Вера подошла к отцу, стала перед ним на колени.

У генерала затрясся подбородок. Мы хотели уйти, но он сделал жест, чтобы мы остались. Он произнес, медленно, еле слышно:

– На Камчатке я убил своего первого… медведя. Снял с него шкуру. Гляжу – и перепугался: лежит передо мной свежеванный человек. Человек, понимаешь… – Генерал пожевал сухими потрескавшимися губами. – Натурально человек, такой корявый неандерталец, что ли. Я тогда всю ночь не спал. И после мяса его не ел. А эти, сослуживцы мои, за милую душу рубали, рубали…

Наконец генерал отключился, и мы, еле-еле справляясь вдвоем, втащили его по лестнице в спальню.

Положили под лосиные рога, навзничь. Его рот был открыт, оттуда гремел храп.

Вечером я сварил сгущенное молоко, но не остудил, как следует, и половина банки вылетела в потолок, когда я проткнул крышку консервным ножом.

Стерев с потолка сгущенку, я слез со стремянки.

Сели пить чай.

– Нужно еще восемнадцать, чтобы перевести его статус в свидетельский, – сказала Вера и закусила губу.

На следующее утро я был у Романа Николаевича.

После весь день шатался по городу и вечером перед закрытием пришел на Арбат. В зоомагазине выбил чек и подошел к продавцу у аквариумов:

– Макропода, пожалуйста. Который поживее.

– Банку давай, – сказал продавец с мокрым сачком в руке.

– Вот, – я протянул распечатанный презерватив. – Сюда его.

Поддув и завязав резинку, я посмотрел на забившуюся перистую рыбку и опустил ее в карман пиджака.

Как смерклось – прошел перед Пашковым домом, напрыгивающим с холма на Кремль, и встал в переулке, чтобы дождаться, когда навстречу выплывет «чайка». На входе меня осветили с головы до ног фонариком, облапали и подвели ко мне собаку. Я слабо чувствовал, как макропод тычется мне в ребро.

Меня завели, как в прошлый раз, в темную комнату. Я начал раздеваться. И вдруг застыл. В комнате кто-то был и напряженно молчал.

– Кто здесь?

– Я.

– Кто «я»?

– Игрок.

– А… Я тоже… Игрок? Ты стрелок-колода. Это они игроки. Мы так – расходный материал.

Человек ничего не ответил, только вздохнул.

– Холодно… – произнес голос нерешительно.

Я замер.

– Там будет еще холодней… – отозвался я, разорвал зубами презерватив, облился и засунул в рот затрепыхавшуюся рыбку.

Дверь открылась.

– Стрелки́, на выход.

Вторым стрелком оказался рослый, прекрасно сложенный человек с заплывшими от синяков глазами. Он ежился и семенил, зажимая ладонями пах. Что-то мне показалось в нем странным. Потом, когда я смотрел на него – лежащего навзничь с аккуратной точкой в виске, я понял: на его теле не было ни единого волоска…

Роман Николаевич обернулся к нам и, приветливо улыбнувшись, дал пройти к креслам.

Красная Москва в этот раз была не в себе. Ее мотало из стороны в сторону, и голос звучал глуше, будто она чревовещала.

– Отпустите, отпустите, дяденьки…

Барин одернул ее:

– Евгения, возьмите себя в руки, сосредоточьтесь.

– Отпустите… Станица Наурская, грузовик взрывается, шестьдесят трупов, две сотни раненых.

Щелк.

Щелк.

– Илисхан-Юрт, мечеть, два взрыва, тридцать трупов, полторы сотни раненых.

Щелк.

Щелк.

– Саратов, отпустите… 9 Мая, противопехотная мина под трибуной, семьдесят четыре трупа.

Щелк.

Напарник мой всхлипнул и повалился на пол.

Рыбка затрепетала, я едва сдержал ее под щекой.

Пока раздевали и выводили следующего, ко мне придвинулся Ибица и сказал негромко.

– Живучая ты скотинка. Сдохни!

Я уже не видел и не слышал того, что происходит вокруг.

– Моздок, взрыв в автобусе, девятнадцать трупов.

Щелк.

Щелк.

– Москва, Тушино, концерт, взрыв, шестнадцать трупов, полсотни раненых.

Щелк.

Щелк.

– Моздок, госпиталь, взрыв, полсотни трупов, полсотни раненых.

Щелк.

Щелк.

– Ессентуки, взрыв в электричке, сорок четыре трупа.

Щелк.

Рыбка задергалась.

Щелк.

– Москва, «Националь», взрыв, шесть трупов.

Щелк.

Стрелок завалился.

* * *

Ибица разделся и уселся напротив меня.

– Отпустите… – взревела Красная Москва.

Барин шагнул к ней, она попятилась.

– Не надо, – заскулила прорицательница.

Роман Николаевич встал на прежнее место.

– Москва, метро, «Павелецкая», взрыв, сорок два трупа, две с половиной сотни раненых.

Щелк.

Щелк.

– Тульская область, взрыв самолета, сорок два трупа.

Щелк.

Щелк.

– Ростовская область, взрыв самолета, сорок восемь трупов.

Лицо Ибицы задрожало и сморщилось.

Щелк.

Щелк.

– Москва, метро «Рижская», взрыв, десять трупов, полсотни раненых.

Щелк.

Щелк.

– Нальчик, карательный отряд, сотня трупов.

Щелк.

Щелк.

– Али-Юрт, ночь, люди идут по дорогам, стреляют, каратели, трупы.

Щелк.

Щелк.

– Москва, Черкизовский рынок, тринадцать трупов, полсотни раненых.

Щелк.

Щелк.

– Орджоникидзе, взрыв в маршрутном такси, тринадцать трупов.

Щелк.

Щелк.

– Назрань, взрыв, двадцать трупов, полторы сотни раненых.

Щелк.

Щелк.

– Кизляр, вокзал, двенадцать трупов, два десятка раненых.

Щелк.

Щелк.

– Сергокалин, вышка, взрыв, восемь трупов.

Щелк.

Щелк.

– Орджоникидзе, рынок, взрыв машины, семнадцать трупов, полторы сотни раненых.

Щелк.

Щелк.

– Пятигорск, кафе, взрыв, четыре трупа.

Щелк.