Он должен обойти их.

Он крепко зажмурился, вспоминая момент, когда он видел Шетани в последний раз. Он помнил зубы и глаза этого существа достаточно хорошо, но ярче всего помнился страх. Страх стискивал его, а затем пожирал, словно живое существо, и это происходило не впервые. Он видел Шетани уже дважды и оба раза выжил, но оба раза он ничего не смог сделать, когда оказался с ним лицом к лицу. Он ненавидел себя за эту беспомощность, но ничего не мог с ней сделать.

Ему нужен способ победить этот страх.

Закрыв глаза, он представил сцену, развернувшуюся за стенами Ночного зоопарка. Он видел, как существо крадется вперед, а затем останавливается, словно что-то его отвлекло. Та девушка. Мысль о ней по-прежнему отравляла его ум почти так же, как мысль о монстре, но по совершенно иной причине. Эта девушка встретилась лицом к лицу с Шетани. Вот только она повелевала этой тварью.

Уходи.

Он слышал ее голос, полный спокойствия. Ей даже не пришлось кричать. Она отдала монстру простой приказ, и он подчинился, исчезнув в джунглях. Экон скрипнул зубами. Он отдал бы все за такую способность, за отсутствие страха. В его сознании всплыло лицо девушки, и он застонал. Это было так глупо – отпустить ее. Сейчас она уже наверняка далеко от Лкоссы.

Он посмотрел на книгу, лежавшую на самом краю стола, – маленькую и открытую так, что картины будто впитывали свет утреннего солнца. Он с самого начала отложил эту книгу в сторону, но теперь снова взял ее в руки. Она потемнела от времени, переплет начал распадаться, и тисненое название на нем было едва видно: «Мифы и легенды континента Эшоза». Он просматривал содержание, пока не нашел нужную ссылку – страница 394. Он открыл ее и позволил глазам скользить по тексту, пока не обнаружил то, что искал, – единственную строку, написанную элегантным почерком.

Что касается монстров, и мирских, и божественных, никто из них не является столь извращенным, как Шетани. Это зловещее создание, это проклятая тварь, гонимая богами и людьми в равной мере. Мы, ученые Великой библиотеки храма Лкоссы, сим постановляем, что никакой литературы о нем не до́лжно записывать или сохранять, за исключением простого списка тех, чьи жизни оное забирает.

Он застонал. Бесполезно. Он уже знал, что Шетани – зловещее создание, знал, что оно убило множество невинных людей. Ему была нужна книга, в которой была бы информация о его происхождении, питании, слабых местах. Он опустил взгляд на папин ханджари, по-прежнему висящий на его поясе. Сможет ли он убить эту тварь простым кинжалом? Он подумал о том, насколько большим кажется это создание, и покачал головой.

Нет, лучше взять длинное копье или два…

– Окоджо!

Экон вздрогнул. Он так погрузился в мысли, что даже не услышал, как брат Апунда вошел в помещение. У старика была сгорбленная спина, обвисший живот, а из ушей торчало чересчур много седых волос. Он смотрел на Экона таким взглядом, будто увидел паука в утреннем чае.

– Сэр. – Экон тут же встал. Брат Апунда прищурился.

– Ты должен раскладывать по полкам медицинские журналы для брата Ифечи, – хрипло произнес он полным неодобрения голосом. Он показал на другую сторону помещения, где по-прежнему были сложены вышеупомянутые журналы – к ним явно никто не прикасался. – А что ты здесь делаешь?

– Ну… я… – Экон запнулся. – Ну, я был…

– Не важно. – Брат Апунда взмахнул рукой. – Ты нужен в другом месте. Боюсь, у брата Дансабе снова разыгралась подагра, так что тебе вместо него предстоит сегодня утром надзирать за подмастерьями, пока они чистят конюшни.

– Я… – Экон с трудом скрыл отношение к сказанному. Он хотел провести утро в библиотеке, а не в конюшнях. – Но я…

– Это… – Брат Апунда поднял кустистую серую бровь. – Разве что ты хочешь сам перемазаться в навозе? Нужно сделать все быстро, так как храм откроют для попечителей через час.

Экон быстро закрыл рот. Два дня назад он потерял мечту, к которой шел всю жизнь, свой шанс доказать мужество, свою возможность исполнить семейную традицию. Он не был заинтересован в том, чтобы добавлять к списку потерь этой недели еще и свое достоинство.

– Сэр. – Он склонил голову и ровным голосом ответил: – Я сейчас же все исполню.

* * *

Если библиотеку храма Лкоссы Экон любил, то конюшни ненавидел.

Он из принципа наморщил нос, когда спускался по последнему лестничному пролету и направлялся к коридору, который вел к ним. Здесь, внизу, буквально в чреве храма, не было слабого запаха чернил и пергамента – лишь сталкивались друг с другом запахи старого дерева, сена и навоза. Здесь царили бесконечный шум и постоянное движение. Здесь не было ни порядка, ни спокойствия – полная противоположность библиотеки.

Он ступил на засыпанный соломой пол и нахмурился. Деревянные стойла под соломенной крышей простирались на несколько метров в каждую сторону и были заполнены разнообразным домашним скотом, принадлежавшим храму. Здесь больше никого не было, и он заметил, что широкие лопаты и вилы, которые обычно использовались для чистки конюшен, по-прежнему стоят у стены справа, нетронутые. Подождав еще минуту, он услышал отчетливый стон испуганной коровы, донесшийся с другой стороны конюшни. Он прищурился. Завернув за угол, он заметил трех мальчишек-подмастерьев, столпившихся вокруг вымени бедного создания и хихикающих, брызгая друг в друга молоком. К этому моменту Экон был в весьма дурном настроении.

– Что вы трое здесь делаете? – Он едва не поморщился от звука собственного голоса. Может, он и не был посвященным Сыном Шести, но он мог говорить, как они. Трое мальчишек тут же развернулись. В других обстоятельствах выражение ужаса на их лицах показалось бы ему почти смешным.

– Сэр! – Один из них, худощавый мальчишка не старше тринадцати, заговорил первым. Он не поднимал взгляда. – Мы… ну… мы просто ждали брата Дансабе…

– Брату Дансабе сегодня нездоровится. – Экон покачал головой и скрестил руки. – Так что сегодня утром за вами буду следить я. Первые службы начинаются меньше чем через час. Можете объяснить, почему вы еще не приступили к работе?

– М…

– Что? Думаете, вы слишком хороши, чтобы заниматься тем, чем хотя бы однажды занимался каждый мужчина в храме?

Все трое смиренно склонили головы. По очереди они пробормотали тихие извинения.

– Ну так за работу, и начните со свинарника. – Он помолчал, а потом добавил: – И не трогайте больше коровье вымя. Это недопустимо и, вероятно, богохульно.

Экон ощутил укол боли, когда увидел, как