Леката только покачала головой. Добавить, судя по всему, было нечего.

Фагар доставил супругов Ларой домой ближе к вечернему чаю. Леката, не желая терять время на еду, отправилась проведать стройку, а мужчины расположились за трапезой в кабинете наместника. За закрытыми дверями Максис поведал об их с супругой злоключениях наставнику, тот молча жевал рыбный пирог и прихлебывал сладкий кисель.

— Что думаешь? — поинтересовался в конце своей речи Максис. Давно привык к манере Фагара слушать, отлично знал, что, несмотря на отстраненный вид, тот не упустил ни одной детали. — По словам Лекаты, она — единственный живой Сотхас. Если рассказать Русовусу об обмане Тантаты, этой горе-мамаши, он захочет расторгнуть договор?

— Не знаю, сможет ли… — гость запихнул в рот очередной кусок пирога. — Совершенно точно есть возможность разорвать свежий договор, если договорившийся уничтожит духа переходов сам или с чьей-то помощью, но чем дальше, тем дух крепче, сам понимаешь… Пятнадцать лет прошло или больше, дух давно нас всех одной левой уложит.

— Я бы поспорил, — нахмурился Максис. — Духа мы одолеем. Но пока заключивший договор не откажется от него, врата могут создать нового. Надо действовать со всех сторон.

— С любой стороны, Макс, — Фагар залпом допил кисель, — Леката почти не имеет шансов. С духом или нет, врата будут сопротивляться и высасывать из нее жизнь. Нужно уговаривать Русовуса, только тогда у твоей супруги останется хоть какая-то надежда. Правда, небольшая. И искать духа, разумеется, — пристально посмотрел на наместника. — Смущают меня эти птицы, что ее спасли. Врата не умеют создавать разнообразных существ, и если они защитили сосуд с помощью живых, то и духа переходов надо тоже искать среди животных. Предметы — тупик и потеря времени.

— Тебя послушать, все — тупик и потеря времени, — рассердился Максис.

— Потому что так и есть, — покачал головой Фагар. — Другое дело, тебя такой исход не устраивает… — горько ухмыльнулся: — Ну загляни в тот свиток, что подарил отец, может, найдешь там что-то полезное, а мы попробуем воплотить в жизнь. Хоть это и почти невозможно. А пока план лишь в том, что этого самого плана нет.

— Времени тоже нет… До второй жертвы тянуть нельзя, — прошептал Максис. Посмотрел на разложенные на столе яства. Взял пирог и нехотя откусил. Выпечка не лезла в рот. Язык упорно отказывался чувствовать вкус.

— Знаю, друг, знаю, — потер подбородок Фагар. Дернул головой и оживился. — Придумал! Пусть с Русовусом поговорит Изотий. Доступ к королю он имеет, папаша, конечно, недолюбливает его, но, как ни крути, Изотий принц. И привратник. Может по-свойски напомнить родителю, что бывает за отступничество.

— Маг Изотий неважный, — поморщился Максис.

— Зато переговорщик отменный, — возразил гость. — А нам сейчас как раз это и нужно… Предоставь его мне. Изотий, между прочим, тоже верит в пророчество. Попробуем зайти и с этой стороны.

— А если он, желая угодить отцу, подведет нас? — наместник налил себе в кружку киселя. Вздохнул, припоминая, как в юности тогда еще не признанный бастард постоянно плакался, что Русовус не желает иметь с ним ничего общего.

— Во-первых, Изотий давно уже смирился, что король общается с ним только по необходимости, а, во-вторых, ты как-то спас принцу жизнь. Даже два раза. Думаю, это должно сыграть роль.

Фагар встал из-за стола, накинул куртку и посмотрел на Максиса.

— Пришлю весточку, как все прошло!

Открыл разлом и смело шагнул в черноту.

Наместник отпил киселя и поморщился. Ничего не хотелось. Вздохнул, распахнул секретер и полез за подаренным отцом свитком. Фагар, отсылая к нему, скорее всего, пошутил, но заглянуть туда не помешало бы.

Пожелтевшая от времени то ли ткань, то ли бумага была шершавой и немного теплой на ощупь. Максис отставил кружку с киселем и принялся осторожно разворачивать туго скрученную трубочку, медленно, но без особого труда разбирая старые письмена. Каких слов тут только не было! В основном, конечно, заклинания от тварей, но наместник нашел еще несколько из тех, что позволяли атаковать и людей. Обычно привратники не участвовали в войнах, для этого существовала армия, но при желании поддать жару могли. А на свитке очень подробно и доходчиво объясняли, как именно это можно сделать.

Под самый конец было непонятное заклинание для разрыва связи между чашей и вратами. Максис пробежал его глазами, и, не вникнув толком в ненужные фразы, свернул бумагу в трубочку снова. Убрал в секретер. Отмахнулся от попытки понять, что же такое «чаша», нынешние привратники такого термина не употребляли. Нечего тратить время на ерунду, надо искать пути договориться с Русовусом и выяснять, где прячется дух переходов. Когда все закончится и будет лишнее время, займутся историческими изысканиями вместе с Фагаром.

*

Взяв Карлина под руку, Леката устало брела домой ужинать. Если днем, когда они с мужем вернулись из маленького путешествия, она чувствовала себя полной сил и бегала с проверкой по стройке, как ужаленный под хвост пес, то к вечеру стало очевидно — жаркая ночь даром не прошла. Спать хотелось неимоверно. Дул теплый ветерок, солнышко пригревало нежными вечерними лучами, самое то соснуть где-нибудь в уютном гамаке. Чтобы не вырубиться окончательно, Леката болтала с наставником. Говорила вполголоса ни о чем: хоть присланный за ней слуга и шел на вежливом расстоянии, все равно казалось, он слышит разговор. Лишние уши не располагали к откровенности. А вот Карлин, похоже, умудрился забыть про постороннего и время от времени принимался ворчать. Начал, как водится, со стройки, а после, видимо, настал черед ученицы.

— Вот насчет кирпича мнение муженька как аргумент, пожалуйста, не приплетай, — строго прервал он попытку свести в шутку спор о здании школы привратников. — Я готов терпеть твое: «Макс то, Макс се», но не когда дело касается стройки. Здесь, поверь, я знаю лучше. Этот белый камень — отвратный материал, и надо быть идиотом, чтобы использовать его для башни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Давай честно, — возразила Леката, — он дорогой и труден в обработке, но зато прочный и красивый. А Макс говорит…

— Деточка, поменьше его слушай, — неожиданно мягко прервал ее тираду Карлин. Накрыл свободной ладонью кисть ученицы и назидательно продолжил. — Ваша идиллия скоро закончится, и если ты и дальше позволишь дурить тебе голову, ничего хорошего не выйдет. Сейчас Макс, конечно, неплох, но как только ты ему надоешь, он бросит «свою женушку» так же, как и ту, с которой был до этого.