— Вы были бы совершенно правы, если бы нам по-прежнему пришлось направляться в Дьепп. Раз уж король Филипп приказал арестовать всех тамплиеров Франции, значит, командерия в Дьеппе тоже захвачена... да и корабли Ордена едва ли успели выйти в море. Там мы ничего не найдем... только сержантов, которые подчиняются местным прево...

— Но куда же нам ехать? Ведь мы не можем оставаться здесь! — сказал Эрве д'Ольнэ.

— В этом месте не можем! Но, более нашей безопасности, мы должны думать о том, как спасти наши величайшие сокровища от когтей короля! Придется спрятать их в трех разных укрытиях. Теперь уже нельзя доверить их какой-нибудь из наших командерий — нас везде поджидают ловушки. Следовательно, надо найти такие места, где никто не подумает их искать.

— Например, владения каких-нибудь знатных сеньоров? — предложил Оливье, подумав о Ковчеге Завета, укрытом в потайном подземелье Валькроза.

— При условии, что хозяева будут абсолютно надежны, иначе как мы можем быть уверены, что они, даже если и примут нас доброжелательно, не поторопятся, после нашего отъезда, захватить сокровища, которые мы им доверим? Я не уверен даже в том, что Никола де Вилье, который прошлой ночью помог нам пересечь Уазу, сумеет устоять перед искушением. Право пеажа приносит ему хороший доход, но он очень любит деньги...

— Тогда, может быть, бенедиктинские монастыри? Храм — творение Святого Бернара, который сделал из этих обителей подлинные образцы порядка, молитвы и красоты, — произнес Гоше де Лианкур. — Неужели они откажут нам в приюте?

— Это возможно. Но даже если там нам и окажут гостеприимство, боюсь, что такие богатства не будут находиться в полной безопасности...

— Тогда?

— Тогда...

Темные глаза бургундца оглядели все окружавшие его встревоженные лица тамплиеров. Люди ожидали от него спасительного варианта с таким напряжением, что он ощущал его буквально своим телом.

— Вы слышали, что сказал нам несчастный брат, умерший у нас на руках? «Прячьтесь, хоть в убежищах для прокаженных». И если я правильно понял брата Гийома, на том берегу как раз есть такое убежище...

Предложение показалось таким чудовищным, что никто не произнес ни слова. Сильнейшее отвращение выразилось на лицах этих людей, с юности привыкших видеть отвратительные груды мертвых тел на полях сражений, все ужасы войны... Но проказа, пожирающая человека заживо, заставила всех содрогнуться.

Первым запротестовал англичанин, брат Адам Кронвелл.

— Вы хотите похоронить нас в этой мерзости? Я предпочитаю костер. Это быстрее...

— Не нас, а содержимое наших повозок Братья Святого Лазаря всегда были нам обязаны, и мы можем положиться на них. Вы сказали, что в середине убежища есть полуразрушенная башня. Туда можно поместить часть сокровищ. И я отправляюсь туда прямо сейчас...

Кронвелл порывисто схватил его за руку, чтобы удержать:

— Подумайте, что вас ждет, брат!

Жан де Лонгви мягко отвел его руку, а Оливье счел нужным кое-что разъяснить:

— Мой дед, Тибо де Куртене, был конюшим и верным другом доблестного Бодуэна IV Иерусалимского, больного проказой. Он воспитывался вместе с ним и никогда с ним не расставался, за исключением того времени, когда попал в плен к Саладину. До самой смерти короля он делил с ним палатку или спальню. Болезнь не тронула его... Неужели в Лондоне люди так боязливы?

Холодная и презрительная интонация, с которой был задан этот вопрос, заставила англичанина покраснеть. Эрве д'Ольнэ опередил остальных:

— Тише, братья! Возможно, мы последние тамплиеры, сохранившие свободу. Что будет с нами, если мы затеем ссору? Брат Жан думает только о том, как выполнить доверенную нам миссию.

Он выразительно взглянул на своего друга. Оливье со вздохом покорился его немой просьбе:

— Простите меня, брат Адам! Я сказал, не подумав.

— Пустяки...

Между тем Жан де Лонгви отправился к реке с Гийомом де Жи, который пожелал его сопровождать. Их возвращения пришлось подождать, и тамплиеры пытались соблюсти все молитвенные часы, предписанные уставом, но это оказалось нелегко, хотя у каждого из них выработалась привычка к благочестию за долгие годы служения Ордену. Но при таких ужасных обстоятельствах сама эта привычка казалась им лишенной содержания. Весь окружающий мир отныне стал им враждебен. Даже Оливье, питавший к Христу и Богоматери сыновью любовь, столь горячую, как если бы они были членами его семьи, не ощущал привычного отклика на ритуальные слова. Словно врата неба вдруг затворились. Особенно тревожило его воспоминание о старом проклятии, о котором рассказал ему отец. Возможно ли, что настал день гнева, возвещенный старцем у Рогов Хаттина? Что Господь отнял свою руку от Храма, который отныне обречен на гибель?

Когда, наконец, вернулся Жан де Лонгви, заметно стемнело. Сопровождал его монах в черной рясе с капюшоном.

— Это отец Себастьян, приор благочестивого монастыря Святого Лазаря... Он согласился принять нас и пошел со мной, чтобы помочь нам пересечь реку. Ему известен брод. Пора отправляться!

— Мы все туда пойдем? — спросил брат Кронвелл. — Я думал, что только часть из нас должна отправиться туда.

— Сегодня вечером мы пойдем туда все! По крайней мере лошади и люди смогут укрыться от непогоды. Похоже, скоро начнется дождь...

— У нас хватит места для трех повозок, — сказал приор мягким голосом. — Сейчас убежище для прокаженных пустует...

— Ваши больные умерли? — произнес англичанин с недоверием, от которого не мог избавиться.

— Нет, но они последовали за святым человеком, который недавно побывал у нас и увлек их за собой. Они отправились в город Тур на Луаре, чтобы помолиться на могиле великого Святого Мартина, чей день будет отмечаться через месяц. Им сказали, что прокаженные часто исцеляются там в это время... Я не смог их удержать! Да сжалится Господь над этими бедными людьми! — добавил он, перекрестившись.

— Кроме того, — проговорил Жан де Лонгви, — мы сможем спрятать в старой башне содержимое одной из повозок...

— А остальное? — снова спросил англичанин.

— Я дам проводника, который проведет вас к другому убежищу, — ответил отец Себастьян. — Пойдемте же! Ночь близится, а в темноте брод отыскать нелегко...

Обоз тронулся в путь, и через несколько минут тамплиеры стали спускаться к песчаному берегу реки. Через некоторое время они увидели крупный камень, возле которого остановился отец Себастьян, шедший впереди.

— Здесь можно пройти! — сказал он. — Брод совершенно незаметен, но дно реки в этом месте поднимается. Древние римляне построили здесь насыпь, чтобы переходить реку. Насыпь давно осыпалась, но брод достаточно широк, чтобы ваши повозки могли пройти... Только держитесь за мной и не отклоняйтесь в сторону...

— Приказывайте! — просто ответил Жан де Лонгви. — Мы вам подчиняемся...