Я посмотрела на наползающие на солнце серые тяжелые облака и вздохнула.

«Вот и солнце скрылось! — подумала я. — Хорошо, что хоть тумана нет, правда, воздух становится морознее. Наверное, резко похолодает. Ну и ладно! Все равно я скоро уеду в Москву!»

Бабушка появилась часа через три. Вид у нее был хоть и усталый, но довольный. Она сразу начала рассказывать, как они сходили в соседнее село, о чем разговаривали с батюшкой.

— И нет у нас никаких сектантов, — возбужденно говорила она. — Батюшка сказал, что это кто-то балует. Подростков подозревают. Велено беседу с ними провести. Вот после каникул он в школу нашу наведается и поговорит о страхе божьем.

Я слушала невнимательно и все ждала, когда она спросит о Греге. Бабушка переоделась и поставила чайник на плиту. Потом уселась за стол, подперла руками подбородок и пристально на меня посмотрела.

— И где ухажер твой? — поинтересовалась она. — Или не заходил?

— Заходил, — ответила я как можно спокойнее. — Но ненадолго.

— Чего так? — явно не поверила она.

— Дела у него дома, — придумала я. — Да, хочу тебя спросить, что там за травы в чулане? И может ли на них быть аллергия?

— Это на сухие-то? — рассмеялась она. — Что-то я про такое и не слыхивала! У входа полынь, чуть подальше зверобой. Ну и еще там ромашка, тысячелистник. Я полынь всегда у входа вешаю, — добавила она.

— Зачем? — заинтересовалась я.

Бабушка глянула на меня недовольно, потом серьезно сказала:

— Вам, молодым, не знаешь, стоит ли говорить какие-то вещи. Все-то у вас смешки одни.

— Ладно, бабуль, не буду я смеяться! Зачем полынь-то?

— Издревле так делали, по старинному обычаю, — строго произнесла она. — Трава эта сильнейшая! И если даже одна веточка в помещении находится, то никакой темный потусторонний или какой другой нечистый дух в него не войдет. А такие духи любят по темным чуланам да погребам прятаться, так и стремятся там поселиться. Мне такие нечисти в доме не нужны, сама понимаешь!

Холодок пробежал по моей спине, и я поежилась от неприятного ощущения.

К вечеру вновь поднялся ветер и разогнал облака. Я полюбовалась на ярко-красный закат и сделала несколько отличных снимков меняющегося цвета неба и садящегося солнца.

После ужина бабушка сказала, что она так за сегодня находилась, что чувствует усталость и раньше ляжет спать. Я предложила помыть посуду» Она явно обрадовалась, кивнула, пожелала мне спокойной ночи и скрылась в своей спаленке, плотно закрыв дверь.

Я убрала на кухне и отправилась в гостиную. Включив телевизор, уселась на диван, подогнув ноги. Шел какой-то боевик, но я не следила за действием, так как без конца думала о Греге. Он занимал все мои мысли и, кажется, заполнял меня изнутри.

«А ведь я в него влюблена, буду уж честной наедине с собой, — думала я. — Иначе почему я постоянно о нем думаю? Почему, несмотря на все мои предыдущие решения, что он мне не пара, что он лишь играет со мной, что между нами ничего не может быть серьезного, я по-прежнему мечтаю о нем?

И эта заполняющая меня нежность при одном только воспоминании о его лице, глазах, это желание быть рядом с ним. Он сейчас такой милый со мной. Я уже не вижу ни высокомерности, ни ветрености, ни игры. И я знаю, что его тоже тянет ко мне, я это чувствую, словно между нами невидимый сильнейший магнит…

Я… люблю его?… А он?»

Задав себе эти вопросы, я отчего-то вздрогнула и поежилась.

Я никогда не любила. Никого. Но ждала прихода этого чувства с нетерпением. Я наблюдала, как мои подруги легко начинают отношения, идут на физический контакт, признаются в любви, болтают об этом между собой, а потом вдруг так же легко расстаются и ищут новых отношений. Я не осуждала подобные связи, просто такая модель поведения была глубоко чужда моей натуре. Мне нравились некоторые ребята, я даже пыталась дружить с ними и не только, но отчего-то довольно быстро теряла интерес, и дальше походов в кино и поцелуев в щеку дело не шло. Я знала, что считаюсь в классе недотрогой, задавакой и белой вороной, но меня это не волновало. Я не собиралась в угоду стереотипам ломать себя и делать то, что считала недостойным меня лично.

И вот впервые я чувствовала, что появилась какая-то энергетическая связь между мной и молодым человеком. И эта связь была так сильна и необъяснима, что я не хотела больше сопротивляться притяжению, не хотела рассуждать, что правильно, а что — невозможно. И именно в эти дни, когда я увидела Грега совсем с другой стороны, я четко осознала, что между нами все не так просто и я уже не представляю себе жизни без этого странного парня.

«Я люблю его? — вновь спросила я себя и уже не так испугалась этого вопроса. — Это любовь?»

Разум пытался сопротивляться, но душа ликовала, душа захлебывалась от заполняющего ее восторга.

Я схватила бархатную подушечку и прижала ее к груди. Мне невыносимо хотелось обнять кого-то или хотя бы что-то и излить часть перехлестывающей через край нежности. Я прижалась к подушке щекой и закрыла глаза.

— Грег, — прошептала я, — милый мой… Я хочу быстрее увидеть тебя!

Я улеглась на спину, не выпуская подушку. Я мечтала, как мы оба вернемся в Москву, как будем встречаться, ходить в кино, кататься на его машине. Я вспомнила о его безумно дорогих «Porsche» и «Lamborghini», но даже это меня уже не смущало.

«Почему бы и нет? — думала я. — Да, мы из разных социальных слоев. Но если это действительно любовь? Тогда никакие преграды не страшны! Мне кажется, что я смогу все преодолеть, вообще все, лишь бы быть с ним рядом… А вдруг… вдруг он вовсе и не любит меня и даже не влюблен?»

Я резко села и открыла глаза. Эта мысль вызвала такую боль в душе, что слезы выступили. Я отбросила подушечку и уткнулась лицом в колени.

— Грег, милый, — прошептала я. — Если ты меня хоть капельку любишь, то ты сейчас позвонишь!

Я выпрямилась и посмотрела на свой мобильный, который лежал на столе.

— Все, я загадала, — четко проговорила я, — если Грег меня любит, он позвонит!

Я понимала, насколько это глупо, но ждала результата так, словно от этого зависела моя жизнь.

И телефон зазвонил. От неожиданности я вздрогнула. Еще вчера я поставила мелодию на звонок от Грега. Это была популярная в 80-х группа «Savage» и их бессмертный хит «Only you».

Only you

When I look at your eyes in the blue

Love me too

Only change my mind

When I feel so blind

Then you make me see

Love is free…[15]