– Я должна идти на работу, – сказала, одеваясь, Анна Зорану, который, только что выйдя из душа, страстно принялся обнимать ее.

– У тебя же выходной или нет?

– Случилось что-то серьезное. Все пытались до меня дозвониться.

– Šteta[31].

– Šta ćeš[32].

Голова разламывалась, состояние было еще то, так что отправиться в участок на машине или на велосипеде Анна не рискнула. Пришлось поехать на автобусе. Зоран не хотел ее отпускать, терся рядом, мешал одеваться, а Анна думала, что скажет Наташа, жена Зорана, когда благоверный явится из бара только на следующий день после обеда.

В участке она никого не нашла, потом Анна вспомнила, что телефон у нее по-прежнему на беззвучке – поступило еще три вызова и экран мигал.

– Твою же мать, где тебя носит? – заорал в трубку Эско, да так, что Анне пришлось отодвинуть ее подальше от уха.

– Сижу у себя в кабинете.

На самом деле Анна сидела в туалете: живот скрутило, боль в голове только усилилась.

– Давай-ка, поднимай свою экзотическую задницу и тащи ее сюда. У нас очередной трупак.

– Где вы есть?

– На беговой дорожке Хяюрюсенниеми около Асемакюля. Ни за что не догадаешься, как его убили.

Анна посмотрела в зеркало. После душа она не успела высушить феном волосы, и теперь они торчали во все стороны. Под красными глазами залегли темные мешки. В животе крутило, над верхней губой выступили капельки пота. Подкруживало.

«Почему именно сегодня?» – подумала она.

– Неужто застрелили из ружья?

– Неужто. Так что пошевеливайся. Мы тут с утра торчим, криминалисты уже заканчивают. Вирккунен взбешен.

– У меня тут проблемка.

– Ну?

– Я не в состоянии вести машину.

Анну стошнило, телефон выпал из рук, яичница в сочетании с кофе и остальной жидкостью вонючим желтовато-коричневым месивом выплеснулась в унитаз.

– Что за дерьмо, – послышалось с пола.

Она попросила патрульную машину отвезти ее до места.

Стоял ясный день. От света боль ушла глубже. Стоило взять солнечные очки.

Анна попыталась расслабиться на заднем сиденье машины. Закрыв глаза, она сосредоточилась на режущей боли в висках и начала силою мысли выталкивать ее из головы. О таком методе приходилось как-то читать в женском журнале. Не получалось, и боль так и не отпустила, когда машина уже выехала на грунтовку.

«Какое-то дежавю, – подумала Анна, глядя на проносящиеся мимо сосны, ивы и можжевельник, – такое ощущение, как будто едешь на место гибели Рийкки».

– Море далеко отсюда? – спросила она у ребят в форме на первом сиденье.

– Совсем близко, эта дорога ведет прямо к берегу, а вот дорожка, на которой нашли тело, проходит где-то в полукилометре от него.

– Любопытное совпадение, – подумала вслух Анна.

Местечко Асемакюля находилось в двадцати километрах от города на север, на таком же расстоянии к югу находился Салойнен.

Анна пришла уже к шапочному разбору. Судмедэксперт Линнеа Марккула заканчивала работу, склонившись над телом, криминалисты ползали по кустам, подобно муравьям. Эско стоял в сторонке и курил сигарету за сигаретой.

– Ну и видок у тебя, – сказал он подошедшей Анне. В голосе послышалось удовлетворение. Высокомерие. Отвращение.

– На твоем месте я бы насчет внешнего вида вообще помалкивала. И чего я лишилась?

– Патруль прибыл сюда в пять утра после звонка супруги убитого. Баба билась в истерике. Первый раз она позвонила еще вечером, – сказал Эско, показывая в сторону лежащего на дорожке тела. – Жертву зовут Вилле Поллари. Похоже, он лежит там со времени, когда его супруга позвонила первый раз.

– Такое чувство, что я это уже видела, – сказала Анна, почувствовав, как подкатила дурнота.

– Согласен, с той разницей, что голова цела. Стреляли прицельно в грудь, в область сердца. Если Рийкка успела пробежать круг, то этот застрелен сразу после старта.

– Посмотри вокруг: все выглядит точно так же, как в Селькямяки.

– Да мы тут уже много часов все это разглядываем, так что совпадения замечены.

– Давай поспорим на что хочешь, что на берегу охотятся, – сказала Анна, не обращая внимания на колкости Эско.

– Знаю.

Подошел Рауно, вид у него был напряженный.

– Угадайте-ка, что нашлось в кармане?! – сказал он и махнул в сторону тела, грудь которого была разворочена выстрелом.

– И что же?

– Амулет на кожаном ремешке.

По спине Анны пробежала холодная дрожь, она ощутила, как на руках волоски встали дыбом.

– Какой?

– Мужичок с перьями на голове. Точно такой же, как в кармане Рийкки.

Анна приподняла желтую оградительную ленту, нагнулась и прошла под ней. Подходя к лежащему на дорожке телу, она глубоко вздохнула. Молодой мужчина, нет и тридцати. Одет в синий тренировочный костюм. Лежит на желтых опилках, похожий на нарисованного человечка, – на спине, руки и ноги раскинуты. В груди в области сердца большое кровавое отверстие. Лицо выглядит так, словно убитому зябко. Сильный подбородок забрызган кровью.

Линнеа уложила инструменты в сумку и, чуть кряхтя, выпрямилась.

– На основании температуры тела и степени окоченения могу сделать вывод, что смерть наступила вчера вечером между семью и девятью часами, – сказала она, потягиваясь. – Черт подери, в этом возрасте все быстро затекает.

Анна посмотрела на убитого и почувствовала, как по животу разливается мерзкая тошнота. Пришлось отвернуться. Это не выдержать – нет, только не сегодня, не сейчас.

– Я сообщу тебе о времени вскрытия. Можешь прийти сделать снимки. Ясно, что здесь имеется очевидная взаимосвязь с Рийккой: похожее место, похожие жертвы, одинаковый способ, а ребята-криминалисты сказали, что дробь тоже одинаковая. Дело рук одного и того же человека. Какой кошмар, – говорила ей Линнеа, но Анна не могла сосредоточиться. Ее тошнило и кружило.

Не говоря ни слова, Анна отправилась по дорожке в обратном направлении. Ей нужно было уйти, чтобы не видеть всего этого. Казалось, что лес вокруг качается. И как только ей удалось набраться до такого состояния? Анна решила вспомнить прошлый вечер и посчитать количество выпитого: дома было одно пиво, потому что ей не хотелось давать Акосу повод впасть в искушение, потом она пошла в паб, где ее ждали Аким, Зоран и еще один босниец, которого Анна раньше не видела. Там еще четыре бокала по 0,5. В полночь они перешли в ночной клуб на улице Хямеенкату, где, несмотря на вечер четверга, было полно народу… Анна перестала считать после того, как Аким заказал десять шотов виски. «Pičku mater»[33], – подумала она, и все это было бы весело, если бы состояние было бы получше. Пожалуй, ситуация вышла чуток из под контроля, но хоть по-сербски удалось поболтать вволю. Старые друзья искренне обрадовались ее возвращению, да и Анна тоже. Но то было ночью, а теперь такой уверенности не было. Скорей всего, у нее еще промилле в крови. На свежем воздухе не полегчало, наоборот, стало только хуже.