Внезапно в комнату вошел мужчина, в котором дочь с матерью мгновенно опознали Одиссея. Его волосы были еще влажными после ванны, тело блестело от масла, а на новом хитоне вдоль ворота змеились подозрительно знакомые узоры. Позади него в дверном проеме виднелась голова подглядывающей Эфры.

– Замолчи, Елена! – негромко приказал мужчина, и аргивянка тут же затихла, глядя на родственниц сухими глазами, в которых не было ни одной слезинки.

Положив руку на висевший на боку меч, ахеец встал у нее за спиной, бесцеремонно разглядывая сидящих напротив женщин.

– Забавная, однако, получается ситуация. Вы фактически у меня в плену. Я окружен вашими людьми. Ваши люди окружены ахейцами. И что мы будем делать с этим многослойным пирогом?

– Я бы на твоем месте сдалась на милость моего мужа, – хладнокровно ответила Гекуба, не делая никаких попыток позвать на помощь.

– Да? Твое предложение, царица, по меньшей мере забавно. Две беззащитные женщины предлагают мне сдаться. С чего бы это?

Хладнокровию Гекубы мог бы позавидовать любой воин. Все таким же спокойным тоном, с каким она только что разговаривала с Еленой, царица пояснила:

– Внизу полно вооруженных людей. У тебя нет никаких шансов выбраться отсюда. Только наше заступничество может спасти тебя от неприятностей типа содранной заживо кожи и других довольно болезненных процедур.

– Но вам то что от этого? Ты с дочерью в это время будешь на пути в Аид.

– А тебя будут преследовать Эринии за убийство двух беззащитных женщин. Кроме того, вряд ли Менелай будет к тебе хорошо относиться, если узнает, что ты убил Елену.

Сидевшая безучастно аргивянка вздрогнула и робко взглянула на Одиссея, но тот не обратил на нее никакого внимания.

– Менелай не поверит, что я убил его жену.

– Еще как поверит! Ему ли не знать, что Одиссей способен на любое предательство, если оно ему выгодно. Не ты ли приказал бросить Филоктета на необитаемом острове?.. Если ты посмеешь тронуть нас хотя бы пальцем, то Елена погибнет, а там кто докажет, кто держался за рукоять меча.

– А ты хитра, троянка… – начал Одиссей, но тут его прервала Елена.

С жалобным криком она упала в ноги Гекубы, моля о пощаде.

– Вот видишь, Одиссей, какого мнения о твоей порядочности люди, которые тебя хоть немного знают, – криво усмехнулась Гекуба. – Встань Елена. Сейчас я предложу тебе то, о чем ты мечтала с момента появления в Трое. Я предлагаю тебе свободу. Вот перед тобой стоит знаменитый Одиссей, который готов отвести тебя к твоему мужу. Я прослежу, чтобы твоему уходу не помешал Парис. Хочешь – иди! Здесь тебя ненавидят в каждом доме, потому что в каждом доме были мужчины, которых твоя красота и твое бесстыдство свели в могилу. Мы с мужем, Кассандрой и Андромахой никогда не простим тебе смерти Гектора, даже если проживем до ста лет. За стеной нашего города уже много месяцев сидят в лагере люди, которые пришли сюда ради тебя. Доставь, пожалуйста, нам всем радость – уйди к своему старому мужу. А мы уж как-нибудь договоримся с ахейцами о сумме выкупа за украденные дураком Парисом сокровища и поруганную честь Менелая… Чего же ты ждешь, Елена? Судя потому, каким самодовольным выглядит Одиссей, он встретил в твоем доме самый теплый прием… Ну же, Елена! Если ты сейчас уйдешь с Одиссеем, я прикажу пропустить вас беспрепятственно за стены Трои!

В комнате воцарилась тишина. Взгляды всех присутствующих были устремлены на золотоволосую красавицу, валявшуюся с искаженным от ужаса лицом посредине комнаты на дорогом ковре. Минута шла за минутой, а она молчала.

Гаденько ухмылявшийся Одиссей обошел лежащую ничком дочь Зевса и протянул ей руку.

– Пойдем, Елена! Это самые разумные слова, которые я услышал за этот вечер. Своим возвращением в лагерь ты решишь столько проблем, что даже не представляешь. Я бы, конечно, не возражал кое-чем разжиться в Трое, но если выбирать между золотом и возвращением под бочок к Пенелопе, то я, пожалуй, выбрал бы возвращение в Итаку.

– Уверена, что мой отец смог бы щедро вознаградить ахейцев, чтобы они не чувствовали себя обиженными, когда отправятся домой, – подала голос молчавшая до сих пор Кассандра.

– Мудрые слова приятно слышать, – склонил голову перед царевной Одиссей. – Не сомневаюсь, что мы могли бы договориться.

Но в этот момент Елена, подползя к ногам Гекубы обвила ее колени, подняв кверху лицо с выражение мольбы:

– Царица, заклинаю тебя твоими детьми, не выдавай меня ахейцам! Я буду молиться тебе, как богине, если ты не выдашь меня Менелаю. Он и Агамемнон, два жестокосердных Атрида, казнят меня в назидание остальным ахеянкам, а я ни в чем не виновата! Если бы не уговоры Афродиты, я бы никогда не изменила своему Менелаю, но теперь я здесь, в Трое с Парисом, и другого мужа мне не надо! Я буду тебе слугою, если ты оставишь меня в этом доме!

Гекуба мрачно посмотрела на озадаченного Одиссея.

– Ну, и что мы теперь будем делать?

– А вот ты где! – раздался в дверях львиный рык Деифоба, которому надоело прятаться за дверью. Забравшись на второй этаж, он пошел на голоса, и теперь стоял в дверях, стиснув в руках обнаженный меч. Но прежде, чем он успел броситься вперед, Одиссей одним движением схватив кубок с водой, швырнул его в лицо врагу, и пока тот отфыркивался, выпрыгнул в окно.

Гекуба тяжело вздохнула и, разом постарев, положила подбородок на клюку.

– Вставай, красавица, чего зря валяться. А ты тоже глупец еще тот! – накинулась она на сына. – Вместо того чтобы орать как безумный, лучше бы сразу пырнул его мечом. Наградили боги детьми – один другого лучше! Одна нормальная дочь – Кассандра, да и та сумасшедшая. Гектор, Гектор! Как же нам тебя не хватает!

С этими словами она побрела домой, не обращая внимания на невестку, которая, все время норовив упасть ей в ноги, молила свекровь не выдавать ее Парису. Выйдя втроем на темную улицу, Гекуба похлопала рукой по одному из каменных изваяний.

– Креуса была права, – заключила она спокойно. – Действительно свинья.

Но события этого дня еще не закончились. Когда Гекуба, Кассандра и Деифоб появились во дворце, их встретили рыданиями и радостными криками. Оказывается, пока они гуляли по городу (а именно такую версию придумала Гекуба), объявился вражеский лазутчик, который убил несколько троянцев, прежде чем удрал через неохраняемые Дарданские ворота.

Гекуба сделала вид, что первый раз слышит о всей этой кутерьме, только очень выразительно посмотрела на покрасневшего под ее взглядом Деифоба.

Широко зевнув, царица заявила, что устала и хочет лечь спать. Расставаясь с Кассандрой и Деифобом, Гекуба на мгновение приложила палец к губам. Ее дочь понимающе кивнула. Еще не хватало, чтобы об их встрече с Одиссеем узнали в городе. Жаль, Деифоб ворвался не вовремя, а то, кто знает, может быть, они смогли бы договориться. Все дело, как обычно, испортила Елена. И за что только боги так ополчились на Трою!