— Классическая доска для игры в шашки Го изготовляется из японского кедра. Это он и есть.

— И сколько…

— Предвосхищая твои следующие вопросы, отвечаю на них сразу. Цена доски из этого дерева зависит от толщины. Чем доска толще, тем, само собой, цена больше. Предел: двадцать один сантиметр — большие по толщине доски обычно не делают.

— И какая же цена за такую доску? — Майкл смотрел в торец игрового поля, пытаясь определить размер. — Здесь на вид сантиметров десять-двенадцать. Не больше.

— Самые разные. Доска может стоить десять штук баксов, а может и двадцать, и тридцать, и больше. По цене, в отличие от толщины, предела нет. Увы. — Я развел руки в стороны.

— За доску? Тридцать штук и больше? — поразился Мишка.

— Да. А что тебя удивляет?

— Так. Наверное, цена, — неопределенно отозвался Майкл, бережно устанавливая доску на середину освобожденного на столе пространства. — В голове не укладывается как-то.

— Но моя-то тоньше двадцати одного сантиметра будет. Сам обратил внимание. Как следствие, и дешевле.

— Намного?

— Не знаю. Я же говорил — подарок, — пожал я плечами.

— Хорошо, а камни, они тоже…

— Что тоже?

— Ну, цена там, размер, пропорциональная зависимость, — Майкл сделал замысловатые пасы над чашей с камнями.

— Да, цена зависит от диаметра. Мои, — я взял один из камней указательным и большим пальцем, демонстрируя Мишке, — миллиметров восемь в диаметре. Подстать доске. Не очень дорогие.

— «Не очень дорогие» — это ты сильно сказал!

— Как есть, из песни слово не выбросишь, — скромно потупил я глаза, исподтишка наблюдая за Майклом.

— Да, не кислое у тебя увлечение… Хобби… А еще же чаши, — Майкл схватил чашу из сакуры. — Тоже, небось, ломовых бабок стоят…

— Без чаш, сам понимаешь, какая игра?

— Понимаю. Это сколько же такой комплект может стоить? — в глазах Мишки защелкал калькулятор.

— Недешево, Майкл.

— Дорого ты пацанам своим обходишься.

— Ну, ты сказанул! — хохотнул я.

— Исправляюсь. Уважает тебя братва. — Майкл поднял руки ладонями вверх. — Вопросов нет.

— Это звучит уже лучше.

— Это ж, за такой наборчик можно…

— Можно, определенно можно, — я согласно кивнул и в подтверждение еще и прикрыл глаза.

— Квартиру купить. — Продолжал прикидывать Мишка. — Только в путь. Или тачку навороченную.

— Майкл, завязывай вести пересчет…

— Погоди, Скиф! — перебил он меня. — А ты еще до сих пор на своей «восьмере» катаешься?

— На ней.

— Серьезно?

— Вполне.

— И в общаге живешь… И кто же ты после этого, Жека? — насмешливо произнес Мишка и сам себе ответил:

— Псих. Полный.

— Ну, вот! Договорился. Оказывается, всего-навсего полный псих. А то я переживал, что мой диагноз хуже будет!

— Сколько тебя знаю, ты не меняешься, — вдохнул Мишка.

— Это хорошо или плохо?

— Кто его знает? — Майкл пожал плечами. — Наверное, хорошо.

— Вот и слава Богу! На этом и остановимся. Договорились?

— Давай попробуем, — индифферентно согласился Мишка, думая о своем… Или, вернее, о моем комплекте шашек Го и его цене.

— Мы играть сегодня будем? Философ из «Легиона»? Или с психом играть ниже твоего достоинства? Особенно полным? — Повысив голос, я вернул Майкла к действительности и разлил водку по рюмкам. — Давай выпьем! За игру!

— Ладно. Приступим. — Майкл стряхнул оцепенение и поднял рюмку. — За правильную стратегию!

— Вперед, Майкл, тебя ждет незабываемый поединок, — я отставил пустую рюмку и кивнул на поле. — У тебя черные, начинай!

— Поехали, — Мишка бухнул первый камень на пересечение линий в правом нижнем углу.

— А мы вот так! — я поставил белый камень на нужное место и процитировал:

«Когда вы захотите сразиться с нами, мы вам этого не позволим, и вы нас не обнаружите. Но когда мы захотим сразиться с вами, мы убедимся, что вам не укрыться, нанесем точный удар… и разобьем вас наголову… Враг наступает, мы отходим; враг встает лагерем, мы его изматываем; враг устает, мы атакуем; враг отступает, мы преследуем».

— Вечно ты, Скиф, что-то новое при начале партии Го рассказываешь. Это что? Как оценить? Часть твоей стратегии? Мозги сопернику программируешь? — поинтересовался Майкл, выставляя второй камень.

— Нет, просто по интернету я лишен такой возможности. Без визуального контакта с собеседником подобное общение лишено для меня смысла, — честно ответил я, делая свой ход.

— Это верно. Кого это ты цитируешь?

— Величайшего игрока в шашки вей-чи, они же Го, первого, в смысле главного, коммуниста Китая, Мао Цзэдуна.

— Он действительно сносно играл? Так утверждает история?

— Ага, — согласился я, пристально наблюдая за доской, которая быстро обрастала камнями черного и белого цвета.

Игра набирала обороты, темп нарастал. Первую фазу, она называлась «Фусеки», разыграли быстро и стандартно. Цель начального этапа обозначить углы доски. Затем пошел процесс второй фазы — «Дзесеки» — уже, собственно, розыгрыш углов. Кому какой достанется, проще говоря.

Когда соперники приблизительно равны по уровню, углы игрового поля распределяются обычно поровну. Два у одного и два у другого. У нас в этой партии так и вышло. Два подмял под себя я, и два остались за Мишкой. Наступила третья фаза — захват центра. Мы оба перенесли свое внимание на середину доски. Она стремительно начала покрываться камнями…

Я продолжал выставлять свои камни на поле, стараясь не допустить грубой ошибки в ходе игры, а мысли мои унеслись далеко. В Китай, к Великому Мао…

Военные стратегии китайцев столетиями развивались под сильнейшим влиянием игры Го. Глава коммунистического Китая Мао Цзэдун играл в вей-чи постоянно и, совершенно очевидно, что это не могло не сказаться на его стиле ведения военных действий.

Стратегические приемы этой игры абстрактны и многомерны, они населяют плоскость вне времени и пространства. При такой форме ведения боевых действий движение ценится намного выше, чем удачная позиция. Мобильность и скорость не позволяют прогнозировать ваши действия. Противник, которому не удается понять вас, не в силах разработать стратегию, чтобы с вами справиться.

Станьте подобными пару. Не представляйте сопернику никакой пространственной мишени, которую он мог бы атаковать. Наблюдайте, как он истощает свои силы, гоняясь за вами, пытаясь справиться с вашей неуловимостью. Только отсутствие формы и многоликость позволяет по-настоящему поразить ваших врагов — к тому моменту, как они сообразят, где вас искать и каковы ваши намерения, будет уже слишком поздно.