Вернувшись во Львов М. Курах через М. Матчака связался с Альфредом Бизанцем, проживавшим здесь под видом арендатора имения. Тот познакомил его со своим коллегой из Абвера Францем Миллером, агрономом Малопольского крестьянского общества во Львове. «Узнав, что я уже дал подписку о сотрудничестве с Абвером, Миллер заявил, что от меня он не собирается отбирать еще какие-нибудь обязательства, но дал мне новый псевдоним – «Сичовер Шидер – 1895» для связи с Абвером». Этим псевдонимом М. Курах подписывал добываемые им данные о политических настроениях населения; о деятельности различных политических партий и культурно-просветительских обществ, о поведении и деятельности отдельных лиц, занимавших видное положение на ЗУЗ и т. д.[156]

Мы не можем не верить свидетельствам подполковника М. Кураха о планируемых направлениях деятельности ВО-Абвер в Крае по той причине, что материалы разоблачения шпионской деятельности Ольги Басараб в июле 1924 г. подтвердили факт организации и функционирования под «вывеской» ВО-Абвер подпольной, разведывательно-подрывной резидентуры германской разведки.

Таким образом, на совещании Е. Коновальцу пришлось снять всю «маскировку» с детища ЗУНР и после провала попыток возрождения Западно-украинской народной республики официально признать шпионскую деятельность созданной сети в интересах, прежде всего, Германии. Тогда же на совещании, если исходить из воспоминаний М. Кураха, которое проходило в присутствии кураторов из Абвера, и председатель, и выступающие в прениях никто не говорил о национально-освободительной борьбе украинского населения Галиции с польской оккупацией. Речь шла исключительно о реорганизации и восстановлении подпольной разведывательной сети Абвера в Восточной Малопольше под вывеской ВО-УВО ЗУНР (выделено – О. Р.).

Тогда же между ВО-Абвер и военной разведкой Абвером было заключено соглашение об активизации шпионской деятельности на территории Восточной Малопольши. В обмен на финансовую и техническую помощь со стороны Германии Краевая экспозитура (КЭ) ЗУНР передавала немецким спецслужбам некоторую информацию об оборонном потенциале и вооружённых силах Польши. Для ведения разведки ВО-Абвер получала от Абвера 9 000 марок ежемесячно и соответствующее материальное оснащение: оружие, патроны, взрывчатку.[157] По утверждению участника УВО З. Книша в их обеспечении принимал непосредственное участие и будущий основатель штурмовых отрядов СА Эрнст Рём. Последний, будучи приверженцем независимости Украины, в 1922–1923 годах в личном ранце выносил из военных магазинов взрывчатые вещества, ручные гранаты и иное военное снаряжение и передавал его связным УВО, студентам из Мюнхена.[158]

Однако, вернёмся к экспозитуре ВО-Абвер во Львове. Возрождать разгромленную подпольную, разведывательную сеть в Крае пришлось сотнику Осипу Думину. Отчасти, восстановив агентурный аппарат и, восполнив потери новыми источниками информации, он энергично принялся за работу. Добываемые разведчиками (агентами) ВО-Абвер секретные сведения и материалы были разноплановыми и соответствовали конкретным заданиям разведывательного центра в Берлине. Источниками информации служили: «…украинцы военнослужащие или гражданские лица, корыстолюбивые чиновники всех национальностей. Так, сотрудники-украинцы штаба корпуса в Перемышле по заданию разведчика УВО Заблоцкого добыли данные о дислокации и командном составе частей, мобилизационные схемы, секретные приказы и документацию местного арсенала».[159]

При этом О. Думин в ВО-Абвер являлся человеком Е. Петрушевича, что в будущем явилось причиной раскола структуры и образования двух независимых и конкурирующих направлений в ВО-Абвер: Украинской военной организации (УВО) и т. н. ЗУНРО (Западно-Украинская Народная Революционная Организация), полувоенная структура с советофильской ориентацией. Основанием послужило решение Диктатора в марте 1923 г., после передачи Антантой территории ЗУЗ Польше, направить делегацию ЗУНР во главе с И. Коссаком в г. Москву. Из столицы СССР тогда же пришло сообщение Е. Петрушевичу о необходимости выполнить условие русских – снять с должности Е. Коновальца. Возникшие на этой основе дополнительные противоречия между диктатором и полковником в конечном итоге закончились расколом украинской националистической организации. В конце осени 1923 года Е. Коновалец подал в отставку с поста главного команданта ВО и судя по всему – Абвер этому не препятствовал.[160]

Череда расколов будет преследовать деятельность ВО-УВО-ОУН-УПА все последующие десятилетия. И трудно сказать, что лежало в их основе; борьба за власть, вождизм, успешная работа ГПУ-КГБ, манипулирование национальным движением со стороны иностранных спецслужб или стечение обстоятельств? С уверенностью можно лишь констатировать, горькую чашу всех этих «подковёрных» схваток руководителей испивал украинский народ. Всё как в поговорке: «Паны дерутся, а у мужиков чубы летят!».

Летом 1923 года после прошедшего совещания в г. Праге и принятия принципиального решения о переориентации деятельности украинской военной организации на путь шпионажа в интересах германской разведки, структура ВО-Абвер испытала очередное потрясение. Несмотря на предпринимаемые Е. Петрушевичем попытки проводить независимый от Е. Коновальца курс на поднятие восстания в Крае всё явственней сказывалось отсутствие финансовых возможностей на эти цели, что нельзя было сказать о полковнике. В сентябре был перекрыт один из последних каналов поступления финансовой помощи – американский. «Уже в письме от 5 сентября 1923 г. руководство Объединения украинских организаций в Америке (Филадельфия) писало к Петрушевичу, что в соответствии с полученными сведениями: «между правительством, краем и В. О. нет ни малейшего взаимопонимания».[161] Это был серьёзный материальный и моральный удар по правительству ЗУНР в изгнании, которое с 1921 р. финансировало деятельность Начальной Коллегии во Львове.

Несмотря на безуспешные попытки Е. Петрушевича изыскать деньги на повстанческую борьбу на ЗУЗ, разведывательная деятельность Е. Коновальца через ВО-Абвер продолжалась. Чтобы установить прямую связь с Краевой резидентурой ЗУНР и организовать своевременную переправку шпионских сведений в Берлин, летом 1923 г. полковник направил во Львов свою связную Ольгу Басараб. Как пишет О. М. Бежук: «…Е. Коновальцу нужен был свой человек в Гали́ции. Поэтому можно предположить, что для поддержания неофициальной связи между Мельником и Коновальцем, Ольга становится связной. Покинув Вену, и вернувшись домой, снимает квартиру на ул. Виспнянского, 34, во Львове: «… где сходились основные нити краевых и заграничных связей УВО. Именно здесь состоялась её встреча с Думиным. Знакомство состоялось при содействии Петра Баковича – члена Краевой Команды УВО. Думин был представлен как учитель истории и сосед. С этого времени через Басараб Думин получал секретную информацию, которую она забирала из продовольственной лавки на ул. Генинга (Лычаковская)».[162]

В этом решении Е. Коновальца явно усматривается желание «играть свою партию» в продаже добываемой разведывательной информации германской и литовской разведке в обход диктатора Е. Петрушевича, а также попытка создать дублирующую (резервную) шпионскую сеть независимую от правительства ЗУНР в изгнании.

Однако, успешному процветанию «шпионского бизнеса» полковника помешал очередной революции кризис в Германии. В октябре 1923 г. в Саксонии и Тюрингии к власти пришли правительства, сформированные социалистами и коммунистами. В Москве это восприняли как сигнал к действию и очередному «походу на Запад» и преданию его «очистительному огню революции». Но при этом в