даже публично манкирует не только уважением к государыне, но и самой обычной вежливостью. Из сего заключают, что они уже связаны супружеством, ибо если бы положение графа Орлова не было бы таким образом упрочено, он не осмелился бы толико досаждать ей. Однако сцены эти можно объяснить также вздорностью молодого выскочки, раздувшегося от самодовольства и слабостью влюбленной женщины», – сплетничал лорд Букингем.

Григорий Орлов напоминал Екатерине, что в свое время Разумовский хоть и тайно, но обвенчался с Елизаветой Петровной. Современники были в этом убеждены, хотя никаких документальных подтверждений тайного брака не имели. Легенда сообщает нам, как Екатерина вышла из этого непростого положения. Она отправила к Разумовскому канцлера Воронцова с указом, даровавшим старику титул императорского высочества, как законному супругу покойной государыни. Получив этот документ, Разумовский глубоко задумался, затем вынул из потайного ларца брачные документы, показал их канцлеру и тут же бросил в топившийся камин, прибавив: «Я не был ничем более, как верным рабом ее величества, покойной императрицы Елизаветы Петровны, осыпавшей меня благодеяниями превыше заслуг моих… Теперь вы видите, что у меня нет никаких документов».

Воронцов вернулся во дворец и передал все Екатерине. Та была весьма удовлетворена всем случившимся: именно на такой ответ она и надеялась.

Но Орлов не унимался! Он не мог, не умел быть покорным консортом, каким был Разумовский, и решил бороться. Он сумел склонить на свою сторону престарелого Бестужева и некоторую часть духовенства. Весной 1763 года несколько епископов подали Екатерине челобитную с просьбой взять себе супруга из числа ее подданных. Уходя от прямого ответа, Екатерина спросила у своих сановников, что следует ей ответить на такое прошение. Граф Воронцов, граф Панин и Кирилл Разумовский решительно предостерегли молодую императрицу от столь опасного поступка. Никита Панин на прямой вопрос Екатерины II ответил: «Приказание императрицы для нас закон, но кто же станет повиноваться графине Орловой?»

Его смелость изумила присутствующих. Говорят, в тот момент он стоял, прислонясь к стене и его пудреный парик оставил на обивке белесое пятно. Придворные потом перед каким-либо важным разговором дотрагивались до этого пятна – для смелости.

Заговор Хитрово

А между тем слухи, что Екатерина хочет возвести Орлова на престол, распространились и в среде простого народа. Иметь в качестве императора выскочку Орлова не хотел никто. Двор находился тогда в Москве, и по городу прокатились волнения, перекинувшиеся и на гвардейские полки.

Федор Алексеевич Хитрово – русский офицер из старинного рода тоже участвовал в перевороте 1762 года. Княгиня Дашкова называла его «одним из самых бескорыстных заговорщиков». По сравнению с другими Хитрово получил немного: Екатерина перевела его с гвардейской службы на придворную, в чине камер-юнкера, и подарила 800 крепостных в Кашинском и Орловском уездах. Очевидно, рассчитывая на более существенную благодарность, он с неудовольствием следил за неисчерпаемыми милостями, которые изливались на братьев Орловых. Столь же обделенными чувствовали себя и некоторые офицеры Измайловского полка.

Когда через полгода после коронации Екатерина задумалась о браке с Григорием Орловым, среди его противников составился заговор, во главе которого встал Хитрово. Заговорщики предполагали перебить всех братьев Орловых, причем начать думали не с Григория, а с Алексея – как с самого умного и хитрого. Свергать с престола Екатерину не планировали, но все же рассматривали эту возможность на крайний случай. Не забываем, в ссылке томилось брауншвейгское семейство – все они годились как претенденты на трон.

Никаких действий заговорщики предпринять не успели – их взяли под стражу. Хитрово отвечал на допросах честно, ничего не утаивал и даже извинился перед Алексеем Орловым за то, что собирался убить его.

«Если государыня пожелает выйти замуж, – твердил Хитрово – пусть возьмет принца крови, но против ее брака с Орловым решительно все!»

И эти его слова были правдивы. Напуганная Екатерина, осознав, сколь пока еще шатко ее положение, обошлась с заговорщиками неожиданно мягко. Хитрово удалила от двора в его имение, других уволила со службы, сохранив чины. Документы же следствия распорядилась запечатать и засекретить.

Возникали и другие заговоры: в 1768 году капитан Панов, премьер-майор Жилин и гвардейские обер- офицеры Степанов и Озеров вознамерились возвести на трон Павла Петровича. Екатерина велела лишить их всех чинов и сослать навечно в Нерчинск на заводскую работу.

Еще один заговор возник в начале 1770-х. Причем возник он не среди придворных, а в солдатской среде: некий солдат Исаков рассказывал другому солдату Жихареву слышанное им от многих рядовых Преображенского полка, что великого князя хотят извести. Жихарев пересказал эти слухи солдату Карпову, Карпов – капралу Оловеникову, Оловеников – брату своему подпоручику Селехову, которому прямо предложил Екатерину убить или упечь в монастырь, а возвести на престол великого князя Павла Петровича. Дошло до князя Борятинского, который в заговоре участвовать отказался и инициировал следствие.

Императрицу поразила молодость людей, толковавших о политическом перевороте, и она писала: «Я… удивляюсь, что такие молодые ребятки впали в такие беспутные дела: Селехов старший – и тому 22 года, а прочих, кроме розгами, ничем сечь не должно, одному 17, а другому 18 лет».

Приговор состоялся такой: Оловеникова бить кнутом и сослать навеки в Нерчинск в тяжкую работу. Селехова гонять два раза шпицрутеном и написать в солдаты в дальний сибирский гарнизон; капралов Подгорнова и Чуфаровского как малолетних высечь розгами келейно и послать в сибирские полки солдатами; других же бить плетьми и сослать в Нерчинск навеки.

Главный вывод Екатерина сделала и больше о браке с Орловым не помышляла. Мало того, по здравом размышлении она решила с крайней осторожностью удалить Орловых от себя. Лучше всего было это сделать так, чтобы братья Орловы считали себя награжденными, а не обиженными. Поэтому она дарила им поместья, но не в Петербурге, а ближе к Москве. Назначала на должности, требовавшие отлучек.

Старший из пяти братьев Иван Григорьевич Орлов раньше всех ушел в отставку и жил в Москве в своем имении. Владимир Орлов был отправлен учиться в Лейпциг. Федор Орлов проявил себя как смелый морской офицер.

Фактически при дворе остался лишь Алексей Орлов, который был умнее и дальновиднее прочих братьев, к тому же природа не обделила его полководческими и другими талантами. Именно Алексею Орлову мы обязаны знаменитой породой лошадей «Орловские рысаки», они бежали ровной не тряской рысью и идеально подходили для упряжки в карету.

Чума в Москве. Чумной бунт

Отчаянная попытка Григория Орлова все же добиться руки императрицы связана со страшной эпидемией чумы, разразившейся в Москве в 1770–1772 годах. Заболевание проникло на территорию России через обозы с ранеными в русско-турецкой войне. Во дворцах в Лефортово в Москве разместили военный госпиталь. В ноябре 1770 года там умер первый больной, от него заразился врач и еще