– Так мы будем готовиться к ярмарке или нет?

Виола выразительно вскинула бровь, отреагировав на нотки отчаяния в голосе Кэт. Но, сжалившись, сказала:

– Конечно. Как раз перед твоим приходом Корделия предложила включить в программу поиск сокровищ.

Каждый год Корделия предлагала включить в программу поиск сокровищ, и каждый год за это предложение был только один голос – голос Гертруды. Остальные члены комитета знали, что сестры лишь ищут предлог проникнуть в чужие дома и покопаться в чужом имуществе.

– Да, – кивнула Корделия и заискивающе улыбнулась Кэт. – И, поскольку вы с герцогом теперь друзья, ты могла бы уговорить его включить замок в зону поисков.

– Мы с герцогом не друзья!

Присутствующие смотрели на Кэт, затаив дыхание. Никто не ожидал, что она перейдет на крик.

– Прошу меня извинить, – сказала Кэт, злясь на себя. Не надо было срываться! – Вы ведь знаете, что мистер Эммет с удовольствием устроит для вас тур по замку, стоит лишь намекнуть, и даст вам заглянуть во все углы и закоулочки, куда только пожелаете.

– Сколько в ней страсти, да? – воскликнула Гертруда, толкнув сестру локтем в бок. – Повезло герцогу.

– А огрызаться некрасиво, мисс Хаттинг, – добавила Корделия.

Кэт сделала глубокий вдох и медленно, считая до трех, выдохнула.

– Даже если бы я хотела выйти замуж – а я не хочу! – еще один медленный вдох и выдох, – герцог все равно на мне бы не женился. Помните проклятие?

– Да кто в наше время верит в проклятия! – усмехнулась Хелена.

– Герцог верит.

У Виолы брови поползли вверх.

– Даже так? Тебе известно, что герцог думает по данному вопросу, Кэт? – Она посмотрела на Хелену. – Возможно, между ними действительно что-то есть.

– Ничего между нами нет! – Как ей убедить их в том, что они все не так понимают? Кэт огляделась. Да, верно, как же она забыла? – Джейн тоже знает, что герцог верит в проклятие. Герцог намекнул, что верит в проклятие, когда мы у ее брата обсуждали, каким образом необходимо оповестить о вакансии в доме все заинтересованные стороны. Разве я не права, Джейн?

Джейн была честной девушкой. Она не смогла солгать.

– Действительно, он опасался нарушить установленный Изабеллой Дорринг порядок и сделать что-нибудь не так.

– Видите? – Кэт облегченно вздохнула. – А теперь, давайте оставим эту глупую тему и займемся уже…

– Проклятие не помешало его отцу жениться на Кларе О’Рейли, – заметила Гертруда.

– Не помешало, – кивнула Корделия.

– На эти ухаживания, если их можно, конечно, таковыми назвать, было больно смотреть, – промолвила Гертруда. – Герцог – отец этого герцога, был весьма хорош собой. Ему ни одна девушка не смогла бы отказать. Ни одна, кроме Клары. Та была непреклонна. Не пускала его к себе под юбки до тех пор, пока он не женился на ней.

– Он очень старался, – сказала Корделия. – Дарил ей дорогие подарки.

– Только она их не брала.

– Герцог приглашал Клару на роскошные увеселения в замок.

– Только она их не посещала.

– Наконец дошел до того, что явился на воскресную службу в церковь. Мы боялись, что бедный викарий лишится чувств, – улыбнулась Корделия.

– И ты помнишь, Корделия? – спросила Гертруда. – Как только викарий закончил службу, чуть ли не все мужчины и некоторые женщины тоже бросились менять ставки с «договорных отношений» на брачный союз.

– Так что, детка, – заключила Корделия, ткнув Кэт пальцем в бок, – смотри, не продешеви. Разыграешь свои карты верно – можешь стать герцогиней.

Кэт отпрянула как ужаленная.

– Да как вы можете так думать! Я никогда… – Она считала, что женщина не должна даже пытаться женить на себе мужчину, как бы ни складывалась ситуация, а уж тем более нельзя подталкивать его к браку, если он убежден, что, женившись, вскоре умрет. – Я не хочу быть герцогиней. Не желаю быть ничьей женой.

– А вдовой? Вдовой ты тоже не хочешь быть? – уточнила Гертруда, и тут же Малколм начал орать. Слава богу.

– Нам придется перенести заседание на следующую неделю. Надеюсь, оно станет более продуктивным. – Виоле приходилось кричать, чтобы ее можно было услышать. – И уж тогда просьба никому не опаздывать, – добавила Виола, глядя на Кэт в упор.

Кэт не стала отвечать.

У нее были дела поважнее.

Она направилась к Энн. Джейн успела подойти к Энн раньше и уже задавала ей тот вопрос, который хотела задать Кэт.

– Ты ведь не претендуешь на место в доме?

– Претендую. И непременно подам заявку.

– Но почему? – озадаченно и, надо признать, не без возмущения спросила Кэт. – Тебе не нужен дом старой девы.

Энн смотрела на Кэт хмуро, исподлобья:

– Он мне нужен.

– Но твой отец – барон, – напомнила Джейн, когда они втроем вышли на улицу.

– Да, барон. Тупой, безмозглый пижон! – неожиданным фальцетом воскликнула Энн. И шмыгнула носом. А потом часто заморгала.

Вот так дела! Энн вот-вот расплачется, а ведь она никогда не плачет. Что-то тут неладно!

– Ты видела, какие у него ноги? – неслось им вслед. Это был голос Гертруды Болтвуд. Если Гертруда увидит, что Энн вот-вот расплачется, проблем не оберешься.

– Пойдем, – сказала Кэт и, схватив Энн за руку, потащила за собой. Джейн не отставала.

– Вот черт, – оглянувшись, шепнула Джейн. – Сестры Болтвуд следуют за нами.

– Пойдем к иве, – произнесла Кэт. У Энн глаза были по-прежнему на мокром месте. Чтобы успокоиться, ей надо было облегчить душу, и как раз там, под ивой, они обычно рассказывали друг другу свои секреты.

Подруги свернули за угол и, двигаясь по узкой тропинке вдоль каменной ограды до ступеньки, перебрались через стену, ловя на себе ленивые взгляды коров, краем поля пошли к деревянному мосту через речку, на противоположном берегу которой и росла та самая плакучая ива с могучим стволом. Усевшись под дерево – Кэт по правую руку от Энн, а Джейн по левую – девушки немного помолчали, слушая мелодичное журчание реки.

– Ну, давай, Энн, рассказывай, – сказала Кэт.

Она вытащила из кармана носовой платок и громко высморкалась.

– Вы помните, что папа потащил меня на домашний праздник виконта Баннингли.

– Да, – кивнули Кэт и Джейн.

Они знали, что их подругу заставляют ездить на праздник, не считаясь с ее желаниями, еще за несколько недель до назначенного времени. Несколько месяцев назад Энн исполнилось двадцать шесть лет, и ее отец, спохватившись, стал отправлять дочь на балы в Лондон чуть ли не три раза в неделю. Услышав от «добрых людей», что Энн часами просиживает в библиотеке, читая в одиночестве, вместо того чтобы завлекать перспективных женихов в бальном зале, он начал ездить на светские рауты вместе с дочерью.