Но герцог Бриджуотер, оказывается, уже все распланировал, и вскоре веселый хаос был упорядочен. Те, кто хотел играть в крикет, должны были собраться вокруг лорда Фрэнсиса и разделиться на две команды, равные по величине и умению. Сам герцог не собирался участвовать в игре, так же, как граф и маркиза.

– Забирай их, Фрэнк, – сказал он. – Гартли, тебе лучше взять Розамунду, поскольку она не пойдет ни ко мне, ни к Габриелю. Габриель возьмет Аннабелл. Эндрю, дружок, ты можешь покататься на плечах у дяди Алистера, если обещаешь не дергать меня за уши. Когда устанешь, можешь бегать до полного изнеможения, пока не измотаешь себя. Леди, я расстелю одеяла на траве, прежде чем мы все удалимся, и вы сможете присесть и поболтать или сыграть во что-нибудь.

– Вот так! – сказала графиня. – Это же мужчина моей мечты. Габриель…

– Я хотел предложить то же самое, – заявил граф, косясь на герцога и беря Аннибелл из рук Стефани, после чего его шляпа немедленно был натянута на одно ухо, – но Бридж говорит быстрее.

– Полагаю, – сказала маркиза, – что Алистер настолько тактичен, что принимает во внимание мое положение. Я ему бесконечно благодарна.

Как только для женщин были разостланы одеяла, мужчины, подхватив детей, отправились на прогулку. Но вот лорду Фрэнсису пришлось нелегко. Каждая команда хотела, чтобы он присоединился именно к ним, но не мог же он, как он справедливо указал, разорваться на две части.

– А даже если бы и смог, – добавил он, – то кому-то пришлось бы играть с той частью, где левая рука, что не дало бы никакой пользы.

– Но…

– Но…

Голоса раздавались со всех сторон. Стефани поднялась с одеяла и прокашлялась, привлекая к себе внимание.

– Если каждая из команд хочет иметь на своей стороне взрослого, – сказала она, – то я могла бы предложить себя.

Все – в том числе лорд Фрэнсис, к его собственному стыду – повернулись и посмотрели на нее так, будто у нее выросла вторая голова.

– Я была чемпионом нашей округи у себя дома, – поспешно сказала она. – Конечно, среди девочек, – добавила она более спокойно. – Я забила больше мячей, чем кто-то может сосчитать.

– Я могу сосчитать до ста, тетя Стефи, – заявил четырехлетний Роберт Неллер.

– Еще больше, – сказала она. – Ну, я перед вами. Берите, если хотите.

– Стефани, – с гримасой сказала графиня, – ты не должна думать, что обязана…

– А я собираюсь поспать под солнышком, – объявила леди Фрэнсис, вытягивая ноги на одеяле и решительно закрывая глаза.

Но Стефани уже была принята в игру – из милости, поняла она, увидев угрюмые лица членов ее команды. Еще бы, ведь лорд Фрэнсис достался команде соперников.

Угрюмость сменилась воодушевлением, когда пришла ее очередь бить и она прошла четыре воротца первым же мячом, который подавал лорд Фрэнсис. Она подозревала, что он специально подал ей мяч так же медленно, как делал это для Роберта и Мэри, дочери Дженнифер. Она засмеялась и издала победный возглас, после чего подобрала юбки и побежала между воротец. Ее команда подбадривала ее шумными возгласами. Противники осуждающе смотрели на своего героя. Саманта и Дженнифер зааплодировали.

– Хороший удар, Стефани, – крикнула Дженнифер.

После первой удачи Стефани с головой ушла в игру. Она подбадривала и воодушевляла свою команду. Она поддразнивала команду противников – правда, только старших ее игроков. Она сняла шляпку и швырнула ее на одеяла. Она подоткнула платье на несколько дюймов под ленту на груди, чтобы не наступить на оборки, когда она будет бежать. Она потеряла несколько шпилек. Ее щеки заалели.

Она наслаждалась так, как еще ни разу за последние десять лет.

И вот наступил момент ее величайшего триумфа. Ее команда опережала противников всего на два очка, когда лорд Фрэнсис вышел, чтобы сделать завершающий удар.

– А ну, подвиньте своих игроков, тетя Стефи, – крикнул он, беря биту двумя руками и сжимая ладони на ручке. – Сейчас я выбью не меньше шести очков.

Крики со стороны его команды.

– Стойте, где стоите, игроки, – скомандовала Стефани. – Так вам будет лучше видно его позорное поражение.

Крики – не такие уверенные – со стороны ее команды.

Но случилось именно так, как она и предсказывала. Удача была сегодня на ее стороне – пришлось ей признаться самой себе. Благодаря ее сильной подаче мяч упал на траву перед битой и подпрыгнул над ней, так что удар лорда Фрэнсиса прошелся по воздуху, а не по мячу.

– Да! – Стефани выбросила оба кулака в воздух и упала, так как ее команда набросилась на нее, крича так, что могли разорваться барабанные перепонки. Она смеялась и обнимала всех одновременно. Лорд Фрэнсис, с чувством вины отметила она, был тоже опрокинут на траву и погребен под своей командой. Но и с их стороны раздавался смех.

Прошло еще несколько минут, прежде чем дети разбежались, спеша поделиться радостью с матерями. Стефани, все еще смеясь, поднялась на ноги и безуспешно пыталась стряхнуть траву с муслиновой юбки. Волосы тоже были полны травы, поняла она, подняв руки к тому, что осталось от локонов, сооруженных умелой рукой Патти несколько часов назад.

И тут она заметила, что дети с восторгом рассказывали об игре не только матерям, но и отцам. Аннабелл ползала по траве, пытаясь оторвать макушку у незабудки.

Она вернулась к реальности, как только нашла его взглядом – он стоял недалеко от одеял, опираясь о дерево, сплетя руки на груди и направив глаза прямо на нее. В зеленом сюртуке и желтовато-коричневых панталонах он выглядел так безупречно, как только может выглядеть мужчина. Он не улыбался. Конечно, он не улыбался.

Час назад он оставил леди сидящими на одеялах. Красивых. Полных достоинства. Ведущих себя так, как положено леди. И остальные три вели себя именно так.

– Браво, Стефани, – кричал ей граф.

– Фрэнсис никогда не простит тебе этого, Стефани – весело смеялась леди Фрэнсис.

– Ох, Стефани, твое бедное платье, – сокрушалась маркиза.

– Мы думали, только Кора способна кинуться куда угодно по зову долга, – сказала графиня, и все засмеялись, в том числе сама леди Фрэнсис.

Стефани их почти не слышала. Она тяжело вздохнула. Он шел прямо к ней. Возле одеял он нагнулся и что-то подобрал – она узнала свой ридикюль. Он смотрел на нее, не улыбаясь.

– Ваш друг, мистер Ривз, не преувеличивал, рассказывая о вашей сильной руке, – сказал он. – Это было достойное зрелище.

– Это была игра, – сказала она. – Ради детей.

В определенном смысле это было правдой. Начала она играть ради детей. Но очень быстро сама превратилась в ребенка.

Ее все еще подоткнутое платье было испачкано в траве. Завитки волос торчали всюду, даже там, где их не должно было быть. Ей было жарко. Кто знает, сколько времени он простоял, глядя на нее. По последним словам можно было понять, что он видел ее последнюю подачу лорду Фрэнсису. Это также значило, что он видел, какая сумятица поднялась после победы. Он видел, как она валялась на траве, беспомощно смеясь.