Мне хочется вспомнить историю, о которой пишет Дашкова. Она встретилась в Григорием Орловым в Лейдене, случайно. Он уже не был фаворитом, был женат и приехал за границу, чтобы возить больную жену по врачам. В приёмной у врача Орлов и столкнулся с Дашковой. Потом Орлов нанёс ей визит. Дашкова была этим явно недовольна, но была вынуждена быть вежливой. Первая фраза Орлова была неожиданной:

— Я пришёл к вам другом, а не врагом.

Рядом с Дашковой находился её семнадцатилетний сын. Он окончил с отличием Дублинский университет, получил звание магистра. Дашкова очень гордилась сыном.

«— Судя по мундиру вашего сына, — сказал Орлов, — он ещё в кирасирском полку; я путешествую ради здоровья моей жены, состою ещё на службе и числюсь командиром кирасирского полка; если желаете, княгиня, я напишу императрице и попрошу её перевести его в мой полк, вследствие чего он сразу будет повышен на два чина».

Дашкова как могла отказывалась от хлопот Орлова, ссылаясь на то, что уже просила о сыне князя Потёмкина — президента Военной коллегии, а он может обидеться, если она прибегнет ещё к помощи Орлова. Кроме того, императрица — крёстная её сына, и потому можно надеяться, что она разумно решит его судьбу.

«— Я не понимаю, чем Потёмкин здесь мог обидеться, — возразил Орлов и добавил, глядя на её сына: — Трудно представить себе более красивого юношу, чем князь Дашков».

Эта фраза не только обеспокоила Дашкову, но и напугала. Поскольку произнёс её бывший фаворит, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что он имел в виду.

Та же тема проскользнула и при втором визите к Дашковой Орлова. «Глядя в упор на моего сына, он сказал:

— Я жалею, князь, что меня, вероятно, не будет в Петербурге, когда вы туда приедете. Я убеждён, что вы затмите фаворита, а так как с некоторых пор мне вменили в обязанность вести переговоры с отставленными фаворитами и утешать их, я с удовольствием занялся бы этим, если бы он принуждён был уступить вам своё место.

Эта странная речь заставила меня жалеть, что сын при ней присутствовал; я поскорее выслала его из комнаты, прежде чем он сам успел ответить… Когда мой сын вышел, я высказала князю моё удивление, что он обращается с подобными словами к семнадцатилетнему мальчику и компрометирует императрицу; причём добавила, что никогда не знала этих фаворитов; если некоторые её генерал-адъютанты и жили во дворце, то тому виной было доверие к ним императрицы; попросила его никогда не говорить так в моём присутствии и ещё менее в присутствии моего сына, которого я воспитываю в самом беспредельном уважении и преданности к своей государыне и крёстной матери, надеюсь, что он будет любимцем только хороших людей. Ответ князя, Орлова был в обычном его стиле, и, следовательно, не стоит его повторять».

Я привела эту очень длинную цитату, чтобы поразмыслить над ней. Орлову Дашкова ничего не простила, это ясно, другом его быть не желает и пишет о нём очень недоброжелательно. Поведение Орлова можно объяснить двояко. Первое — он действительно хотел помочь Дашковой и по простоте душевной намекнул ей на самый благоприятный исход дела. Второй вариант — видя, что гордая дама осталась такой же чванливой, как раньше, он решил поддразнить её и высмеять её безукоризненные и правильные речи. Есть правда и третий вариант — Дашкова, сама того не ведая, присочинила подробности, сделала свои домыслы реальностью. Но в домыслах всё и дело. Твердя направо и налево о своей преданности и любви к императрице, воспевая её ум, способности, образованность, желание нести добро, она всерьёз опасается, что Екатерина может сделать собственного крестника, ещё, по сути, мальчика, своим любовником. Было от чего прийти в ужас. И надо учесть, что Дашкова не была в России много лет, то есть информация о смене фаворитов у Екатерины приходила к ней из иностранных источников. Вся европейская элита следила за русским двором.

Кто там в это время делил царское ложе? Это где-то 1779–1780 годы. Левашов, наверное, человек незначительный, он быстро потерял свою «должность», о нём и сказать-то нечего. Так что императрица была в поиске, а поставлял ей молодых людей именно Потёмкин. Он хотел, чтоб фавориты были под присмотром и зависели от него, так оно надёжнее.

Но обошлось. Дашкова с сыном вернулась из заграничного вояжа в 1780 году. Императрица приняла их ласково. Сказала молодому человеку много хороших слов, но на какие-то другие, более близкие отношения даже не намекала.

Многие гвардейцы мечтали попасть в фавориты. Что они думали при этом, не угадаешь. Может быть, говорили они себе, пережду год-два, ублажу старуху, но зато потом буду обеспечен на всю жизнь. Но не исключено, что некоторые искренне влюблялись в императрицу. В наше время юные красавицы выходят замуж за богатых стариков и делают это по любви. Их манят не только блеск денег и жажда безбедной жизни, но и богатство натуры избранника. Харизма его, жизненная сила, власть и ум бывают настолько привлекательны, что вызывают ответное чувство.

Юный красавец князь Кантемир, игрок, кутила и «гуляка праздный», попав во дворец в караул, два раза тайно проникал в покои императрицы. Мысль была: если поймают за руку, скажу, что ошибся дверью. Две попытки были неудачны, комната Екатерины была пуста, а на третий раз повезло. Он упал на колени перед императрицей и, целуя подол платья, начал лепетать что-то о счастье и страсти. Екатерина вызвала офицера, Кантемира арестовали. Конечно, она пожалела молодого дурака, велела отвезти его к дяде его Чернышёву и наказать, чтобы лучше следил за племянником. А сколько их было, таких случаев, когда «ошибались дверью», мы не знаем.

Она нравилась мужчинам и в молодости, и в старости, потому что была замечательной собеседницей, была остроумна и умела слушать. Но и красота её, и женственность играли огромную роль. Гримму Екатерина писала: «Уверяю вас, красота ни в коем случае не лишняя, я всегда придавала ей огромное значение, хотя сама никогда не была красавицей». Рюльер пишет о Екатерине в 1762 году: «Её фигура приятна и благородна; походка гордая. Вся она и её манеры полны грации, вид у неё царственный. Черты лица говорят о сильном характере. Голова хорошо посажена на высокой шее; соединение этих частей в особенности в профиль и поворот головы — замечательной красоты, что она старается немного дать почувствовать. Лоб широк и открыт; нос с небольшой горбинкой, губы свежие, украшаются зубами. Подбородок немного великоват и имеет вид двойного, без того она бы была полна. Её волосы каштанового цвета и чрезвычайно красивы; брови тёмные, глаза карие, прекрасные; отражение света придаёт им голубоватый оттенок; цвет лица чрезвычайно свежий. Гордость — главный характер её физиономии. Приятность и доброта, также выраженные в ней, для более проницательного взгляда кажутся только следствием чрезмерного желания нравиться». Это в 33 года, и желание нравиться вполне естественное.

Про неё пишут, что в последние годы у Екатерины не было переднего зуба. Понятное дело, некрасиво, но приятность и доброта остались и в шестьдесят лет! Правда, молодые любовники вряд ли считали это главным достоинством.

При всём при том Екатерина была строга в вопросах нравственности и, как пишет Валишевский, «стыдлива». Сегюр вспоминает, как в карете во время длинного пути императрица попросила его прочитать какое-нибудь стихотворение. Дипломат тут же откликнулся. Стихи были весёлые, но несколько легкомысленного содержания. Дамы и кавалеры весело смеялись, а Екатерина нахмурилась и прервала декламацию каким-то вопросом. Ей хотелось сменить тему разговора.