раз перепроверили результат, и он всегда оставался одним и тем же. Объяснить это было нереально, потому что это противоречило всем законам природы.

И ладно бы объяснения, любознательность медиков меня не сильно волнует. Хуже всего то, что они никак не могли ему помочь! Вливали в кровь физрастворы, давали поддерживающие препараты – и все. Это замедлило его угасание, но не остановило. Речь пошла об ампутации руки.

Я никому не могла сказать, что это я виновата, но сама только об этом и думала. Тимур прав, все началось с занозы. Все началось с меня! Если честно, единственным объяснением, которое приходило на ум, было проклятье. Даже если проклятий не существует.

Родители остались в больнице с Тимуром, я и Эльвира направились домой. Точнее, это она направилась домой сразу, а я очень надеялась, что у меня получится увидеть Сергея. Он ничего бы не исправил, но есть люди, рядом с которыми становится легче просто потому, что они существуют. Так что я набрала его номер.

И мне ответили, причем довольно быстро. Только это был не Сергей.

– Слушаю.

Голос был незнакомый и взрослый. Сильно взрослый! Я невольно взглянула на экран телефона: я вообще туда позвонила? Но нет, номер я набрала верно, это дальше что-то пошло не так.

– Здравствуйте. Я могу поговорить с Сергеем?

Мне оставалось лишь надеяться, что телефон взял кто-то из ассистентов. Это наглость, но поправимая, сейчас позовут Сергея и все будет нормально!

Но мой собеседник продолжил