Редьярд сморщился, как будто съел червивое яблоко.

– Но я…

– И ты его уже сделал! – с нажимом сказал Его Величество. – Просто ткни пальцем в картинку, все остальное – моя забота.

«Ни хрена я не выбрал!» – хотелось заорать принцу, но отец был единственным в замке, на кого он не позволял себе повышать голос.

– Давай! – приказал король.

Редьярд разглядывал лежащие перед ним миниатюры, как в первый раз, хотя с каждой из претенденток он встретился лично в рамках своего путешествия по Ласурии. Он каждой наговорил комплиментов или хотя бы сказал несколько слов, каждую мысленно раздел и завалил, кого на кровать, кого на стол, а кого и прямо на пол… Но все они, дочери самых древних и знатных родов Ласурии, в его памяти смешались в единый образ… Закололо сердце горячей иглой… Заглянули прямо в душу бархатные оленьи глаза…

«А вы могли бы сказать подобное о Ласурии, княжна?»

«Да, Ваше Высочество!»

Принц взял в руки миниатюру с изображением Рейвин и протянул отцу.

– Эта.

– Почему она? – уточнил король. Въедливость была в крови у всех Ласурингов.

– Она похожа на королеву… – буркнул Редьярд. – Я могу идти?

– Иди, – милостиво кивнул отец. Было видно, что выбором он доволен. – О лучшем я не мог и мечтать, сын!

Посмотрев на него, наследник Ласурского престола длинно и витиевато высказался о сыновьем послушании, миссии наследного принца, претендентках на роль его невесты, Морингах и Узаморе. И выскочил из кабинета, хлопнув дверью.

Какое-то время Его Величество пристально разглядывал миниатюру, потом положил ее на стол и пробормотал:

– Ты прав, сын. Она похожа на королеву!

* * *

Этим утром ворота Вишенрога остались закрытыми. Снаружи столпились крестьяне, намеревавшиеся доставить продукты на столичные рынки. Подводы запрудили дороги, мешая продвижению всадников в военной форме, которые гнали коней галопом, и выглядели чрезвычайно озабоченными – их единственных пускали за городские стены и выпускали обратно. Офицеры караулов со стен грозно призывали людей разойтись. Но они не слушали до тех пор, пока караульные не пообещали вызвать на подмогу гвардейцев.

Толпа разошлась, покричав напоследок:

– Да вы хоть объясните, что происходит?

– Когда ворота откроют?

– Безобразие! Куда смотрит король?

– Пропадет товар-то, пропадет!

Между тем к столице начали стягиваться армейские части, стоящие лагерем неподалеку.

Встревоженные горожане делились друг с другом версиями, и каждая была чуднее другой. Однако скоро слухи были опровергнуты: на всех площадях королевские герольды напомнили о необходимости время от времени вспоминать о возможной войне с Креем и объявили о проводимых в связи с этим в окрестностях Вишенрога широкомасштабных армейских учениях. На улицах города появились патрули магистратских стражников и одного-двух королевских гвардейцев. Они убеждали горожан расходиться по домам, стучались в магазины и лавки, требуя их закрыть. Выражения лиц военных к препирательствам не располагали.

Площадь Святого Умника Базилия была непривычно пуста, когда на нее выехал скромный свадебный кортеж, состоящий из нескольких карет, в сопровождении конного отряда синих мундиров. Когда кареты подъехали ближе, со ступеней одноименного храма поднялся наряженный Пип Селескин, в окружении близких друзей. Казалось, он до последнего сомневался в том, приедет ли невеста.

Редкие прохожие начали подтягиваться к Храму. Свадьбы в Вишенроге любили.

Храм, расположенный в Сакральном квартале, светлый, украшенный изящными барельефами, был тем самым, в котором венчались Ванилла и Дрюня. Его выбрали по нескольким причинам. Во-первых, Туссиана Сузон не имела к кварталу Мастеровых никакого отношения, во-вторых, храм располагался неподалеку от дома новобрачных и, в-третьих, отсюда был виден дворец – случись что, Ее Высочество Брунгильду охрана вмиг доставила бы под защиту замковых стен. Кроме того, накануне вечером решено было обойтись без традиционного одаривания подруг невесты и последующей прогулки свадебного кортежа по городским улицам с угощением для толпы. Немалую роль в этом сыграл принц Аркей, напомнивший мастеру Пипу, что данною ему властью может вообще не отпустить Бруни на свадьбу, ежели его требования не будут выполнены. Селескина Его Высочество вызвал к себе на рассвете, не поставив в известность супругу. Повар выслушал его и ответил: «Я ж все понимаю, Ваше Высочество, не маленький! Подарки можно и потом подарить, верно?»

Аркей облегченно вздохнул. Он еще ни разу не вступал в конфликт с родственниками жены и этого совсем не хотел. Честно говоря, принц с удовольствием вступил бы в конфликт с самой Бруни, чтобы запретить ей вообще покидать дворец, но… не решился. «Пип мне как отец!» – как-то сказала она, и Арк знал, что это действительно так. Толстяк был ей и помощником, и другом, и просто близким душевным человеком.

Целуя жену на прощанье этим утром, Его Высочество знал, что поступает верно, хотя на сердце плитой лежала тревога.

Дверцы карет распахнулись одновременно. На улицу высыпались, будто разноцветные леденцы из коробок, дамы в ярких платьях.

Редкая толпа встретила их аплодисментами и поздравлениями.

– Я себя ощущаю арестанткой! – воскликнула Персиана, цепляясь за руку мужа и косясь на гвардейцев, которые тоже спешились.

Их собственных детей и Лягушонка Людвина сообща решили оставить дома, под присмотром подруги Перси, поскольку новость об учениях достигла и квартала Мастеровых.

– Не ты одна, – буркнула Ванилла, подавая руку Дрюне.

Шут, кажется впервые на памяти Бруни, был одет прилично – из яркого на нем был лишь бирюзовый шейный платок, в цвет платья жены, и такие же туфли.

– В городе такая неприятная тишина… – пробормотала сидящая в другой карете Туссиана Сузон, одетая в изящное серо-жемчужное платье невесты, расшитое серебряной вышивкой. – Так и кажется, что Индари не одобряет наш с Пипом брак!

– Это обычные переживания новобрачной, госпожа Сузон, поверьте, Пресветлая вовсе не против, – добродушно усмехнулся Григо Хризопраз, толкнул дверцу и первым выпрыгнул наружу.

– Ах, если бы это было так… – пробормотала Туссиана, выглядывая из кареты.

К ней, широко улыбаясь, шел мастер Пип, поминутно вытирая пот со лба. Вид у него был такой, будто он только что побывал у домны.

– Ваше Высочество! – позвал снаружи секретарь.

Бруни, сидевшая рядом с невестой, молчала, хотя на Туссиану поглядывала с искренним сочувствием. Поправив портальный перстень, который недавно растягивал королевский ювелир, да видно растянул слишком сильно – тот так и норовил соскочить с пальца, принцесса подала руку Григо. Как назло, сегодня она чувствовала себя особенно нехорошо. Ночью не выспалась – было тяжело дышать, тянуло ноги и поясницу, все время хотелось в туалет. Кроме того, Арк так и не пришел в спальню, чего еще ни разу за время супружеской жизни не случалось, из чего Бруни сделала вывод, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Утром принц зашел в башню, взял с жены клятвенное обещание, что она будет осторожна, и быстро ушел. Выражение его лица ей не понравилось. Впрочем, когда она увидела свой эскорт – половину полка Аркея под руководством его заместителя, подполковника Форша рю Фринна, она поняла если не все, то многое, и на ее самочувствии это, естественно, тоже отразилось. «Будет совсем плохо, Ваше Высочество, сразу говорите, – предупредил ее Григо, когда они покидали дворец – а, впрочем, можете не говорить. Я и сам узнаю!»