Странно, но до сих пор Даника даже не думала о том, что ее родители как-то отреагируют на случившееся. Да у нее и не было никакого желания думать об этом. Впрочем, конечно, они огорчились. Они так хотели внука или внучку. Это их законное право… А как насчет нее, Даники? Разве она не хотела ребенка? Сколько лет она мечтала о нормальной семейной жизни!

– Мне бы не хотелось, чтобы она приезжала, – неуверенно проговорила Даника.

– Но она твоя мать, ее место здесь! Ты же не можешь ей запретить.

Даника вдруг громко расхохоталась, она была на грани истерики.

– Что-то поздновато в ней заговорили чувства! Раньше ей никогда не казалось, что ее место рядом с дочерью. Ей это и в голову не приходило. У них с отцом всегда находились дела поважнее.

– Не будь неблагодарной, Даника, – сказал Блейк. – Она и твой отец сделали для тебя все необходимое, они любят тебя.

– Это с какой стороны смотреть. Мне так не кажется.

У Блейка затрепетали ноздри. Черты его лица словно заострились. Даника никогда прежде не видела его таким. Она и не предполагала, что может чем-то расшевелить его.

– Ты рассуждаешь о том, о чем понятия не имеешь, – заявила она. – Странно, что материнские инстинкты проснулись в ней так поздно. А может, у нее это из-за климакса?

– Хватит, Даника! – резко оборвал ее Блейк. Он рывком поднялся с кресла и зашагал по комнате. – Ты расстроена. Тебе нужно отдохнуть. Пойду принесу из машины чемодан и переоденусь. Может быть, у тебя исправится настроение…

Он не мог видеть, каким, полным горечи и разочарования, взглядом проводила его Даника. Когда Блейк переоделся и вернулся, ее злость уступила место усталости. Даника чувствовала, что выжата, как лимон. Ей уже ничего не хотелось. Впрочем, доктор говорил, что у нее возможна депрессия, но со временем это пройдет. В один прекрасный день ей станет легче. В один прекрасный день…

Спустя четыре дня, когда уехала Элинор Маршалл, Даника действительно вздохнула с облегчением. Поцеловав на прощание мать, которая отправилась в Коннектикут, она переоделась и вышла из дома. Конечно же, она направилась к Майклу. Об этих мгновениях она мечтала все последние дни.

– Майкл! – позвала она, едва приблизившись к его дому. – Майкл!

К счастью, он сразу вышел на веранду и, прищурившись на солнце, увидел ее, босиком стоящую на песке.

– Мне казалось, она уже никогда не уедет, Майкл! Я чуть с ума не сошла, – в отчаянии крикнула Даника.

– Не принимай близко к сердцу! – Он быстро сбежал по ступеням. – Сейчас обо всем поговорим…

– Боже мой, Майкл! Не знаю, что это на меня нашло. Столько лет я мечтала о том, чтобы она уделила мне хоть капельку внимания, но теперь едва выдержала ее общество.

Майкл окинул ее внимательным взглядом и не смог сдержать улыбки.

– Что смешного? – проворчала она, недоумевая.

– Ты смешная! Такая красивая и такая импульсивная. Такой я тебя никогда не видел.

– Смейся, если хочешь. Но я так долго сидела взаперти, что теперь мне хочется смеяться и кричать от полноты жизни.

– Но ты уже кричала. Даже два раза. Хочешь еще?

Она хотела что-то возразить, но, когда взглянула на улыбающегося Майкла, зажмурилась и, набрав побольше воздуха в легкие, что было силы завизжала. После того, как утихло последнее эхо, она перевела дыхание и, опустив голову, проговорила:

– Вот теперь мне значительно лучше.

Майкл с нежностью смотрел на родное улыбающееся лицо. Он так скучал по ней. Несколько раз, на правах ее соседа и друга, он вежливо раскланивался с ее матерью, но ни о каком более тесном знакомстве не было и речи. Он не хотел искушать судьбу и давать повод Элинор Маршалл для беспокойства за дочь. Словом, он терпеливо ждал, пока мать Даники не сочтет свои материнские обязанности исполненными и не отбудет.

– Ты, кажется, пришла в себя? – спросил он заботливо.

– Пытаюсь примириться с мыслью… Мама не разрешала мне ничего делать. А ведь она никогда не отличалась хозяйственностью, слава Богу, что у нас всегда был повар… Но теперь ей снова пришлось вспомнить, как жарить цыплят и бифштексы. К тому же она кудахтала надо мной, словно наседка. Я не знала, куда мне деваться. Одно хорошо: по крайней мере, это отвлекало меня от тяжелых мыслей…

Даника вдруг всхлипнула совсем по-детски и доверчиво прижалась к Майклу. Вот так плечом к плечу они и побрели вдоль берега. Они много говорили обо всем, перескакивали с одного на другое, перебивая друг друга и замолкая надолго. Им было легко и хорошо вместе, хотя Даника то и дело погружалась в свои мысли и только молча качала головой в ответ на вопросительные взгляды Майкла. Она доверяла ему и знала, что он понимает все. И еще с пугающей ясностью она осознала, что через две недели ей предстоит вернуться в Бостон. И это было самое трудное – возвращаться…

Следующие несколько месяцев выдались нелегкими. Вернувшись в Бостон, Даника успела привыкнуть к мысли о случившемся. Доктор объяснил Данике, что по необъяснимым причинам с какого-то момента плод перестал развиваться. В конечном счете то, что случился выкидыш, было даже к лучшему – неизвестно, что могло бы произойти дальше. Даника надеялась, что с рождением ребенка наладятся отношения с Блейком… Но в глубине души не слишком в это верила.

Несмотря на то, что брак Даники и Блейка отнюдь нельзя было назвать идеальным, их многое связывало. Конечно, это были, скорее всего, поверхностные связи – положение в обществе, приличия, удобства и тому подобное. Может быть, именно поэтому Даника так хотела иметь ребенка.

Много раз Даника говорила себе, что выкидыш – это наказание свыше. Она была замужем за Блейком, а любила Майкла. Но что плохого в том, что ее полюбил другой мужчина? Разве грешно, когда один человек готов ради другого на все?

Ответа на эти вопросы у нее не было. Потеря ребенка и возвращение в Бостон тяжело подействовали на Данику. Ей так не хватало Майкла. Контраст между жизнью в Мэне и в Бостоне был разительным. Не по душе ей были все эти коктейли, вечеринки, приемы…

Блейк ничуть не изменился, разве что стал еще более закрытым и молчаливым. Даника пыталась убедить себя в том, что это из-за того, что у него дел выше головы. Она по-прежнему чувствовала себя совершенно ненужной – они ни о чем не разговаривали. Блейк никогда не заводил разговор о ребенке. Никогда не говорил он и об их доме в Мэне. Она чувствовала, что он с самого начала невзлюбил Мэн, и ради Блейка безвылазно торчала в Бостоне.

Блейк всегда возвращался домой поздно, выжатым, как лимон. Если бывал в отъезде, то звонил ей редко. Даника приняла для себя решение пойти на работу. Каждое утро она просматривала газеты с рекламой, однако все предложения по трудоустройству даже в малой степени не соответствовали ее профессиональному уровню. Тогда она начала искать работу через знакомых – заведующего больницей, куратора музея и даже через университетского преподавателя, с которым недавно познакомилась в гостях.