Первым протянул веснушчатую руку нескладный американец и на чистом русском языке произнес:

— Джеймс Флинт — политический советник посольства, ранее работавший в Париже в штабе НАТО.

— Полковник Поляков, ранее работавший начальником секретариата советского представительства при Военно-штабном комитете ООН в Нью-Йорке, — умышленно подчеркнул свою еще большую значимость Поляков и также по-русски, чтобы не поняли рядом стоявшие иностранные атташе и их жены, спросил: — А вы, мистер Флинт, случайно не учились или не стажировались в Московском институте русского языка имени Пушкина?

Флинт оглядел всех подозрительным взглядом и, не поняв иронии, недружелюбно ответил опять по-русски:

— Нет, не учился и не стажировался. А почему вы спрашиваете об этом? Вас что… не устраивает, что я представился вам по-русски?

— Нет, почему же. Наоборот, я удивился, что вы хорошо владеете русским языком, поэтому и спросил…

Разговор продолжался дальше. Во время фуршета военный атташе США Хоупт, улучив момент, назначил встречу Полякову с Флинтом в тот же вечер у входа в плавательный клуб «Кокаин». На этой первой явке американец сообщил, что он прибыл без семьи потому, что дети его учатся в США во французской школе, а такой школы в Рангуне нет. Что для проживания и конспиративных встреч с русским полковником ему специально выделили отдельный особнячок. Что в Бирме он будет находиться два с лишним года, потом на смену ему прибудет Алвин Капуста. Что он, Флинт, готов в этот период помогать советскому военному разведчику в добывании кое-какой информации.

— При этом вы должны, — продолжал Флинт, — заставить себя поверить в серьезность моих намерений. Мы должны делать вид, что оба согласились работать на потенциальных противников: вы — на ЦРУ, я — на ГРУ. Так что будем передавать друг другу интересующие нас сведения. Вы — мне, а я — вам… Неплохо придумано, правда?

— Да это все так, но мне не надо для этого делать вид, что я условно работаю с вами…

— Хорошо, я один буду делать вид, что вы якобы завербовали меня, а я буду снабжать вас частично правдивой информацией, но не имеющей значимости для США. Для вашей же военной разведки она будет представлять определенный интерес. Это во-первых. Во-вторых, если вы доложите в Центр, что взяли в агентурную разработку не мелкую сошку из американского посольства в Рангуне, а установленного сотрудника ЦРУ, то вашим русским начальникам это обязательно понравится и они будут вас больше ценить, уважать и продвигать по служебной лестнице. Таким образом, у нас будет происходить своего рода «перекрестное опыление»: я даю вам информацию, вы — мне. И, конечно же, мы по-прежнему должны встречаться тайно и соблюдать все правила игры…

Затем Флинт стал выведывать у Полякова информацию о внутриполитической обстановке в СССР и об отношениях с Китаем, о сведениях, получаемых в Рангуне от агентуры ГРУ и о заданиях, поступающих из Москвы. Особый интерес американец проявил к системе зашифровки и расшифровки исходящих и входящих документов.

На другой день Поляков отправил в Центр шифровку с сообщением о том, что он взял в оперативную разработку американского дипломата Джеймса Флинта и что от него можно будет получать секретные материалы из штаба СЕАТО. Вскоре из Москвы пришла ответная шифротелеграмма:

Рангун.

Совершенно секретно. Лично Парину[45].

Проанализировав все аспекты вашего оперативного контакта с Донтом[46], мы пришли к выводу, что работу с ним можно продолжать в целях выявления сотрудников спецслужб в американском посольстве и получения нужной нам информации. Однако следует учитывать, что Донт является охотником[47]Гималаев. Поэтому считаем целесообразным проводить встречи на официальной основе, а инициатива в их проведении должна исходить от Ларина. Надеемся, что вы с учетом уже приобретенного опыта работы в Гималаях, будете так же успешно обеспечивать собственную безопасность.

Грандов

17.04.1966 г.

Поляков остался доволен содержанием ответной телеграммы и особенно ее концовкой — проявлением заботы об обеспечении собственной безопасности. «Это смотря от кого! — усмехнулся он после прочтения шифровки. — Если от вас, мистер Грандов, то да! Разоблачение может исходить только от вас, но никак не от американцев. Для них я — свой человек…»

В общей сложности Поляков провел с Флинтом и Хоуптом около двадцати конспиративных встреч и передал им переснятую на пленку документальную информацию следующего содержания:

— о всех сотрудниках ГРУ и о разведчиках КГБ СССР, работавших в Рангуне;

— о системе зашифрованной переписки резидентуры ГРУ с Центром;

— техническое описание агентурных радиостанций среднего радиуса действия «Ласточка» и дальнего действия «Иркут»;

— перечни вопросов Центра, подлежащих изучению в Бирме за 1966–1969 годы;

— задания Центра по добыванию образцов документов и справочной литературы;

— циркулярные письма Центра военным атташе и резидентам всех стран Юго-Восточной Азии;

— перспективный план Центра по проведению агентурно-разведывательной работы в Бирме на 1967–1969 годы;

— планы поездок по стране оперативных офицеров резидентуры на 1966–1969 годы с указанием маршрутов и решаемых разведывательных задач;

— отчеты о выполнении указаний Центра по разведывательным вопросам;

— конкретные планы-задания оперативным офицерам резидентуры;

— квартальные отчеты офицеров резидентуры о проделанной ими работе и достигнутых результатах;

— об оперативно-техническом оснащении резидентур фотоаппаратами «Ф-65М», «Ф-66», «ПЭН-Ф», «Минокс» и аппаратом «Бук», предназначавшимся для контроля проявления пленок; контактной фотобумагой для снятия копий с документов; звукозаписывающими аппаратами «Мезон-М» и «Ухер»;

— о программах подготовки агентов-радистов и правилах радиосвязи с ними.

А чем же ответил на эту информацию второй секретарь посольства США в Рангуне Джеймс Флинт, который считался резидентурой ГРУ чуть ли не самым ценным источником, фигурировавшим в оперативной переписке с Центром под псевдонимом Донт? Ничего существенного советская военная разведка от него не получила. Мало того, в начале 1968 года Поляков «вынужден» был пойти на обман: он сообщил о том, что Донт стал отказываться от встреч с ним. А спустя некоторое время проинформировал Москву о том, что Донт в связи с истечением срока командировки выехал на родину, даже не поставив его в известность. Вслед за ним убыл из Бирмы и военный атташе, установленный разведчик РУМО[49]Фред Хоупт.