почтительно они поклонились, а затем разбежались, не говоря больше ни слова. Он сочувствовал этим мальчикам, а потому ощущал печаль. Многие годы назад они с Камау были подмастерьями храма и занимались этой работой. По правилам подмастерья должны были начинать работать в двенадцать и постепенно переходить на более высокие должности, но Камау – всегда умевший расположить людей к себе – приглянулся отцу Олуфеми. С помощью брата Уго, который неофициально объявил их своими подопечными, они стали двумя самыми молодыми подмастерьями в истории храма. Экон вздохнул. Даже в детстве Камау спасал его. Когда Экону было семь лет, он еще не понимал толком, как плохо не иметь родителей и быть сиротой в таком месте, как Лкосса. В любых других обстоятельствах их с Камау отправили бы в один из городских приютов, возможно, их бы разделили – но брат не позволил этому случиться. С того времени, когда они были еще детьми, Камау защищал его от худшего, что мог принести им мир. Он всегда старался найти путь для него. И вчера он сделал это снова.

Пообещай мне, что, что бы ты ни делал, ты не позволишь попыткам найти эту тварь стать важнее жизни. Ты – все, что у меня осталось.

Ты – все, что у меня осталось.

Экон вздохнул. Решив не рассказывать отцу Олуфеми о его планах, Камау помогал ему, но при этом отдавал то, за что он так боролся и что так защищал, – младшего брата. Он совершал жертву, отпуская то единственное, что у него оставалось.

Экон не мог позволить этой жертве пропасть впустую.

Пока подмастерья занимались положенной работой, он остался один, но это не помогло ему почувствовать себя лучше. Он не хотел здесь находиться: он хотел быть в оружейной, готовя снаряжение, на кухне, собирая еду, и в библиотеке, разыскивая информацию. Он думал о той стопке книг, которую оставил. Ни в одной из них не было того, что ему нужно, поэтому необходимо вернуться к полкам как можно скорее. Он смотрел по большей части на академические труды, но, может, за медицинскими журналами, которые брат Ифечи попросил разложить, найдутся еще…

Он остановился посреди размышлений, потрясенный. Журналы. Записи. Дневники. Конечно.

Существовала книга, в которой содержится информация о Шетани, о Великих джунглях и обо всем, что ему нужно. Конечно, почему он не подумал раньше? Это же очевидно.

Записи мастера Нкрумы.

Он видел его дневник лишь однажды, много лет назад, когда брат Уго мимоходом показал ему, но он по-прежнему отчетливо помнил. Зеленая твердая обложка с золотыми буквами, страницы с неровными краями. Он помнил эту книгу, потому что она показалась ему прекрасной, магической, словно что-то из совершенно другого мира. Чем дольше он думал о ней, тем сильнее его руки покрывались мурашками. Да, дневник Сатао Нкрумы – знаменитого исследователя естественной истории Замани – явно будет содержать важнейшую информацию о Шетани. В конце концов, этот человек, вероятно, вел записи, еще когда нападения Шетани только начались – много лет назад.

Да.

Его сердце забилось быстрее. Где может храниться дневник? В библиотеке храма? Вполне возможно, но маловероятно. Дневник мастера Нкрумы считается бесценным из-за своей древности, почти священным. Он внезапно вспомнил, что брат Уго сказал ему буквально вчера.

Предполагаю, что у отца Олуфеми хранится в кабинете несколько его трудов – там он держит самые редкие книги.

Конечно, отец Олуфеми держит драгоценные реликвии в кабинете, а значит, если ему нужен дневник Нкрумы, ему нужно найти способ…

Его мысли прервал шепот:

– Все, дальше я тебя не могу провести.

Экон застыл, не осмеливаясь пошевелиться. Он стоял, прислонившись к стенке одного из загонов, так что его скрывала тень. Он прищурился, с любопытством глядя в щель между досками, и заметил, что два человека остановились по другую сторону стенки, в нескольких шагах от нее. Юноша и девушка. Он видел их, а они его – нет. Оба были одеты в одинаковые серые туники, явно видавшие лучшие времена. Юноша стоял лицом к нему – он был на несколько лет младше самого Экона. Именно он только что говорил. Он откашлялся и продолжил:

– Дальше ты сама. – Шепот звучал хрипло, словно у него болело горло. – Уверена, что хочешь это сделать? Наказание за проникновение в храм…

– Я должна, – быстро ответила девушка. Она стояла спиной, поэтому Экон не видел ее лица, но он с удивлением осознал, что голос кажется знакомым, словно мелодия, которую он слышал раньше, но никак не может вспомнить. Он слегка наклонился вперед, стараясь расслышать больше, оставаясь незамеченным.

– Тогда удачи, – сказал парень. – Люблю тебя. Мы оба любим.

Экон напрягся, на мгновение отвлекшись от мыслей о Шетани и поисках дневника Нкрумы. Он не вполне понимал, что именно услышал, но ему все это совершенно не понравилось.

Через некоторое время девушка заговорила снова:

– Я тоже тебя люблю.

Экон увидел, как эти двое обнялись, а затем разошлись. Паренек напоследок кивнул ей, а затем резко повернулся и направился к выходу из конюшни. Девушка двинулась в другую сторону. Она смотрела на вход в храм – на ту самую дверь, из которой Экон вышел буквально несколько минут назад. Он по-прежнему различал лишь очертания ее профиля, но снова внутри что-то шевельнулось. Прошла секунда – она расправила плечи, словно собираясь с духом. Она наклонила голову направо и налево, выжидая момент, а затем бросилась ко входу. Она не бежала, но ее шаги были быстрыми, гибкими и тихими, как у крадущейся кошки. Экон не поверил тому, что видит. У него на глазах в храм проникал посторонний. Он увидел, как девушка бросила последний настороженный взгляд через плечо, когда добралась до входа, а затем исчезла в тени здания.

Экон подождал секунду, а затем последовал за ней.

Глава 11. Честная сделка

Когда-то Лкосса была прекрасной.

Конечно, Коффи родилась через много лет после того, как окончился ее золотой век, но она по-прежнему пыталась представить, будто идет по древним улицам города. Это не слишком помогало, тревога и беспокойство все равно липли к внутренностям, как маисовая каша. Но она заставляла себя выглядеть расслабленной, когда шла, напоминая себе размахивать руками на каждом шаге, чтобы они не выглядели напряженными.

– Мы почти пришли.

Лицо Джабира, идущего рядом, было воплощением спокойства. Он прижался к ней, так что их плечи почти соприкасались.

– Ты готова?

Коффи кивнула, но не рискнула заговорить. Она была на ногах с рассвета, прокручивала в голове все детали плана. С каждым шагом она