ГОРЯЧЕЕ ВИНО VIN CHAUD

В широкой кастрюле с толстым дном довести почти до кипения три бутылки вина со стаканом джина. Всыпать туда 300 грамм сахара, 6 палочек корицы, 10 бутонов гвоздики, 25 зерен черного перца и з звездочки бадьяна, срезанную ленточками цедру лимона и апельсина, натереть немного мускатного ореха и подложить кусочек имбиря размером с мизинец. Поддерживать при температуре, близкой к кипению, еще полчаса или дольше (если хочется, чтобы специи отдали вину больше аромата). Разливать по стеклянным кружкам или толстым стаканам через ситечко.

БИШОП

Два лимона и два апельсина тщательно вымыть под горячей водой с жесткой щеткой и воткнуть в шкурку каждого по 6 бутонов гвоздики. Испечь фрукты в духовке при 180 градусах (до тех пор, пока они не будут легко протыкаться ножом, а кожица станет темно-коричневой) и отложить. Когда остынут, разрезать каждый на 8 долек, переложить в кастрюлю с толстым дном, засыпать 300 граммами сахара с чайной ложкой молотой корицы, залить з стаканами горячей воды и прокипятить, помешивая, на несильном огне в течение 15 минут. Перелить в туже кастрюлю з бутылки вина, нагреть и поддерживать температуру, близкую к кипению, в течение часа. Подавать в больших кружках или толстых стаканах.

ГЛОГГ

Все специи — 4–5 палочек корицы, 20 бутонов гвоздики, столовую ложку стручков кардамона — и нарезанную квадратиками цедру с 1 апельсина завернуть в лоскут марли и завязать, чтобы получился прочный мешочек. Перелить бутылку вина и бутылку портвейна в широкую кастрюлю с толстым дном, всыпать туда же по горсти мелкого изюма и некрупной кураги, погрузить мешочек со специями и нагревать на небольшом огне, помешивая, почти до кипения, но все же ни в коем случае не давая вину закипеть, в течение часа.

Тем временем высыпать 300 грамм сахара в широкий сотейник и растопить на среднем огне. Как только сахар начнет пузыриться, залить половиной бутылки виски, перемешать, поджечь смесь и, когда пламя опадет, окончательно потушить его, закрыв сотейник крышкой. Перелить в кастрюлю с горячим вином все, что осталось в сотейнике, перемешать, вынуть и выбросить мешочек со специями, долить, в зависимости от желаемой крепости, большую или меньшую часть оставшегося в бутылке виски, закрыть кастрюлю и поставить остывать часов на пять, а лучше до завтра.

Перед подачей снова нагреть почти до кипения, всыпать горсть бланшированного миндаля и выносить в красивой супнице или, если есть, специальной чаше для пунша.

БРЕТОНСКИЙ ГРОГ

В широкой кастрюле с толстым дном нагреть, помешивая, 2 литра сухого яблочного сидра со 150 граммами жидкого светлого меда, 12 палочками корицы и парой щепоток тертого мускатного ореха почти до кипения. Подержав так полчаса, снять с огня и влить 200 миллилитров кальвадоса. Подавать в толстых стаканах, положив в каждый по проваренному коричному рулончику и по нескольку тонких ломтиков яблока.

К северу от Виндхука, по пути в Этошу, Намибия

— Не слушайте его, мадам, — говорит Долфин и скашивает глаза в сторону нахохлившегося на правом сиденье партнера так, что взгляд этот становится заметен даже из-за спины. — Мозес у нас овамбо. Овамбо ничего не понимают в говядине. В билтонге, соответственно, тоже ничего не понимают. А вот мы, гереро, понимаем очень хорошо. Пусть они оставят говядину нам. Мы же не учим их, овамбо, варить нам пап. Пап — это их дело, никто не будет спорить.

Он произносит в этом “пап” очень глубокое, округлое, какое-то особенно обширное “а” с придыханием: “паап”, точнее даже “п’а-ап”. Звучит со значением. Этак уважительно.

Мы едем в буше всего только вторые сутки, а уже знаем, что Мозес и в самом деле умеет выкидывать с этим папом какие-то немыслимые номера. За полтора дня мы получили его уже трижды — вчера на обед и на ужин, сегодня на завтрак. И все три раза это было странно, непривычно, на вид несколько неряшливо, но страшно вкусно.

Всего-то и навсего пап этот — запаренная кипятком кукурузная мука. Что-то вроде простейшей поленты, только не желтой, как у итальянцев, а белой, словно вата. Ну, или скорее похоже на густое картофельное пюре. Вся штука в том, чем эта пресная кукурузная каша сверху поливается.

Что служит ей носителем вкуса и аромата. Первый раз было какое-то деликатное куриное жаркое в желто-бежевом, похожем на карри, пряном соусе. Второй раз — густая темно-зеленая каша из каких-то приятно похрустывающих на зубах тушеных листьев и стеблей вроде кисло-острого щавеля. А к завтраку пап преобразился в сладчайший пудинг с медом, орехами, мелко нарезанными свежими абрикосами и ананасами, что ли, — даже и не разберешь.

Из этих двоих, которые повезли нас по большому кругу через всю Намибию, Мозес отвечает как раз за походную кухню. Он руководит закупками и погрузкой припасов в специальные выдвижные ящики по бортам нашего экспедиционного грузовика. Он обсуждает с нами меню на все эти две недели вперед. И теперь на стоянке он выскакивает из кабины первым, моментально собирает какой-нибудь хворост или налаживает газовую горелку, разводит огонь, кипятит воду, тащит к очагу огромный крафтовый мешок с мьели — той самой кукурузной мукой для папа — и пока пап упревает, колдует над соусами и подливами, а одновременно расставляет складные столики и стулья, режет на широкой доске сыр и острые бурские колбаски, вскрывает несколько маленьких местных дынек, истошно оранжевых и истерически пахучих внутри, заваривает кофе или терпкий ройбуш в высоком эмалированном кофейнике.

Мозес — плотный, с широкой спиной и солидным грузом, равномерно распределенным вокруг всей талии, полнощекий, красногубый. Носит прямые подстриженные щеточкой усы. Жесткий шлем из очень густых чуть-чуть седеющих пружинок так тесно охватывает круглое его матово-черное лицо, что кажется, туго завязан где-то под подбородком.

Долфин, наоборот, заметно светлее, с почти европейскими чертами лица, сухой, жилистый и очень подвижный, наголо бритый, болтающийся глубоко в складках огромной армейской майки и шортов хаки, которые на четыре размера ему велики. Он в этом экипаже за старшего водителя, но он же и главный экскурсовод, и толкователь всего, что мы видим вокруг, и объясняльщик всей намибийской истории, и отвечальщик на все вопросы, причем общаться с нами обоими может попеременно — то на английском, то на французском, — чем гордится отдельно. Впрочем, во всех случаях предпочитает обращаться скорее не ко мне, а к “мадам”. Определенно пижонит некоторыми словами. Вот это его “соответственно”, когда он подкалывал Мозеса насчет говядины и билтонга, самому ему ужасно нравилось. Прямо видно.