Если не поступлю в академию, начну писать книги, думаю, девчонкам в пансионе понравилось бы. На этой радужной ноте я немного успокоилась, даже приоткрыла глаза. Как раз вовремя: в лучах восходящего солнца, пробивающегося между деревьев, мы выскочили на поляну. На ней разместился большой дом, вокруг него был частокол в два человеческих роста. Дирк завыл (от неожиданности я чуть не свалилась), и створки ворот начали открываться. Мы во главе стаи влетели в распахнутые ворота и остановились у лестницы, ведущей в дом. Рыжик заплясал подо мной, затряс головой, давая понять, чтобы я слезала. Я бы с радостью, но руки и ноги плохо слушались. С трудом отцепившись от Дирка, свалилась ему под лапы, сил встать у меня не было. Я закрыла глаза, наслаждаясь отдыхом в пыли у крыльца. Вот буду я еще стесняться всяких животных, сам сюда притащил, пусть сам и поднимает. Сначала он боднул меня носом в бок, не дождавшись никакой реакции, лизнул в щеку.

– Фу, Рыжик, – вырвалось у меня, открыла глаза и стала отталкивать его морду. Судя по прищуренным глазам, он мне еще вспомнит и «Рыжика», и «фу», но наедине.

– Дирк, хватит, я уже встаю, изверг, – с трудом отпихнула я его после того, как он еще раз пять меня облизал. – Ты все-таки сволочь, я только что ползать могу, а ты издеваешься.

Я перекатилась на живот, опираясь на руки, смогла сесть. За моей спиной слышались вой, стоны, хруст костей, не иначе вся стая оборачивается в людей. Смотреть не буду, мне и одного раза хватило. Между тем попробовала встать, но левую ногу свело судорогой, и я опять упала в пыль. «Ради кого я стараюсь?» – подумала, встала на карачки и поползла к лестнице.

– Милая, я бы на твоем месте не рисковал оставаться в такой позе рядом с двенадцатью голыми мужчинами, – поднял меня с земли Дирк.

Прежде чем что-то ответить, в моей голове сложилась логическая цепочка «волк – собака – и как этим занимаются все зверюшки», меня передернуло от догадки. Я глянула в глаза рыжей сволочи, неужели он намекал на эту мерзость? Они у него искрились смехом и чем-то еще. От чего я вспомнила, что меня обнимает обнаженный мужчина и еще одиннадцать таких же стоят рядом и смотрят. Захотелось срочно куда-нибудь спрятаться. Я дернулась, намереваясь исполнить свое желание, но Дирк рассмеялся, подхватил меня на руки и понес в дом. Я не удержалась и посмотрела на его соратников. Кошмар, никогда не видела столько голых мужиков, да я вообще ни разу не видела ни одного голого мужика. Рамиэль не в счет, его я видела частично раздетого, да и то темно было. А тут, при свете дня, одиннадцать, как на подбор, стоят, усмехаются, без всякого стеснения.

У меня дар речи пропал, все время, пока Дирк меня нес на руках, я пялилась на оборотней. Каких среди них только не было: блондины, брюнеты, шатены, все как один высокие и мускулистые, с повышенной волосатостью. Хотя нет, вон тот блондинчик очень даже ничего, симпатичный, стройный, почти не волосатый и все у него приятно глазу, и не таких устрашающих размеров, как у Рыжика. Умей я рисовать, обязательно запечатлела бы этого блондина для потомков во всей его обнаженной красоте.

– Если ты не прекратишь на них облизываться, я кого-нибудь загрызу, – рыкнул надо мной рыжий, я вздрогнула и перевела одухотворенный взгляд на него.

– Я не облизывалась, я любовалась. С эстетической точки зрения, – поспешила я предотвратить убийство себя любимой. – Когда я еще увижу такое количество красивых голых мужиков, может, я всегда мечтала написать картину на эту тему.

– Если ты сейчас не замолчишь, то не только полюбуешься на голого мужика, но и прочувствуешь на себе все прелести супружеского долга, – глаза его сверкали, ноздри раздувались, весь вид говорил о том, как он жаждет, чтобы я сказала хоть слово.

У меня действительно была масса возражений, начиная с того, что мы не женаты, и исполнять супружеский долг, соответственно, не можем. Заканчивая вопросом о «голом мужике» – это он себя имел в виду? Или мне можно выбрать из присутствующих? Я бы предпочла блондина. Но Рыжику я говорить всего этого не стала, пусть успокоится. И чего он так нервничает? Можно подумать, если бы вместо голых мужчин были бы обнаженные девушки, то он бы не смотрел. Я уверена, он не только бы пускал слюни, но еще и щупать побежал бы, у него на лице написана «кобелиная» сущность. Так, размышляя о несправедливости бытия, устроившись удобно на руках у Рыжика и склонив голову на его плечо, я в задумчивости теребила растительность у него на груди.

– Женщина, у тебя совесть есть? – поставил он меня на пол в комнате, по наличию кровати можно было догадаться, что это спальня. Меня же больше интересовало, чья она? Моя или наша?

– Девушка, – поправила я его, оглядывая свои временные владения. – Что еще не так, я же молчала? Или ты опять начнешь мне высказывать, что нельзя смотреть на голых мужиков. Ты прям как служительница Пресветлой говоришь, у нас в пансионе они постоянно мужчин обвиняли во всех грехах. Должна же я была хоть раз увидеть своими глазами, что в вас такого греховного.

– Я правильно тебя понял, что до этого ты голых мужиков не видела? – я краем глаза заметила, как он метнулся к шкафу и достал оттуда штаны. Я отвернулась, пусть оденется, а то он и так нервничает.

– Где бы я их видела, в пансионе для благородных девиц?! Скажешь тоже. Там в одежде были только два старых хрыча и эльф, который даже в таком виде вызывал у меня желание насильно его накормить.

Он обошел меня, на ходу натягивая рубашку, сел на кровать напротив, теперь у нас глаза были на одном уровне.

– Иди сюда, садись, – похлопал он рукой рядом с собой, я покосилась на него, на свой запыленный вид и не сдвинулась с места. – Иди, не бойся, мы просто поговорим. Сейчас нам принесут завтрак, поедим, к тому времени нагреется вода, и ты сможешь помыться. Тебе нужно что-нибудь еще?

– Спать очень хочется, – замялась я, скидывая плащ на пол, больше положить его было некуда. – А откуда ты знаешь, что все это сделают? Ты же никаких распоряжений не давал.

Я села недалеко от Дирка и загляделась на это рыжее чудо. Он выглядел необычно задумчиво, в кои-то веки во взгляде отсутствовали самоуверенность и насмешка.

– Я дал все распоряжения в волчьем облике. Я могу разговаривать с кровными родственниками мысленно, но это тайна, – ласково проговорил он. – Расскажи мне, как у тебя получилось так далеко уйти от дома. И зачем.

– Да что рассказывать, отец хотел пристроить замуж, у меня были другие планы на свою жизнь, вот и сбежала.

– Дай угадаю – за старого и страшного хотел отдать? – улыбнулся он, глаза сразу засверкали и заискрились. Вообще, глаза у него – это самое необычное и красивое, что в нем есть.

– Да нет, вполне симпатичный, просто я хочу учиться. И не хочу умереть во время родов, как моя мама, – я решила надавить на жалость, вдруг получится и он передумает. – Сам посмотри, ну какая из меня мать?!

– Да, ты мелковата, но если тебя откормить, то будешь очень симпатичная и бедра у тебя широкие.

– То есть сейчас я худая и страшная? Что ж ты себе покрасивее не нашел? – не сказать, чтобы меня сильно задели его слова. Просто мне казалось глупым похищать девушку, которая не нравится.