— Откуда о долгах знаешь?

— Кто же их на улице не знает? Лавку купеческую отобрали, прислуга разбежалась. Того и гляди — дом отберут.

Похоже, этот нищий был в курсе всех дел прихожан. Да и что удивительного? То одна богомольная старушка с ним поговорит, то другая новостями да сплетнями поделится. А околоток велик ли? Ведь в храм ходят одни и те же — кто поблизости живёт.

— Что, парень, остудил я твой пыл? — усмехнулся нищий.

— Нет.

Никита шёл к боярину домой и размышлял. Немного денег он скопил, можно дом купить, а то он сейчас как приживалка у боярина. В голове мелькнула шальная мысль — а не купить ли дом купца Пантелеева? Найти тех, кому купец должен был, отдать долг — под роспись, честь по чести, чтобы не было потом проблем. Но и сомнение было. Купит он дом купеческий за долги, а Любава даст ему от ворот поворот. Или ещё того хуже — согласится с ним встречаться только из чувства благодарности за выкупленный отчий дом? Такого поворота Никита вовсе не хотел. Ведь он с девушкой совершенно незнаком, только глаза её видел. Может, он ей не понравится. А как узнаешь?

Никита был молод, активен и даже среди своих современников выделялся настойчивостью и целеустремлённостью. Попав в другое время, он боролся на первых порах за выживание. Кормить его было некому, приютить, дать кров над головой — тоже. Руки были, голова, а денег не было. Нашёлся добрый человек, помог, благодарен ему Никита. А ведь не только работой жив человек, тем более — молодой. Хочется общения с противоположным полом, и — да чего там — любви! В природе весна, снег сошёл, лёд на реках вот-вот тронется. И в душе томление, сердце общения просит. Вот и сейчас он решил действовать, а не ждать.

Следующим днём после работы Никита вновь направился в церковь.

У порога храма стоял вчерашний нищий. Увидев Никиту, он ухмыльнулся:

— Пришли они уже.

Никита медяк в ладонь попрошайки опустил — всё-таки вчера нищий кое-какую полезную информацию ему дал, и не исключено, что ещё что-то скажет.

Войдя в храм, он остановился. С улицы в церкви было темновато, только свечи горели, тускло освещая обширный зал. Когда глаза адаптировались, он принялся разглядывать прихожан. Вот вроде похожие фигуры. Он медленно подошёл и встал метрах в пяти сзади.

Священник закончил читать молитву, прозвучало последнее «Аминь». Народ перекрестился и потянулся к выходу.

Никита пошёл за девушкой, рядом с ней — матушка её, как и вчера. Он приотстал, чтобы не казаться невеждой и наглецом.

Никита шёл за ними до самого дома, и видел, как они зашли в калитку. Забор вокруг дома был добротный, и дом каменный, под «круглой» крышей — как называли четырёхскатную кровлю. Причём крыт дом был медными листами, и это говорило о том, что купец в своё время был успешен и имел достаток. Впрочем — всё уже в прошлом.

Ну вот и адрес известен.

Никита направился домой к боярину. По дороге пытался справиться со смутными сомнениями в душе — не торопит ли он события?

С женщинами ему хронически не везло. Взять ту же Венеру. Променяла она его на хлыща с «БМВ», потом вернуться попыталась. Но, обжёгшись на молоке, будешь и на воду дуть. Как-то пообщаться бы поближе, поговорить, понять — что за человек. Бывает же: смотришь на женщину и любуешься лицом, фигурой. А как рот красавица откроет, так всё обаяние разом и исчезает, потому как глупа непроходимо. Любаву к красавицам отнести нельзя, но ведь приворожила она его чем-то? А как с ней общаться? Дома мамаша, а сидеть и караулить у дома, когда девушка выйдет, времени нет; да и торчать на улице, привлекая внимание прохожих, не хотелось.

Несколько дней он раздумывал — что делать? И ни одной умной мысли в голову не приходило. Все эти дни в церковь он не ходил, а когда пришёл, нищий на паперти его огорошил:

— Давненько тебя не было! А знаешь, дом-то купеческий на торги выставили!

Никиту пробил холодный пот. Дождался!

— Кто?

— Знамо кто, купец Куракин! У него расписка долговая. Дом-то ему не нужен, у него свои хоромы покраше будут, с поверхом.

— Ты-то откуда знаешь? Сорока на хвосте принесла?

— Так он на моей улице живёт, не далее как сегодня похвалялся.

— Может, знаешь, за сколько дом продастся?

— А какой тут секрет? Двенадцать рублей серебром.

Никиты мысленно выругался. У него не хватало денег — два рубля. Это много, за неделю не заработать. С учётом расходов на лекарню и жалованье помощникам необходимо два, а то и три месяца — как повезёт.

Решение пришло сразу: надо идти к князю и просить недостающие деньги в долг.

В церковь Никита не пошёл. Дав попрошайке очередной медяк, он направился к боярину.

По случаю вечернего времени Семён Афанасьевич был дома, в трапезной. Увидев Никиту, он махнул рукой:

— Иди, попробуй диковины заморской.

— Доброго здоровья, Семён Афанасьевич! Чем удивить хочешь?

— Чаем, из Синда привезли. Дорогой — ужас просто. Все хвалят, а я понять не могу — трава и трава.

Никите налили в кружку, и он отхлебнул. Ощущение — как от спитого чая.

— Я сейчас.

Никита прошёл на кухню — она называлась «поварня». На стенах медные кастрюли и сковороды развешаны.

— Леонтий, — обратился он к повару, — покажи, как ты чай заваривал.

— Очень просто: в тёплую воду бросил щепотку, и всё.

— Кипяток есть?

— Как не быть? Завсегда имеем.

— А горшок глиняный?

— Хоть два десятка!

— Тогда смотри, я покажу — как надо.

Никита ополоснул горшок кипятком, чай в мешочке понюхал. Пахнет хорошо, добротным листом. И листья крупные — он любил такие.

Чая он сыпанул в горшок щедро, залил кипятком, накрыл полотенцем.

Через десяток минут заварка настоялась. Её разлили по кружкам, добавили кипятка.

— Теперь к князю несём.

Поставили кружки на поднос — и в трапезную.

По залу сразу пошёл духовитый аромат.

Князь закрутил носом:

— Это чем так пахнет?

— Да чаем же! Просто его заваривать надо уметь.

— Неужели пробовал?

— Приходилось…

— Ну вот! А то как сена заваренного попил.

Князь отхлебнул и восхищённо прищёлкнул языком:

— Другое дело!

— Ты, Семен Афанасьевич, с медком да с баранкой — любо-дорого выйдет.

— Что дорого — так это уж точно, — не сдержался князь.

Он добавил в кружку мёду, размешал ложкой и вновь отхлебнул:

— А ведь и правда вкусно! Непривычно, конечно.