опытная и умелая. Особенно ртом такие классные штуки вытворяет.

— Ртом…? — алеет девушка и закрывает лицо руками. — Я должна и этому учиться?

— Не в том числе, а ртом — это одно из самых главных женских умений, — Эльдар наставительно поднимает палец. — Называется минет. И Антонина в нем умела, как никто другой. Такого учителя нигде больше не найти, тебе повезло. Да не бойся! — усмехается он. — Вы же не на натуре будете учиться. Потренируетесь на бананах, ничего страшного. Всё равно же пригодится ублажать мужа. Если согласна, прямо сейчас ей позвоню, — достает он мобильник из кармана.

Камила краснеет еще больше, но решительно говорит:

— Хорошо, братик. Я научусь самым главным женским умениям.

Ставки растут. Война с Соколовыми только начинается. И Камила не имеет права проиграть.

Глава 20

В преддверии боев

— Что⁈ — удивляется Виталий Соколов. — Он отказался от фамилии Невзорова?

— Да, — кивает Дмитрий, дергая бороду. — Он остался Вещим. Невзоров официально не его отчим. У Данилы лишь один родитель — его мать. Мне лично сообщил директор ЗАГС. Зная мой интерес, он специально уточнял у Ирины Вещей. Ответили отказом. Мать поменяла фамилию, сын нет.

— Как интересно… — протягивает Виталий.

— Выходит, он не получит дворянства, когда Невзорова поднимут на «лестнице чинов». Останется простолюдином. Останется никем.

— Выходит, что так, — не спорит главный «сокол», глубоко задумавшись.

— Мальчишка с дубу рухнул⁈ — взрывается брат. — Он лишен амбиций⁈ Испугался дуэлей⁈ Что с ним не так⁈ — ругается Дмитрий, красный и блестящий пуще прежнего.

— Дим, — мягко говорит Виталий. — Я не знаю, что у Данилы на уме. Но ты сам как думаешь? Мог этот сорванец испугаться? У него же шило в одном месте. То зверей ловит, то бандитов убивает. Скорее всего, парень просто играет с нашими ожиданиями.

— Именно нашими?

— Ну и Енеревых тоже. Да вообще всех дворян Будовска. Теперь интерес к нему как потенциальному жениху поубавится. При этом он по-прежнему талантливый телепат.

— Если мы создадим клан, то можем дать ему герб, — рассуждает Дмитрий. — Только далеко не факт, что он его возьмет. Вообще непонятно, что у парня на уме. Его невозможно предсказать, а значит, брат, скажу начистоту — это сомнительный партнер.

— Даже так? — приподнимает брови Виталий. — Ты передумал налаживать с ним отношения?

— Я почти передумал отдавать за него Свету, — резковато отвечает Дмитрий. — Пускай она дружит с ним, насыщается, его пси-волнами, а выходит хоть за того же Калыйра. Партия намного удачнее.

— Сейчас — да, — не спорит Виталий. — Но, кажется мне, что Данила как раз специально принижает свою ценность в глазах общественности. Он и так мощный телепат, а если еще дворянином станет, на него уже облизнется кое-кто и из столицы. А так он показывает, что амбиций у него нет. И сам посуди, каким бы он был сейчас дворянином? Да никаким. У Невзорова всего десять человек в городе. Мощный отряд бойцов, бесспорно, но это не дворянская гвардия, тем более царские охотники подведомственны правительству. Работы по возвышению рода Степану Тимофеевичу предстоит очень много. А вошедший в род Даниил ему только хлопот прибавит. Если смотреть на перспективу, парень поступил логично. Но при условии, что сам сможет дослужиться до дворянина.

— Что ты предлагаешь? — хмуро спрашивает Дмитрий.

— Не менять стратегии поведения в отношении Данилы, — задумчиво произносит Виталий. — Этого он от нас и ждет. А мы поступим ровно наоборот. Больше приглашай в гости, больше проявляй своего расположения. И съездите вместе наконец на горячие источники. Может быть, племянница в купальнике произведет на него ошеломляющее впечатление, и он падет к ее ногам, — усмехается в усы.

— Главное, чтобы руки не распускал, — бурчит Дмитрий. — Хорошо, поиграем в добрых покровителей. Но в случае полного разочарования в парне, сразу дадим заднюю. Мне надоели эти игры в кошки-мышки.

— Конечно, брат, — соглашается глава. — У меня тоже нет никакого желания родниться с неамбициозным простолюдином.

* * *

— Что⁈ — вскрикивает Света, округлив глаза. — Вы теперь вместе будете делать уроки⁈

— Верно, — с удовольствием произносит Камила, явно наслаждаясь растерянным видом блондинки, затем оборачивается ко мне и извиняющимся тоном добавляет. — Прости меня, Даня. Я не хотела тебя ни к чему принуждать и пыталась отговорить батюшку, но он ни в какую не хотел забыть происшествие на свадьбе.

— Забей, — отмахиваюсь, уминая кексики Лены. Вкусные, ароматные, воздушные, с яблоком и корицей. Моя девушка поставила локти на стол и опустила подбородок на ладони, с умилением наблюдая за тем, как я уминаю ее изыски.

Про Камилу же… Верится в то, что она «не хотела», с трудом, но сделанного не воротишь. Да и не идти же мне на конфликт с Енеревыми из-за пустяка. Если на чистоту, Камила, правда, подверглась опасности. К тому же месяц совместной учебы после уроков не сильно меня волнует.

— Где будете учиться? — с практичной стороны заходит Гриша.

— В манеже, — улыбается Камила, — Его как раз достраивают.

— Можем все вместе делать там уроки, — добавляю я. — Получите дополнительную порцию пси-волн.

— Что⁈ — вскрикивает брюнетка, разом потеряв улыбку. Она принимает возмущенную позу, талия выгибается, как у разозленной кошки.

— Отличная идея! — зато теперь улыбается Светка. Тоже как кошка — но довольная, поглаженная.

— Здорово! — а казаху, как всегда, лишь бы посидеть с красивыми девчонками.

— Лишь бы тебе было удобно Даня, — ласково отвечает Лена. Ну моя малышка всегда за меня.

— Удобно не будет, — заявляет Камила. — Комната построена только для двоих. Там всего один стол, все не поместятся.

— Перенесем стол в зал для медитаций, — спокойно отвечаю. — И выпросим свободные парты у завхоза. Лена, сделаешь?

— Конечно, Даня.

Камила застывает, а на личике Светки вовсю сияет злорадный оскал. В это время в столовую заходит муза моих грез, богиня пилона и царица алгебры Антонина Павловна. Шикарный бюст учительницы напоминает наполненный ветром парус, а округлые бедра, обтянутые юбкой, качаются, словно борта кормы. Но при появлении фигуристой женщины происходит странное. Антонина по-царски оглядывает сидящих учеников, пересекается взглядом с бесстрашной Камилой, и обе вдруг краснеют, как помидорки. Учительница пятится назад, судорожно хватая ртом воздух, и исчезает в дверях. Камила же пристыженно опускает взгляд. Гордо расправленные плечи поникают, дворянская осанка пропадает, и уже сложно узнать в этой смущенной девушке раскрепощенную первую красавицу школы.

— Что случилось, Камила? — взволнованно спрашивает Лена. — На тебе лица нет?

Она подавленно молчит. Мы продолжаем допытываться. Но на все наши расспросы брюнетка лишь отнекивается. Затем уже на алгебре снова повторяется странное. Антонина Павловна волнуется, краснеет, роняет указку, что сроду с ней не было. Да и Камила поджимает губы, отворачивается, а в конце урока так вообще отпрашивается в туалет и больше до конца урока не возвращается в класс, только уже на биологию.

Я смутно догадываюсь, что могло быть причиной такой внезапной перемены двух красавиц. Альтер-эго нашей классной раскрылось. Интересно, при каких обстоятельствах, но это уже вопрос десятый.

После уроков, когда по обыкновению мы с друзьями собираемся на медитацию, я прошу Камилу отойти поговорить наедине. Встаем мы в конце коридора у окна. Открывается вид на заходящее солнце. Осень. Темнеет рано.

— В общем, я в курсе про вторую работу Антонины Павловны, — сразу беру быка за рога. С друзьями так можно. — И ты, видимо, тоже.

— Я…- стыдливый румянец снова возвращается на острые, как бритва, скулы девушки. Краснота смотрится непривычно на ее надменном лице. Но признать вынужден — есть в этом некая прелесть. — Да…но… ты тоже? Давно?

— С четвертого класса. Ты-то как узнала?

— Брат у меня…ходит… в общем, на танцы Антонины Павловны.

— И тебя смутило это? — удивляюсь. — Прости, Камил, но ты не выглядишь девушкой, которую можно ввести в шок танцами с раздеванием.

— Дело не в этом, — брюнетка опускает взгляд. — Брат попросил Антонину…научить… И она меня научила…

— Чему? — становится всё интересней и интересней. И Камила уже раскрывает ротик, но я поднимаю руку. — Нет, стой. У меня просто вырвалось. Нельзя мне говорить. Ты просто взвинченная, поэтому чуть не выдала чужую тайну. Если бы не шок, ты бы никогда так не поступила. Тебе нужно срочно успокоиться, ведь от твоей выдержки зависит также судьба Антонины Павловны. Ведь ты не хочешь, чтобы ее выгнали с работы?

— Нет, конечно, — решительно мотает она головой. — Антонина Павловна нас еще малышей учила. Как я могу к ней плохо относиться? Она хорошая.

— Тогда поговори с ней. Прямо сейчас. Чтобы