– Займись! А то тебя всегда на чужое тянет… – отозвалась Мари-Элен, её голос звучал уже твёрже.

Виконт хмыкнул.

– Зачем? Теперь ты будешь работать на меня, а то полиция узнает, что в ночь, когда застрелили беднягу Трике, тебя не было дома. Мне по службе положено следить за врагами нации. А кем ещё можно считать убийцу?

– Я не убивала Трике! – взвилась графиня.

– Полиция рассудит иначе, а я помогу ей найти нужные доказательства, – язвительно пообещал де Ментон.

За окном вновь повисла тишина. Как видно, женщина решила не отвечать на угрозы. Но виконт не унимался:

– Сегодня же перепишешь на меня все свои заведения. Если дарственной к вечеру не будет, я выдам тебя полиции.

– Но ты же только что возмущался, что мы с матерью присвоили долю де Вилардена, а теперь хочешь всё забрать себе? – удивилась Мари-Элен.

– Барон – беглый каторжник, я найду его логово, а жандармы его арестуют. Вот вопрос и решится сам собой.

– А мой сын?! – вскричала женщина. – Ты, видно, забыл, что Жильбер находится в руках у этого исчадья ада. Барон убьёт моего мальчика, как только узнает об этой дарственной!

– Не нужно ничего ему рассказывать! Подпиши брачный договор, получи назад ребёнка, а потом я сдам твоего свежеиспечённого мужа полиции.

К удивлению Орловой, ответ женщины оказался категоричным, чувствовалось, что это её последнее слово:

– Я отдам тебе всё, что ты хочешь, но лишь после того как ты признаешь отцовство. Смешно прятать голову в песок, когда Жильбер похож на тебя как две капли воды! Пока ты этого не сделаешь, я не подпишу никаких бумаг. Кстати, я не вижу причин не соглашаться с моим требованием. Ты ничем не рискуешь: признание отцовства ни к чему не обяжет – ты не станешь содержать моего сына, слава богу, я сама могу ему дать всё, что тебе даже и не снилось. Я ведь отпишу тебе лишь бордели и ломбарды, но все мои деньги останутся при мне. Соглашайся…

Теперь замолчал виконт. Он долго раздумывал, но наконец изрёк:

– Ну, ладно, я признаю Жильбера!

– Хорошо…

В гостиной повисла пауза, а потом де Ментон с издёвкой спросил:

– Ну что, графиня, по рукам?.. Или мне называть тебя Рене?

– По рукам, – отозвалась женщина, будто не заметив его иронии.

Орлова услышала шелест платья и лёгкие шаги – Мари-Элен вышла из комнаты. Заскрипел стул, значит, виконт решил остаться в гостиной, но это уже не представляло для Агаты Андреевны никакого интереса. Прячась за кустами, фрейлина прошла через сад и толкнула калитку. К счастью, та оказалась незапертой. Через минуту Орлова была уже в сторожке. Ей навстречу выбежала Генриетта и спросила:

– А где же Штерн?

Штерн торопился. Он собирался рассказать фрейлине о своих открытиях, а потом вернуться в ту улочку-тупичок, где разворачивались ночные события. Оставив вымотанного скачкой Пегаса в конюшне дома на улице Гренель, поверенный велел заложить парой лёгкий экипаж и, отказавшись от кучера, сам взял в руки вожжи. Чтобы не привлекать лишнего внимания, Штерн оставил лошадей на стоянке фиакров, а к сторожке отправился пешком. Он еле успел поздороваться, как Орлова заговорила:

– Мы уже заждались вас, Иван Иванович! Так что не будем терять времени. Расскажите нам, что узнали, а там уж и я поделюсь своими новостями.

Штерн поведал о вчерашнем преследовании, о рощице с часовней, так похожей на место убийства Трике, ну и, наконец, о доме за высокой каменной стеной, в который вошла Мари-Элен. Орлова слушала с таким видом, как будто всё это уже знала.

– Я хочу вернуться туда и попасть в дом, – закончил свой рассказ Штерн.

– Вы думаете, что Луиза там?

– Не знаю, но должен проверить. В конце концов, это единственное, что у нас сейчас есть. Мы ведь так и не знаем, кто из этих троих пресловутый «Р.». Я склоняюсь к тому, что это Мари-Элен.

– Не только вы так думаете, – отозвалась Орлова, – с вами солидарен и де Ментон.

Оценив изумление на лице поверенного, фрейлина усмехнулась и рассказала Штерну последние новости.

– Так получается, что «Р.» – это Рене? – уточнил тот.

– Выходит, что так. Это более логично, чем «русская графиня» или имя де Ментона. Любовник обвинял Мари-Элен в контрабанде оружия под прикрытием фальшивого имени Рене. В конце концов, виконт имеет разветвлённую сеть агентов и работает на министра полиции Фуше. К его обвинениям нужно прислушаться. К тому же де Ментон утверждает, что в ночь убийства нотариуса Мари-Элен не было дома.

Штерн задумался. Все это было похоже на правду. Если графиня и её любовник сейчас дома, то, значит, в коттедже за каменной стеной придётся драться только с охраной. А это уже половина дела. Штерн засобирался.

– Мне пора, – объявил он.

К его удивлению, фрейлина заявила:

– Я поеду с вами!

Штерн не был готов к такому повороту событий. Одно дело – рисковать самому, а совсем другое – тащить под пули женщину, тем более уже не слишком молодую. Орлова, как видно, догадалась о его сомнениях, поскольку отмела ещё даже не прозвучавшие возражения:

– Нет, сударь! Мне нужно побывать у той часовни, где убили Трике. Вы сами рассказали, что парочки бывают там постоянно, а я должна найти настоящего кавалера убитой женщины. Думаю, что он завсегдатай этого места.

Штерну ничего не оставалось, как согласиться. Он всё больше убеждался, что хрупкая фигурка и лицо стареющего ангела лишь маскировали железный характер русской фрейлины.

Орловой хватило минуты, чтобы дать указания Генриетте. Юная герцогиня клятвенно пообещала носа не показывать из сторожки. Агата Андреевна накинула шаль, взяла поверенного под руку и потянула за собой.

– Поспешим, сударь, – сказала она и поинтересовалась: – Вы вооружены?

Штерн молча кивнул и ускорил шаг.

При дневном свете дорога показалась Штерну короче. Он без труда нашёл улицу, переходящую в дорогу, и теперь спешил к часовне. Купы старых деревьев, окружавших её, были заметны издалека на ровном, как стол, берегу Сены.

– Полицейский майор вскользь обмолвился, что Трике убили в том месте, где есть часовня и источник, который местные считают святым. Если в этой рощице найдётся и то, и другое, значит, мы на правильном пути, – сообщила Орлова.

– Церковь я видел сам, а источник поищем, – отозвался Штерн.

Деревья вокруг церкви оказались платанами. Экипаж въехал под их сень. Штерн огляделся и определил то место, где вчера остановил своего Пегаса. До церкви было рукой подать. Иван Иванович направил упряжку к ней и вдруг услышал журчание воды.

– Источник! – обрадовалась Орлова и определила: – Он левее, ближе к Сене.

Штерн остановил лошадей, привязал их к ближайшему дереву и повёл свою спутницу на шум воды. Родниковая струя пробивалась из щели меж гранитных глыб, а над ней возвышался массивный крест.