Однако юноша не унимался и на одном из допросов Боброва ввернул-таки вопрос о высоком кудрявом парне с легкой косинкой. Бобров поднял глаза, переспросил и… замкнулся. С этого момента он не подписал ни одного протокола, не дал ни одного показания. А спустя несколько дней полностью отказался от всего, что говорил раньше, заявил, что брелок потерял накануне ограбления, а признательные показания дал под давлением. Так что теперь у Важнина не было даже чистосердечного признания. Расследование надо было начинать с самого начала. Как начинать? Искать этого мифического кудрявого? Черт бы побрал практиканта с его никому не нужными инициативами!

Впрочем, полностью обвинения с Боброва не сняли, с него взяли подписку о невыезде. Уже на следующий день парень появился в школе. Лучше бы он сидел под арестом! Комсорг Коля просто свихнулся от усердия, некоторые педагоги, из числа не самых умных, не упускали момента облить презрением осквернителя почетных грамот, девочки из приличных семей объявили ему бойкот, а школьники, считающиеся позором школы, хлопали по плечу и принимали за своего. А ведь раньше, да и сейчас, большинство из них были так неприятны Юре!

На первом же уроке к нему подсела Алка. Она приняла сторону тех, кто восхищался проступком Юры. Когда они шли домой после шести бесконечно тянувшихся уроков, она не переставая твердила, какой Юра мужественный, какой отважный, как он теперь вырос в ее глазах…

– Алка, ты же знаешь, кто залез в кабинет, – не выдержал наконец Юра. – Зачем все эти охи?

У девушки забегали глаза, она, как обычно, попыталась перевести все в шутку:

– Знаю, конечно. Самый отважный, решительный, безбашенный парень, какого я знаю. Ты, Юрочка.

Обычно подобной фразы было достаточно для того, чтобы Бобров понял: вопрос закрыт, тему больше не поднимаем. Но на этот раз все было по-другому. И дело даже не в том, что шалость переросла в разряд уголовных преступлений, думается, если бы в деле была замешана одна Алка, Юра опять взял бы ее грех на себя. Дело в том, что наконец пришло озарение: он – игрушка. Игрушка для Гарри, управляемая дурочкой Алкой. Конечно, он любил ее. Любил беззаветно, преданно, жертвенно. Но жертву было сладко приносить ей, а оказалось, что муки, которые он вынес, – ради этого Циклопа с бегающими глазками? Ради Гарри?

– Алка, я знаю, чью вину брал на себя. И больше покрывать его не буду, – тихо, но твердо сказал он.

Лицо девушки, минуту назад смотревшей на него с лукавством и нежностью, перекосилось.

– Будешь. Ты мизинца его не стоишь. И если с Гарри хоть что-нибудь случится, я не знаю, что с тобой сделаю.

– С Гарри? – усмехнулся Бобров. – Я ничего не говорил про Дударева. Я имел в виду только тебя, Алевтина.

Алка только теперь поняла, что своей дурацкой несдержанностью выдала не только себя, но и любимого. Она глухо застонала и бросилась на Юру, вцепившись ему в лицо, словно кошка. Остро отточенные ноготки успели оставить на его лице несколько кровавых полос, прежде чем он опомнился и оттолкнул ее от себя. Алка упала в сугроб и забарахталась в нем, пытаясь выбраться. Юра немного постоял, понаблюдал за поверженным идеалом и медленно зашагал прочь. Царапины на лице саднили на ветру, но он не чувствовал боли. Он не знал, как жить дальше. Если бы он ведал, как далеко может пойти любящая женщина, то не стал бы ждать, а прямо в этот вечер шагнул бы с подоконника своего окна.

* * *

Юра не мог уснуть всю ночь, а утром, на рассвете, за ним пришли. Теперь он обвинялся в изнасиловании своей одноклассницы, Алевтины Трифоновой. И доказательств на этот раз было больше чем достаточно. Показания потерпевшей, царапины на его лице и куча свидетелей. Соседка Алки подтвердила, что видела, как негодяй избивал бедную девочку прямо на улице. Он грубо толкнул несчастную прямо в сугроб и с усмешкой наблюдал, как та не может встать от слабости. Одноклассник Алевтины и Юрия, некий Игорь Дударев, показал, что именно он спугнул насильника, который, к сожалению, уже закончил свое черное дело. Благородный юноша утверждал, что зашел к Алевтине домой для того, чтобы узнать домашнее задание по физике. Дверь, как ни странно, оказалась открытой, он прошел в комнату и увидел, как рыдающая одноклассница пытается прикрыть обнаженное тело обрывками халатика, а Бобров судорожно натягивает штаны.

На вопрос, почему же он не задержал уступающего ему в силе негодяя, Игорь-Гарри признался, что настолько растерялся, что сначала бросился на помощь к девочке, а когда он прикрыл ее собственной курткой, насильника и след простыл. Важнин торжествовал: наконец-то этот юркий везунчик получит по заслугам. Теперь он и от ограбления не отвертится: Алевтина показала, что напал он на нее после того, как она отказалась признать, что он якобы подарил ей брелок накануне ограбления. В сущности, все сходилось одно к одному. И практикант был пристыжен: ведь именно из-за его неуемного рвения случилось несчастье! Сидел бы Бобров, не пострадала бы девочка. Хорошо, что время отработки закончилось и практикант больше не помешает следователю нормально закрыть дело.

А самое противное, как считал Важнин, что у обвиняемого еще хватало наглости заявлять, что он ни в чем не виновен, что изнасилование подстроено, одноклассники сговорились и сплели против него заговор, благородный юноша Игорь Дударев не спаситель девушки, а тот, кто ограбил кабинет директора. Юра отказался взять на себя вину за ограбление. И за это пошел по страшной для любого заключенного статье.

– Ты хочешь сказать, что девушка добровольно лишилась девственности только для того, чтобы подставить тебя? – усмехаясь, поинтересовался Важнин. – Экспертиза показала, что именно в этот вечер она, так сказать, стала женщиной.

– Вы не можете мне не верить, – упрямо твердил Бобров, – ведь можно же провести еще какую-нибудь экспертизу, как-нибудь доказать, что это был не я.

– Какая экспертиза, милый, – протянул Важнин, – мы тебе в Америке, что ли? Максимум, что я могу для тебя сделать, – снять отпечатки пальцев в комнате Алевтины. Вот если их там не будет, тогда, может быть, я выслушаю тебя повнимательнее. Ну что, отправлять к девушке экспертов?

Юра только молча обхватил руками голову.

* * *

На несчастье Важнина, практикант, которого эта история так ничему и не научила, оказался сыном какого-то высокопоставленного чиновника. И одержать верх над Важниным, который написал ему весьма неприятную характеристику, стало для юноши чем-то вроде дела чести. Поэтому он на собственные средства нанял Боброву молодого и амбициозного адвоката. Тот обладал быстрым умом, был смекалист, дружил с логикой, поэтому стремительно нашел в этом деле несколько весьма странных нестыковок и продолжал копать дальше. Он надавил на следствие, и несовершеннолетнего Юру отпустили под подписку о невыезде, порекомендовав ему вообще никуда не выходить из дома. Юра и не выходил. Вся эта история совершенно выбила его из колеи, теперь он не реагировал даже на пьяные нападки отца, просто молча сидел в своем углу, уставившись в одну точку.

Его мама старалась неотлучно находиться при сыне, но ей все равно приходилось выходить из дому – с работы не уволишься. Может быть, благодаря практиканту и адвокату эта история и закончилась бы вполне благополучно, если бы рядом с Бобровым постоянно находился близкий ему человек, но, как уже было сказано выше, матери приходилось постоянно отлучаться, а друг, Юра Ростов, проходил очередной курс лечения.